Земля исхода. Калининград

Увидев, наконец, за окном автобуса ёлку, я обрадовался ей, как родной.
Хотя это была довольно тощая ёлка, стиснутая со всех сторон крепкими широколиственными деревьями. Но она - была. А в остальном - липы, вязы, каштаны, дубы. Очень много дубов.
Дуб посреди поля - среди долины ровныя - это особенно красиво. А по обе стороны сплошь тянулись именно долины ровныя.
Как говорят ботаники, Новгородчина тоже была когда-то покрыта дубравами. Очень давно...
Русская прусская земля
Начальник таможни генерал-майор Александр Кочнов предупредил нас, что возле города есть мост, взорванный в 1945-м при штурме Кенигсберга. Два бетонных прясла как съехали в реку, так и торчат с тех пор, уперевшись одним концом в небо. Асфальт на них - это асфальт 45-го. Асфальт Третьего рейха на территории Российской Федерации. То есть Пальмбургский, он же Берлинский мост - место, на котором история остановилась. Чувствовалось, что генерала это волнует.
Берлинским мост назвали уже русские.
Половина моста через оба русла реки Преголя уцелела. Мы по ней проехали. И увидели на асфальте 45-го вполне современные следы: признания в любви и рекламу (что, в принципе, одно и то же). Историю трудно остановить совсем.
Надписи не возмущали. Это было такое же освоение окружающего пространства, как и переименование моста.
Журналисты умеют поговорить красиво. Идеологично. Патриотично. Коллеги с уважением отозвались о преодолении переселенцами тевтонского духа, которым пропитано это прусское пространство.
Красиво, чё. Но пришлось напомнить: никто не отменял гипотезу, что кривичи, родимичи, вятичи, дреговичи пришли на Волхов и Ладогу отсюда, с южной Балтики. Пришли, осели, перемешались с угро-финнами и балтами, превратились в то, что называют теперь северо-западными славянами, построили Новгород - и нынешней осенью мы будем праздновать 1150-летие государственности, обретённой на берегах Ильменя.
Так что эта прусская земля - она же и русская как бы. Пусть не поверху, где до сих пор стоят германских очертаний дома, а в глубине, в жилах подземных вод.
Если бы не Великое переселение народов - глядишь, русская цивилизация началась бы отсюда. И новгородцы могли бы по-прежнему жить на этих равнинах, под кронами этих дубов.
Росли бы во рту грибы?
Вот интересно: жили бы новгородцы как-то иначе, чем сейчас, если бы среди людских волн Великого переселения зацепились за эти земли и поставили город здесь?
Не думаю.
Как ни странно, Калининградская область, этот российский эксклав (территория, отделённая от метрополии другими суверенными государствами), чем-то напоминает Новгородскую, зарытую в глубину Северо-Запада.
Главное богатство обеих - географическое.
Новгородчина пыталась и пытается использовать своё расположение между двух исторических и деловых столиц, этим завлекая инвесторов. С посредственным, увы, успехом.
Калининграду повезло больше. Ему везёт, потому что не везёт всей России. Чем уродливее российская экономика, тем большую роль играет в ней бывшая Восточная Пруссия. На 2013 год доходы федерального бюджета планируются в сумме 12,3 триллиона рублей. При этом поступления от ввозных и вывозных пошлин должны достичь 4,3 триллиона. То есть - больше трети. Дороги в Евросоюз проходят через Калининградскую область. Налево - граница с Польшей, направо - с Литвой.
До 45-го город Мамоново назывался Хайлигенбайль, что значит - «Священная секира».
Создаётся впечатление, что генерал Кочнов по влиятельности может сравниться с высшим губернским начальством. В его руках - священная секира этих мест, занесённая над всеми путями сюда.
Здесь построен самый крупный пограничный переход Мамоново-2: 24 полосы. Построен при поддержке Евросоюза, потратившего на строительство 13,3 миллиона евро (Россия - 360 миллионов, но рублей). ЕС заинтересован, чтобы здесь могли пропускать в день 2600 легковых машин, 1250 грузовых и 150 автобусов, не создавая очередей. Переходы на западе и востоке обрастают логистическими центрами: люди делают бизнес на таможне - тоже польза.
Некоторые мои знакомые с пиететом относятся к калининградской рыбопереработке. Рыба тут и правда вкусная. Чудо что за селёдочка, к примеру. Годится и на экспорт.
Буду хранить в тайне от знакомых, что до засолки эта селёдочка была иностранной. Приплыла из-за границы - и норовит уплыть за границу.
Местные пенсионеры по-прежнему на выходные срываются за границу. За какую ближе - за ту и срываются. Закупают продукты на неделю: «там» по-прежнему дешевле. Некоторые покупают даже лишку. И, как в 90-х, продают соседям. Это, допустим, не заработок, а приработок, но - не лишний.
С той стороны устраивают такие же вылазки. Только не за едой, а за бензином. Ездят как на работу, и на российской земле у самого перехода с умыслом поставлена заправка. А ушлые граждане ЕС, говорят, недалеко от границы держат мастерские, где «раздувают» бензобаки, чтобы больше влезало за раз. Тоже дело.
...У литовской границы строится атомная электростанция. Зрелище впечатляющее. Увидев толстый - 7,5 метра - бетонный панцирь на дне котлована, мы спросили: это фундамент такой? Что вы, - ответил заместитель директора по строительству Балтийской АЭС Александр Гуляев, - на этом бетоне будет стоять фундамент.
Гуляев - человек увлечённый. Был эксплуатационником на двух АЭС, третью - строит. Рассказывает, как маленький сын, редко видящий отца дома, однажды, провожая папу на работу, сказал: «До свиданья, приходи к нам ещё...». И как однажды спросил: «А зачем ты уходишь туда?» - и пришлось после: раздумья ответить «Я даю свет», что звучит не так уж пафосно с учётом профессиональной специфики. У нас возник «детский» вопрос: зачем столько работать, если Калининградская область и сейчас почти обеспечена электроэнергией? Хотя понятно было: ставя реакторы у самой границы, атомщики рассчитывают продавать энергию за рубеж. Но Александр уверен, что ток пригодится и самой России: будет избыток энергии - появятся новые энергоёмкие производства. Я прямо позавидовал: да он не только философ, как многие из Физтеха, он ещё и романтик... и, как положено романтикам, - оптимист.
Гуляев ещё не знал, что в 2015-м стройку заморозят. Балтийская АЭС окажется заложником геополитики. Она ведь не случайно строилась у границы: хотели заодно продавать излишки электроэнергии в Прибалтику. С ухудшением российско-европейских отношений, введением взаимных санкций соседи испугались такой формы зависимости. Этот экспорт из эксклава не состоялся. Долго ли «мёрзнуть» бетону на границе - кто скажет?..
Пока не знаю, что будет производить в будущем эксклав. Равнины его, через которые мы пересекли всю область, смотрятся пустовато. Разве что желтеют плантациями рапса.
Это нынешняя местная «фишка». Немцы скупают рапс на корню, вывозят в качестве сырья. Нефть, газ, «сырой» рапс - краткий очерк нашей экономики начала XXI века.
Опять совпадение: у нас тоже когда-то хотели сеять эту масличную культуру. Не срослось - буквально. Сейчас берёмся за его «сестричку» - сурепицу. Не известно, приедут ли за ней какие-нибудь «немцы». Калининградцы, впрочем, сейчас мечтают жать масло сами: хоть тут отойти от «сырьевой модели». Ну, удачи им... и нам.
Тридевятый патриотизм
На номерах калининградских машин стоит цифра 39. «Тридевятое царство» и правда хранит облик, отличный от всероссийского - несколько сказочный. Поселения больше похожи на прибалтийские: тот же силуэт построек с европейских рождественских открыток. Их перестраивали, надстраивали, но новых воздвигали мало.
Страна-победительница, чувствуется, не была уверена в том, что на этом балтийском берегу расположилась надолго. Всё-таки - трофейная земля... Уверенность появилась, видимо, только в 1975-м, после хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое закрепило послевоенные границы на континенте.
Но вот что интересно: жизни одного поколения хватило, чтобы люди, которых беда или судьба забросила на новые земли, стали её патриотами. Может быть, нам так везло, однако все, с кем мы встречались - и не только родившиеся уже здесь дети тех, кто совершил путь, обратный Великому переселению древности, но и недавно приехавшие, говорили о «тридевятом царстве» с энтузиазмом.
Я усомнился, что в этих краях есть грибы - Илья вскинулся: «Да ты что! До декабря собираю! Тут рыжики, да все чистые!». А сам, между прочим, питерский, и квартира там есть...
И так мне стало грустно... Вспомнились персонажи из Интернета, которые каких только обидных прозвищ не дают Новгороду. Может, тем, кто не умеет любить малую родину (или место своего пребывания), тоже двинуться в Великое переселение?
Впрочем, мало нынче осталось пустых земель. Особенно - для людей, пустых сердцем.
Сергей БРУТМАН
Фото автора.
ПРИЛОЖЕНИЕ:
Калининграду, как и Новгороду, досталось во Второй мировой. Как и в Новгороде, восстановлено далеко не
всё. А некоторых новостроек прошлых лет лучше бы и не было вовсе: в ста метрах от готического собора, у стен которого похоронен И. Кант, рядом со старинной брусчаткой, высятся такие многоэтажные ужасти из серых блоков и толстых цементных швов, что сразу начинаешь думать о землетрясении или динамите, как при больном зубе думаешь беспощадных стальных щипцах хирурга, как о чём-то утешительном.
Этот город рождает трогательные, но разрозненные эмоции: аккуратные каштаны, стучащие в брусчатку своими недозрелыми «ёжиками»... парочка, трудно расстающаяся ранним утром над рекой и возвращающая начальный смысл надоедливой повсеместной традиции защёлкивать на мостах замочки, чтобы эти символы верности ржавели... и в самой реке Преголя - кубышки и лилии, спутники не отравленных вод и небуйного течения...
Но, думается, Калининград - ближе к возвращению стиля, чем мы. Мешает ли этому блистающая стёклами башня через реку от собора - судите сами (мне не мешала). А по другую сторону реки (и через мостовую от серых ужастей) стоит «Рыбацкая деревня» - новодел трёхлетней давности, абсолютная неподлинность которого абсолютно не мешает ни туристам, ни свадьбам, которые тут тусуются, оставляя за собой цветные шарики среди лилий. А местным рыболовам - прямо хоть приплачивай за то, что служат этому месту стаффажем.
И замок под городом - не замок, а гостиница и ресторан (с двориком для «реставраторов» рыцарской эпохи). Всего лишь стилизация, но ловкая: смотрите, архитектор оставил в крепостной стене «проломы», только застеклил их.
Пока мы спорим о подлинности и новодельности, о том, строить или нет, - другие-то ищут выразительные средства. Они найти стиль хотя бы пробуют.
А мы?
Волны омывают не камень, а кусок дерева. Он тут - в качестве иллюстрации.
Первые послевоенные переселенцы, оказавшись в малолесном краю, собирали по берегам топливо, выброшенное морем. Вместе с обломками дочеловеческих сосен и кедров в печах сгорал запрятанный в них янтарь - главное природное богатство края, которому досталось 90% всех мировых запасов ценной красотищи.
Это - не байка, а притча о русской экономике.