Живучие

Одни бегут из села, спасаясь от общего запустения, которое царит в глубинке уже давно. Другие всеми силами борются за свои права и не дают отрезать себя от мира. Если они проиграют - мы все рискуем навсегда потерять русскую деревню.

Летом солнце осветит пыль

Чёрный двор-терьер по кличке Ник сотрясает воздух взрывным лаем. Он стоит рядом с будкой, привязанный железной цепью, от которой хочет избавиться. Но пока не выходит. Несмотря на громкий лай, у него добрые глаза и, очутившись на свободе он, скорее всего, максимум зализал бы гостя до смерти. Но долг обязывает стеречь дом, и пёс правит службу. 

- Я его из приюта городского взяла, жалко ведь, - говорит хозяйка собаки Нина Николаевна. - Мне девочки из Новгорода целый месяц названивали ежедневно, говорили: «Вы только его не обижайте и не выкидывайте». А как я его обижу? Иной раз смотришь в окно - он, бедняжка, на морозе там в будке ютится. Так хочется его в дом пустить, но нет. Я же их знаю. В дом пустишь -  потом на улицу обратно никогда не захочет, будет за мной хвостиком ходить и в дом проситься. Поэтому пусть лучше там.

В избе Нины Николаевны тепло, шумит телевизор, большой рыжий кот видит седьмой сон на кухонной полке - типичный русский деревенский дом, описанный ещё в «Простоквашино». За окном так же валят огромные хлопья снега, отчего дома становится ещё уютнее. Греется чайник.

- Да что рассказывать-то? - вздыхает Нина Николаевна. - Деревня, как деревня, самая обыкновенная. Живёт человек 80, летом дачники приезжают. Раньше народу было, конечно, больше. А так - всё, как обычно.

Так Нина Николаевна описывает положение дел в деревне Закибье Медведского поселения, в котором живут 500 человек. Раскинулась деревушка вдоль реки Киба, вокруг неё - ещё парочка деревень, одинаковых с виду. В некоторых домах ещё есть жизнь - и эти дома бросаются в глаза сразу: на участке - отремонтированный забор, из трубы дым поднимается в затянутые пеленой небеса.

Так же 75 лет назад в этих местах отправлялись на небо души убиенных советских солдат «Ждановского полка» - об этом местные жители помнят. В 41-м году в Медведском поселении орудовали эсэсовцы из подразделения «Мёртвая голова», которым дали сражение простые рабочие с ленинградского Кировского завода. Говорят, что в живых из них никого не осталось, но нацистов дальше они не пустили.

Сейчас же деревня Закибье выглядит так, будто эсэсовцы ушли отсюда буквально вчера. Разбитая дорога, дырки в которой  напоминают воронки от боевых снарядов, и почти полное отсутствие инфраструктуры, соответствующей двадцать первому столетию.

- Почты нет, - рассказывает Нина Николаевна, продолжая краем глаза следить за небольшим телеэкраном.  

Рядом с ней сидит немногословный Пётр Иванович, у него в руках костыли. Наш разговор его мало интересует в отличие от программ «Первого канала».

- Администрация раньше своя была, а теперь уехала в Медведь. Молодёжь многая сидит за хулиганство всякое. С магазином только стало получше: три дня в неделю работает. Недавно там только хлеб продавали, а недавно появились и масло, молоко, колбаса. Но магазину нечем платить аренду, поэтому скоро, наверно, закроют.

- И как вы тогда?

- Автолавка ездит. Но у них дорого.

- А молоко-то зачем? Деревня ведь.

- В деревне коров пять осталось от силы. Содержать корову - тяжёлый труд, старикам не под силу. А у нас тут, в основном, пожилые остались.

Погода продолжает одаривать Закибье белым покровом. Через день-другой дорога превратится в снежную кашу. К весне каша растает, и глубокие ямы снова напомнят жителям и шофёрам о своём существовании. Деревенский воздух будет нагружен пылью, которая осядет буквально повсюду.

- Всему виной грузовые машины, - указывает на окно Нина Николаевна. - «Лента». «Магнит». Какие-то технические службы... Они постоянно поднимают пыль с дороги, потому что вместо ремонта её засыпают грунтом и известняком. И летом мы задыхаемся. Ни бельё повесить, ничего. Потому и болеем все.

Всё это началось после того, как дорогу, которая пролегает через Закибье, сделали межобластной, и по ней пошёл поток крупногабаритного транспорта. Дорога, не приспособленная для этого, мгновенно пришла в негодность, а местные жители позабыли что такое сон. Глава района твёрдо сказал в ответ на недовольство жителей, что машины будут ходить - и точка.

- Эти машины очень высокие, а дорога для них не предназначена, поэтому они, когда проезжают, задевают сети и обрывают их. А мы потом сиди без света, дожидайся электрика, которого днём с огнём не сыщешь. Я уже и Путину звонила, и в прокуратуру. Но мне никто не ответил.

Нина Николаевна держит паузу.

- Такая уж деревня неперспективная. Хотя они все сейчас такие.

В телевизоре «Первый канал» сменяет «НТВ». Начинается «Час суда».

Во что-то верить

Двор-терьер Ник стоит возле своей будки и смотрит в окно хозяйской избы.

- Он, блин, мясо любит, - говорит о своём любимце Нина Николаевна. - А за ним надо ехать в Шимск. Так меня Игорь Матвеев, спасибо ему, частенько туда подкидывает.

Этот Игорь - местная палочка-выручалочка, исполняет обязанности маршрутки. Если хорошо попросить, довезёт из пункта А в пункт Б. Конечно, Нина Николаевна могла бы сесть в автобус, но расписание  неудобное.

- Автобус ездит каждый день в восемь утра, а в 12.40 - обратно из Шимска. И всё. Ни в больницу не успеваешь, никуда вообще. А если в Новгород ехать надо? Приходится частника нанимать, потому что, пока в очередях сидишь, что в Новгороде, что в Шимске, все автобусы давно поуезжают. И как тогда быть? Власти района как-то хотели отменить и этот маршрут. У нас же всё сейчас сокращается или, как они говорят, «оптимизируется». Мол, маршрут нерентабельный. Но если его отменят, то из деревни будет не выбраться. Поэтому мы сразу сказали, что против сокращения. Писали куда можно, звонили.

- Пока что автобус удалось отстоять, потому что, по сути, если убрать его, то дорогу точно никогда не отремонтируют. И мы  будем отрезаны от всех, - говорит Татьяна Анатольевна, глава бывшего здесь когда-то местного сельсовета, которая в советские годы приехала в Закибье по распределению врачом-ветеринаром.

Жители деревни вообще вспоминают Советский Союз с благодарностью. До войны в Медведском поселении в каждой деревне было по колхозу, численность населения переваливала за 4000 человек. Великая Отечественная война внесла свои коррективы: осталось два сельсовета и два колхоза. Зато местный колхоз был  миллионером.

- Хорошее было время, - вспоминает с придыханием Татьяна Анатольевна, - работа была у всех, и все получали достойную заработную плату - доярки, трактористы, механизаторы. Дороги были заасфальтированы, к каждой ферме - подъезд. Никто никуда не уезжал, молодёжь оставалась здесь.

Но то время сменили депрессивные 90-е. Причём стремительно.

- Включаем телевизор утром, включаем вечером: всё одно и то же -  оборона Белого дома. Поначалу все были в ужасе - что ж в стране такое творится? Сельсовет всё пытался выяснить обстановку: нет ли недовольства населения. А народу-то было не до этого - август месяц же, у всех уборка урожая. Кто-то и волновался: что там, Горбачёва сняли, не сняли? Но в целом, спокойно было - люди продолжали работать.

Однако «политика» быстро добралась до простых трудяг, чего они не ожидали.

- Потом наступила талонная система. Например, присылали в деревню пару обуви - одну на всех. Естественно, ты ж её поровну не поделишь. Кидали жребий. И так со всем - продуктами, техникой. Начал процветать натуральный товарообмен, денег-то не было. Люди сдавали молоко в обмен на масло, колбасу, сосиски. И наоборот. Поскольку работа колхоза была завязана на льне, то зарплату стали платить простынями и наволочками. Я думаю, что у многих они до сих пор валяются в комодах нетронутые. Мда, - пауза, - при мне всё подымалось, и при мне всё это разрушилось. И от этого мне ещё больнее  - подытоживает Татьяна Анатольевна.

 - Всё разграбили, - подхватывает Нина Николаевна. - Всех коров распродали, технику, даже самую негодную. А зачем? Кто от этого выиграл? 

Отголоски того печального времени слышны (точнее - видны) в Закибье до сих пор. Пейзаж этих мест напоминает о масштабном бегстве. На окнах большинства домов - нагромождение досок, в которые вбито очень много гвоздей.

Люди, лишившись работы в колхозе, уехали в город. Деревенские овощи и молоко и по сей день не пользуются спросом. «Лактис», например, закупал молоко в Закибье, но довольно быстро отказался от этой затеи из-за больших расходов на бензин, сказав, что «ваше молоко можете хоть в яму выливать, нам всё равно». Те же, кто остались, перебиваются разовыми заработками, ездят «на вахту» в Новгород и Петербург. Впрочем, больше половины оставшихся - пенсионеры. Право на доступную медицину им тоже пришлось отставивать.

- Фельдшерский пункт в Старом Медведе (соседняя деревня - авт.) недавно хотели закрыть. А он обслуживает деревни Взъезды, Нижний Прихон, Любач, Раглицы, Щелино и сам Старый Медведь, то есть человек 400-500. Мол, нерентабельно, а рядом в Шимске больница есть - можете ездить. Но большинство из жителей пенсионеры, к ним вообще на дом приходят, да и ехать в райцентр им тяжело. Фельдшеры тогда были на нашей стороне и выступали против закрытия пункта. Потом до Митина дошло, что хотят лишить людей медицины в деревне, и он приказал разобраться. В итоге, фельдшерский пункт мы опять же отвоевали.

- А что, он так важен?

- Конечно. Понимаете, помимо медицинской помощи тут есть другой момент. Фельдшер - он ведь в деревне особенный человек. Он в каждом доме как член семьи. Он и укол поставит, и поговорит, поможет, чем сможет. Многие же его и вызывают то, чтобы выговориться, пожаловаться, ну, и здоровье подправить. Без этого людям будет тяжело. Жизнь-то не сахар в селе - всегда хочется кому-то душу излить. В деревне вообще жутко не хватает общения.

За окном начинает подвывать вьюга. Ник спрятался в свою конуру, и ему совсем не хочется возвращаться в царство снега и холода. Татьяна Анатольевна сидит напротив меня и улыбается, но её взгляд направлен куда-то вдаль.

Немногословный Пётр Иванович подошёл почти в плотную к телевизору. Ему очень нравится «Час суда».

- Он ведь даже в это верит, - похихикивая, говорит Нина Николаевна.

- Должен же человек хоть во что-то верить, - отвечает Татьяна Анатольевна.

С экрана доносится речь представителя государственного обвинения.

- Была бы тут, на месте, своя власть... Ведь Медведю мы не интересны... Сельсовету сейчас важнее всякие бумаги, а не люди, не их проблемы. А мы, брошенные здесь, хотим жить достойно. А пока что жить тяжело. И всегда жилось тяжело. Но ничего - мы живучие. Мы же русские, - сказала Татьяна Анатольевна, широко улыбаясь.

В комнате слышно, как с крыши стекает вода, ещё секунду назад бывшая снегом. По телевизору идёт реклама «Газпрома», национального достояния. 

Тётя Эля

Большинство домов Закибья стоит на главной улице, которая называется Центральная. Свернув с неё на первом повороте, вы увидите большое по деревенским меркам здание из белого кирпича. Это местный ДК, в котором кипит (а скорее, докипает) вся культурная жизнь закибинцев. «Кипит» - какое-то неподходящее слово... Войдя сюда, вы быстро охладите свой пыл: отопления, как и работающего водопровода, здесь нет с 2014 года - отключили из-за двухмиллионного долга перед коммунальщиками. Зимой деревенские детишки, отправляясь в ДК, одеваются очень тепло: внутри холоднее, чем на улице.

В этом недавно в очередной раз убедилась Эвелина Леонидовна, библиотекарь и главная по работе с детьми в деревне. Пару дней на работе она совсем задубела, организм дал слабину, заболела. Но как только стало полегче, опять вышла на работу, и теперь с гордостью показывает мне библиотеку.

Дети называют её «тётя Эля». Родители детишек должны молиться за её здоровье, хотя они этого точно не делают. Потому что в атмосфере всеобщей депрессии она пытается поселить в их детях разумное, вечное, светлое.

- Это Василий, Марфа и Чертёнок, - раскладывает на столе вязаных кукол тётя Эля. Помимо них на столе лежит книга «Новгородские сказки», в спектакле по которой данные персонажи задействованы. - Мы сами ставим спектакли, пишем сценарии, делаем декорации. И кукол, конечно, тоже делаем сами.

Библиотека - самое популярное место у местной молодёжи. Всё благодаря «тёте Эле», которая приехала в эту деревню по распределению зоотехником из Старого Ракомо. После развала Союза потеряла работу, через некоторое время удалось устроиться в ДК уборщицей. А 1 сентября 2006 года случилось значимое для неё событие - она стала библиотекарем.

- Я всё детство проводила в библиотеке, - говорит Эвелина Леонидовна, проходя мима стеллажа с иностранной литературой. - Постоянно читала, иногда днями напролёт - без еды и отдыха. Уже тогда думала, что работать в библиотеке - это здорово. Но поскольку у нас в селе был только техникум, делать было нечего - пошла на зоотехника. Но, видать, судьбе всё-таки виднее, и библиотекарем я всё-таки стала.

Тётя Эля организовала кукольный театр «Колобок», увлекла им детей и теперь они каждый раз катаются на областные и международные фестивали в Новгород и получают там призовые места. Коллектив выступает в детских лагерях и детдомах. Помимо этого она ещё ведёт кружок «Умелые ручки», где обучает детей мастерству кройки, шитья, аппликации и ещё очень многому. И развивает музей народных промыслов, где дотошно собирает старинные предметы быта. Их, правда, кто-то иногда подворовывает, чтобы потом продать - некоторые экспонаты стоят весьма недёшево.

- Что деревенские детки из литературы берут?

- Младшие - сказки. Те, кто постарше, - книги из школьной программы. Но вообще неохотно читают. Им дашь книгу из серии для подростков - прочитают, принесут, а другой не возьмут. Не интересно, говорят. Фонд пополняется медленно - каждый год новые книги привозят рабочие с того самого завода, откуда вышел «Ждановский полк». Они каждый год приезжают сюда на места боёв и заодно нам книгами помогают. А так мы тут с детьми сидим - кто-то фильмы смотрит, кто-то поделками занят. Их родители знают, что пока дети здесь - они не напьются, не разобьют ничего, не украдут.

Собственной школы в Закибье нет, на учёбу в Медведь детей рано утром возит школьный автобус и привозит обратно в три часа дня. До шести дети обитают в библиотеке. А после переходят дорогу и идут «к дяде», который точно знает, что нужно подросткам и не прочь на этом поживиться.

- Все знают, что он продаёт палёную водку и сигареты, но за руку его пока никто не поймал, хоть и пытались. Соответственно, по закону его не обвинить. Пока дети у меня в библиотеке, они даже матом стараются не ругаются - так, иногда только бывает.... А на улице  пускаются во все тяжкие.

- А откуда такое двуличие?

- Ну, смотрите: ребёнок посидел в библиотеке, позанимался делом и приходит домой, хочет поговорить. А мать его, в лучшем случае, пошлёт куда подальше: некогда. К тому же от безнадёги многие пьют. Если ребёнок, а особенно подросток, видит такой родительский пример, он его и копирует. Отсюда - и алкоголь, и сигареты.

- До отъезда автобуса, - говорит Татьяна Гусакова, директор школы в посёлке Медведь, - мы стараемся максимально занять детей в дополнительных кружках. В деревнях подобной работой занимаются в библиотеках. Как пример - Эвелина Леонидовна. Но всё-таки решающее слово за родителями - от них зависит и воспитание, и характер ребёнка. Молодые семьи уезжают - кто в Новгород, кто в Петербург. А некоторые штампуют детей из-за материнского капитала. Так или иначе, часто дети предоставлены сами себе. Начинается хулиганство. Но, слава богу, это единичные случаи - в целом, дети у нас очень хорошие.

Эвелина Леонидовна бережно поправляет самодельные патриотические стенды в библиотеке. Она стоит рядом с окном, за которым раскинулись широкие русские просторы - где-то вдали за полем виднеется полоска леса. На вопрос о том, зачем ей всё это надо - зачем ей работа с детьми в умирающей деревне, - тётя Эля отвечает незамедлительно.

- Я просто не могу по-другому. Я жалею этих детей, я их люблю и хочу, чтобы они выросли личностями. Да и мне это нравится. Они мне доверяют - часто приходят поговорить о проблемах, о первой влюблённости, потому что знают, что я никому ничего не расскажу, не посмеюсь и не осужу. Им, - задумывается, - наверное, нужен такой человек. Пусть это даже иногда идёт мне в убыток - на гастролях ведь детей и накормить надо хотя бы два раза в день, и сувениры они хотят, а родители часто денег вообще не дают. Но ведь для детей из деревни это - такое счастье! Ко мне летом приходят дачники и спрашивают: «Возьмёте нашего?». Я отказываю: «У ваших детей и так много чего есть, а у моих нет почти ничего».

Снег за окном не прекращается. Кажется, что он пытается окончательно заполнить Закибье белой массой, чтобы от деревни не осталось и следа.

- А почему они называют вас тётей Элей?

- Не знаю. Меня так уже не первое поколение детей называет. Однажды одной из трупп «Колобка» задали этот вопрос. Так они сразу ответили - «Потому что мы её очень любим».

Матвей НИКОЛАЕВ

Шимский район

Фото автора и Сергея БРУТМАНА

Поделиться: