Кто первый, тот и не прав

История всё помнит. А люди - нет.

Пьеса Карела Чапека «Белая болезнь», о которой мы рассказывали в ноябре, была продиктована выдающемуся чешскому писателю предчувствием большой беды, которая подкатывалась к его родине: гитлеровской аннексией Чехословакии.

Рецепт Маршала

Чапек был довольно точен. Не угадал лишь, что Германии и не потребуется война, которую развязал центральный персонаж пьесы, Маршал.

Для аннексии Чехии у Германии нашёлся благовидный предлог: судьба немцев в Судетах, которые достались Чехословакии в результате её выхода из состава Австро-Венгерской империи после поражения последней в Первой мировой войне. В результате раздела бывшей империи в составе населения Чехословакии оказалось 28% немцев (чтобы понять, как это много, достаточно вспомнить, что словаков, представлявших одну из двух «титульных» наций, насчитывалось лишь 13%). А в Судетской области и вовсе 90% населения было немецким.

Привилегированное положение, которое они занимали в Автро-Венгрии, было ими утеряно, а естественный в тот момент рост националистических настроений среди чехов (что было расплатой за их положение в империи, где чешская культура страдала под натиском немецкой) жителей региона не на шутку пугало. Как и  немцев, давно перемешавшихся с чехами, например, в самой Праге. Что такое «ресентимент» нам всем хорошо известно на примере жителей бывшего СССР – и вот такие же комплексы испытывали немцы.

Помимо призрака бывших преимуществ, их положение действительно осложнилось экономически. Чехословацкая промышленность была вполне мощной – по тем временам, но Судеты были ориентированы в основном на экспорт своей продукции и сильнее других регионов пострадали от всеобщего кризиса 1929-1933 годов.  Рост безработицы коснулся их больше.

Протестные настроения подогревались германской пропагандой, которая требовала «защитить немецкое население». Сепаратизм привёл к двум  Судетским кризисам, которые не могли не привести с обеих сторон к «игре мускулов», к мятежу, а затем – и к «продаже» Чехии (Словакия от неё отделилась в силу собственных сепаратистских мечтаний) европейскими лидерами.

Большая война, на которую намекал Чапек, выродилась в единственный 40-минутный бой роты капитана Карела Павлика против вермахта, вторгнувшегося в город Мистек. У роты быстро кончатся боеприпасы. зато у Павлика не кончится мужество – он будет бороться против оккупантов в подполье и погибнет в концлагере.

Да, не всё Чапек угадал. Зато обстоятельства описанной им сценической «войны» повторятся позже и в других географических координатах.

Они не бросали своих

С литературной точки зрения эта догадка даже важнее: литература – не газета, она должна не хроникой реальных событий наполняться, а выявлять общие алгоритмы, показывать мотивы, которыми могут руководствоваться и которые могут эксплуатировать люди. 

Принцип «своих не бросаем», который использовали Германия в Судетах (и СССР при «возвращении» Западной Белоруссии и состава Польши) на универсален. Чтобы он работал, необходимо наличие «своих». Чапековский Маршал в эту игру сыграть не мог.  Он говорил своему народу иное:

«Я начал войну и начал её, не объявляя. Я поступил так для того, чтобы сохранить тысячи жизней наших сыновей, которые в эту минуту выигрывают свою первую битву, громя ещё не успевшего опомниться противника (…)Я начал войну, не вступая предварительно в унизительные для нас переговоры с этим маленьким, ничтожным государством, которое воображает, что может безнаказанно провоцировать и оскорблять нашу великую нацию...

Был только один путь: послать карательную экспедицию и расправиться с этим обнаглевшим ничтожным государством, которое упорно угрожало нашему мирному благоденствию, стереть с лица земли этот жалкий и неполноценный народ, у которого нет никакого права на существование, истребить всех, кто бы ни встал на его защиту...».

То есть это была самооборона от противника, который не нападал и, очевидно, нападать не собирался. То есть – «превентивная война».

У агрессивной политики – богатая история. Но в давние времена такая политика была, если так можно выразиться, честнее.  В смысле – оставалась открытой. Одна сторона имела желание отобрать у другой территории и ресурсы – и не скрывала этого. Такое ощущение, что  «превентивную войну» с её сомнительной мотивацией возвёл в общее правило век XX, который стал искать «благородных» поводов для агрессии.

Мы в России не можем не помнить, как это бывало. И чего это стоило.

Наперегонки

…22 июня 1941 года. В 4 часа утра посол Германии в СССР Ф. Шуленбург вручил наркому иностранных дел В.   Молотову  ноту немецкого МИД.  Этот документ, весьма обширный (его можно найти здесь заканчивался так: «Ненависть большевистской Москвы к национал-социализму оказалась сильнее политического разума. Большевизм — смертельный враг национал-социализма. Большевистская Москва готова нанести удар в спину национал-социалистической Германии, ведущей борьбу за существование.

Правительство Германии не может безучастно относиться к серьёзной угрозе на восточной границе.

Поэтому Фюрер отдал приказ германским вооружённым силам всеми силами и средствами отвести эту угрозу. Немецкий народ осознаёт, что в предстоящей борьбе он призван не только защищать Родину, но и спасти мировую цивилизацию от смертельной опасности большевизма и расчистить дорогу к подлинному расцвету в Европе».

В это время на Советский Союза уже падают бомбы…

В тот же день Гитлер выступает с обращением к немецкому народу. Он заявляет: «Уже более 10 лет еврейские большевики пускались в непрерывные провокации поджечь не только Германию, но и всю Европу. В то время как, никогда германские националисты не пытались перекинуть своё мировоззрение на Россию, еврейские большевики из Москвы, наоборот, только что и делали, что пытались подмять под себя не только нас, но и другие европейские народы; и не только идеологически, но и грубой военной силой».

По этой канве немецкая пропаганда и будет вышивать свои узоры для своего народа: исключительно самозащита от «большевистских орд», которые иначе хлынули бы, дескать, в Германию. Тем более что очередной раздел Польши ликвидировал буферную зону между странами.

Всё точно по «рецепту Маршала». Как и обещал ему его Министр пропаганды в пьесе «Белая болезнь»: «Поводы у нас подготовлены давно: интриги против нашего государства, систематические провокации и так далее».

И пока театр военных действий будет располагаться далеко от германских границ, простые представители немецкого народа, легко поддававшиеся пропаганде (как, впрочем, и простые представители других народов), будут свято верить, что их отцы, сыновья, мужья, облачённые в форму вермахта, утопая в легендарных русских снегах (или в иноземных грязях межсезонья) защищают целостность своей земли и суверенитет своего государства. А уж когда война перекатится через эти границы в обратную сторону, поверить в это многим будет совсем просто – по крайней мере, тем, кто до последнего не верил, что «всё пропало».

Надо заметить, что к началу войны  никаких достоверных сведений об «агрессии орд» руководство Германии не имело. Ничего, кроме догадок и умозаключений, основанных на работе советской оборонной промышленности. На умозаключения в основном опираются и те историки, которые верят в «превентивный» характер войны, начавшейся 22 июня 1941 года.

Документальных подтверждений теории совсем  не много. Если только считать таковым «Записку наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной армии Председателю СНК СССР И. В. Сталину с соображениями по плану стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками», которая, впрочем, доктринальной силы не имела.

В «Записке», между прочим, говорилось: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развёрнутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развёртывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому командованию, упредить противника в развёртывании и атаковать германскую армию».

То есть и здесь шла о «превентивном» нападении – всё с той же целью загодя отстоять свои целостность и суверенитет.

Насколько серьёзно относилось к планам генералов советское руководство, неизвестно. Зато известно, кто всё-таки первым использовал якобы спасительный план «предупреждающего» нападения.  Известно и то, кто в результате остался в истории реальным агрессором.

Когда мы говорим об уроках Второй мировой войны и уроках Нюрнберга, об этом тоже нельзя забывать. Урок этот гласит: всякие превентивные вооружённые действия, чем их ни оправдывай в пропаганде, хотя бы и умозаключениями о намерениях противной стороны, всегда являются агрессией.

Пережитком прошлого.

Сергей БРУТМАН

На снимке: 3 октября 1938 года, «Всенародное гуляние» по поводу «присоединения» Судетской области (в соответствии с российским законодательством, нацистские символы на снимке отцензурированы).

 

Поделиться: