Вся честна компания

Идиллию их домика нарушает только чёрная птица на ветке у самой калитки.

Владимир и Маргарита Карасёвы из деревни Мшага Ямская 53 года прожили вместе вполне счастливо. Владимир Семёнович, сын «врагов народа», никогда не испытывал каких-либо гонений. С успехом окончил Ленинградский горный институт, женился, работал, растил детей. Супруга его, Маргарита Петровна, не стала дочерью «врагов народа» только потому, что родные отдали всё нажитое своим трудом в колхоз, а потому позорного клейма на ней никогда не было. Они не упрекают государство, обидевшее когда-то их родителей, братьев и сестёр, но память ничего не даёт забыть. Даже во двор их дома, будто из прошлого «прилетел» чёрный ворон - олицетворение беды, неволи и смерти.

В одном валенке

Сейчас во дворах и на огородах у сельских жителей много всякой всячины понаставлено - для скрашивания местных унылых пейзажей. Из самодельных и купленных гипсовых фигур — в основном аисты. Есть ещё орлы. А у двух стариков, живущих на самой окраине старинной деревни, - почему-то ворон. Он посмотрел на меня недобрым блестящим глазом, и сразу стало неуютно. Подумалось: вот, здесь живёт человек, сын врага народа — давно реабилитированный, но всё ещё не желающий прощаться с прошлым...

Родители Владимира Семёновича были родом из соседней Тверской области. В 37-м семью посчитали кулаками и выслали в Казахстан, где в 1940 году и родился Володя.

- Я стал бы шестым ребёнком в семье, - рассказывает он, - но умер брат Лёша, которого я никогда не видел. Лёша умер — вместо него родился я.  Дети с матерью и стареньким дедушкой жили на руднике Акжале в Семипалатинской области, а отец был отправлен работать в шахты в Караганду, приезжал лишь изредка. Старшая сестра работала на золотом руднике. Я помню, мать рассказывала, как их раскулачили, посадили на телеги и привезли на железнодорожную станцию, где запихнули в телячьи вагоны и повезли на чужбину.

За что? Родители не понимали, удивлялись даже, какие, мол, они кулаки: хозяйство невеликое, наёмных рабочих не было — всё нажили своим трудом. Дом, правда, был справный: крепкий, просторный. После там разместили сельсовет... Он и сейчас стоит, старый и пустой. А во дворе, говорили, имелась рыжая лохматая лошадь, две коровы, несколько овец. Всё забрали. Хозяев увозили в спешке, даже детей не позволили как следует одеть, кто-то из маленьких так и отправился в дальний путь в одном валенке.

Раннее детство я, конечно, не помню. Отец всю войну на шахте работал. А после победы мы жили неплохо, потому что уже корову завели. Я на том руднике четыре класса школы окончил, кажется отлично, а потом, когда сестра вышла замуж за ленинградца, все к ней перебрались в Сланцы. Там отец хороший дом построил.

Сосед соседу рад

С будущей женой Владимир познакомился в Ленинграде. Он учился в горном, а она — в педагогическом институте. Маргарита родом из наших мест, с этой самой Мшаги Ямской, что притулилась на берегу одноимённой реки. Но до того, как вернуться на родину, прошла большая жизнь в трудах и заботах. Они поженились и после учёбы  уехали работать в Воркуту. Он на шахте трудился, она учительствовала. Заработав «на северах» денег, купили квартиру в Выборге, потом детям всё отдали — у них две дочери. На пенсии стали жить во Мшаге, где стоял маленький материнский домик. Дети купили ещё один, покрепче, отремонтировали его для родителей, тут они и проживают по сей день. Обоим по 77 лет.

Карасёвы, Машага Ямская

Домик обогревает печка, воду провели из скважины, баньку в бывшем дворе соорудили, и ходят туда через коридор, не выходя на улицу. По двору бегают курочки, в огороде растут картошка с капустой и, конечно, цветы. А в доме, как члены семьи, проживают ещё пёс с двумя кличками - Кузя и Хаус, кошка Кася (Кассиопея) и кошка Чуня. Кузя-Хаус второе имя получил от хозяина, за то что наводит в доме хаос. Кассиопея — говорящая трёхцветная кошка-красавица, а Чуня — молчаливая и чёрная, как ночь. Обе они исправно ловят мышей в окрестностях и приносят их Кузьке в качестве подарков-игрушек. Кузьма очень любит играть, знает много слов. Например, пёсик отлично  понимает слова «машинка» и «Женька». Как услышит, прыгает на диван, заглядывает в окошко, виляет хвостом и гавкает призывно.

- К нам в деревню солецкая автолавка приезжает, - улыбается Маргарита Петровна, - мы любим около неё собираться, не только чтобы купить что, а и пообщаться тоже. Тут и люди, и собаки, и даже кошки - все встают в круг. Мы, естественно, как только машина посигналит, говорим: «А вот и машинка» или «Женька приехал». Кузя запомнил слова и теперь понимает, что за ними последует.

А следует за ними деревенская коллективная радость встречи друг с другом. Хорошо, когда сосед соседу рад. А Маргарита из дедушкиных и маминых рассказов знает другое: страшные времена, когда среди своих свирепствовали доносчики, комбедовские «двойки» и «тройки», ни за что ни про что сгубившие десятки своих односельчан.

Комбед деревне — волк

- Мама моя, Милица Васильевна Ванюхина, сорок лет отработала местным фельдшером, - начинает свой рассказ Маргарита. - О! Она была доктор от Бога, пожилые люди часто её вспоминают — сейчас таких докторов нет, а если и встречаются, то единицы. А её отец издавна жил в деревне, имел пятерых сыновей, потому хозяйство у них было крепким. В семье часто вспоминали коня Карнауга, который был «всем коням — конь». Ребятишек каждую Масленицу на нём катали. Дедушка всё отдал в колхоз: и овец, и пуню, и коня. Благодаря этому против нашей семьи не было репрессий. Зато коня-красавца угробили в первую же зиму — наваливали  на него по три воза. Что ж, не своё, не жалко. Этого коня даже я вспоминаю, хотя и не видывала никогда — говорили о нём в семье ещё долгие годы.

В этой деревне бесчинствовала «тройка» комбеда (она назвала фамилии). Она назвала, а я не буду. И не из боязни вовсе. А потому, что постигла их всех, и не только самих, а и их неповинных ни в чём детей, кара судьбы.  

...В чудовищное то время в стране развернулась массовая операция против «шпионов и диверсантов».    
В состав Ленинградской входила тогда  и территория нашей Новгородской области. И здесь разворачивались операции Ленинградского управления НКВД. Арестовывали: за политическое прошлое, социальное происхождение, по национальному признаку, по доносам, на основании подложных протоколов допросов. Согласно официальным данным только в Ленинграде были тайно расстреляны 20 769 граждан. Среди них - известные учёные, рабочие и крестьяне, учителя и студенты, священники, врачи, военные, железнодорожники… Обречённых казнили не только в Ленинграде, расстреливали их в Новгороде, Боровичах, Пскове, в лагерях. В  одной только Левашовской пустоши погребены 46 000 человек. Интересно, что одним из них уже в 1954 году стал министр госбезопасности СССР в 1946-1951 годах Виктор Абакумов. Его на основании доноса обвинили в государственной измене. После смерти Сталина обвинения изменили, вменили в вину «Ленинградское дело», им сфабрикованное. Виновным он себя не признал и был расстрелян в Левашовском «лесу особого назначения». Бумеранг?..

Вернёмся к комбедовской «тройке», творившей зло в деревне Мшага Ямская (если кто забыл, комбеды сокращённо — комитеты бедноты). По словам Маргариты Петровны, по доносам «тройки» из округи исчезли целые семьи: Колонистовы, Чекулаевы, Морозовы... Это были обычные торговцы, имевшие свои лавки. А вот у бабушки расказчицы была собственная красильня. Люди приносили туда красить пряжу, льняное полотно. «Чем тогда народ занимался: лён сеяли, ткали, масло били, грязи с солёного озера в Старую Руссу возили». Маленькая Рита с дедушкой читали в газетах статьи Вышинского о том, что врагов народа надо уничтожать. Читали вслух, не понимая, что и сами по мановению судьбы могли быть объявлены врагами. Но люди боялись роптать, а если их знакомых дело не касалось, то и верили — кто знает, может, и правда - враг?

- Когда к дому местного батюшки, отца Николая, подъехал чёрный воронок, всю деревню охватила оторопь. Он сказал, мол, не беспокойтесь, я только дам показания и вернусь. Матушка до зимы возила ему в Новгородскую тюрьму передачки, а оказалось, что он уже в октябре был расстрелян. Матушка осталась с четырьмя детишками, мал мала меньше. Потом двух монашек так же забрали, сестру Ольгу и сестру Паисию. Они прислуживали в церкви. Кому, бывало, кофту сошьют, кому юбку. Им за это одни картошки принесут, другие яиц, третьи молочка. Так они и жили. Какие из них-то враги Советской власти? А исчезли, как не было их.

А ещё рассказывали, что в одном доме жили две женщины, их мужа и брата репрессировали. Одна из них, тётя Сюта, в поле встала на колени лицом к восходу и, помолившись, сказала: «Господи, накажи тех людей, кто безвинные души погубил».

Маргарита Петровна рассказала, как сложились судьбы «тройки».

- Один из них в первые дни войны лишился глаз и ноги. Второй очень пострадал: когда пришли фашисты, посадили его с женой в подпол, а над их дочерью надругались. Они её крики и плач слышали, а помочь не могли. Потом у него (отца) случилась гангрена и он лишился обеих ног. А третьего под Сольцами сильно избили родственники тех, кого он в репрессии на тот свет или на Колыму отправил. До дому он кое-как добрался, на печку залез и там к утру умер.

Как говорится, не дай, Боже, никому подобных страданий, не дай пережить ни нам, ни нашим детям и внукам того, что пережили деды и прадеды. Только понимание, доброта и прощение спасают от бед. И пусть люди с радостью собираются у «Женькиной машинки», и будут всегда жалеть и любить друг друга. А вместе с ними вся честна компания: с Кузьками, Муськами и прочими обитателями многострадальной русской деревни.

Татьяна КОЗЛОВСКАЯ

Фото автора 

Поделиться: