Счастье – это ангел с грустными глазами

Ему было тридцать два, ей восемнадцать. Три года страсти и любви – и уход в небытие. Для него закономерный. Для неё трагический.

Легенды Монпарнаса

«Вот место, ставшее для художников и поэтов тем же, чем был для них Монмартр пятнадцать лет назад: убежищем прекрасной и свободной простоты. По свидетельству обитателей окрестных районов, Монпарнас – это квартал сумасбродов… Да, он не похож на былой Монмартр, но всё же нынешний Монпарнас, даже во время войны, так же полон веселья, простоты и беззаботности… Держу пари, что вскоре, после войны… на Монпарнасе появятся свои ночные кабачки и свои шансонье, в придачу к свом художникам и поэтам», - говорил поэт Гийом Аполлинер о Монпарнасе незадолго до окончания Первой мировой войны. 

В «бурные двадцатые» на Монпарнасе плясали и веселились. В эти годы там обитали Пабло Пикассо, Макс Жакоб, Пьер Мак-Орлан, Филиппо Маринетти. Фернан Леже работал на улице Нотр-Дам-де-Шан. Шагал и Цадкин ежедневно заходили в кафе Le Dome или La Rotonde. Вернулись в Париж те, кто покинул его с началом войны. Иностранцы чувствовали себя здесь, как дома. Общество было самое разнообразное - Гертруда Стайн, Эрнест Хемингуэй, Генри Миллер, Генри Скотт Фитцджеральд, Эзра Паунд, Манн Рэй, Александр Колдер, Джеймс Джойс, Томас Элиот.

Будущий король Монпарнаса Модильяни обедал в кредит в итальянской харчевне Chez Rosalie на улице Кампань-Премьер. Художница, певица и натурщица Кики, бывавшая в этом заведении, вспоминала о нём: «Он только и делал, что брюзжал и заставлял меня содрогаться с головы до ног. Но как он был хорош!».

Глядя на фото Модильяни тех лет, действительно, нельзя не согласиться с любимицей богемы – красавец-мужчина!

«Нежность, страсть, истина и чистота»

Сам Амедео в это время писал Полю Александру, своему первому торговому представителю, доктору, коллекционеру, основателю колонии художников на улице Дельта: «Счастье – это ангел с серьёзным лицом».

У Модильяни были проблемы со здоровьем. В десятилетнем возрасте он тяжело переболел плевритом. Через пять лет его настиг туберкулёз, и болезнь, временами отступая, всё же не отпускала его в течение всей короткой жизни. Мальчиком с матерью, которая вместе с дедом привили ему интерес к философии, литературе и искусству, он, чтобы поправить здоровье, путешествовал по югу Италии. Они посещали Неаполь, Капри, Амальфи и Рим. Потом он учился живописи в Свободной школе рисования с обнажённой натуры в Венеции.

Когда ему исполнился двадцать один год, Амедео переехал из Ливорно в Париж и записался в Академию Коларосси. Он снимал мастерскую на улице Коленкур на Монмартре вблизи общежития художников Бато-Лавуар, где познакомился с Пабло Пикассо, Гийомом Аполлинером, Андре Дереном, Диего Риверой, Максом Жакобом и другими литераторами и художниками.

Его работы не приносили ему успеха. Те, что попадали на выставки, игнорировались критиками. Единственным покупателем картин остаётся Поль Александр. Попытка заняться скульптурой, для чего Амедео весну и лето 1909 года провёл в Ливорно и несколько недель работал с мрамором в Карраре, тоже оказывается безуспешной. Вернувшись в Париж, ещё года три он продолжает заниматься скульптурой, готовит эскизы, выставляет свои скульптурные группы.

Но бедность и лишения приводят к ухудшению состояния здоровья. Слабое, оно не позволяет ему работать с тяжёлым материалом. Друзья отправляют Модильяни на лечение и отдых к матери в Ливорно. Вернувшись в Париж, он возвращается и к живописи. Но по-прежнему остро нуждается и часто меняет место жительства.

В 1914 году он познакомился с Полем Гийомом. Он, представитель нового поколения арт-дилеров, становится агентом Модильяни, помогает ему в течение двух лет, снимает для него мастерскую.  

В жизни Модильяни был бурный роман. Когда началась Первая мировая война, он познакомился с английской журналисткой и поэтессой Беатрис Гастингс. Их связь продолжалась два года, Модильяни написал несколько портретов Беатрис.

Модильяни работает, пишет множество портретов - Гийома, Жакоба, Аполлинера, Кислинга. Поль Гийом продолжает быть посредником и помогает продавать работы художника.  

Отношения с Беатрис не заладились, Модильяни с ней порывает. Творчество продолжается – его картины на выставке «Лира и палитра» в мастерской швейцарского художника Эмиля Лежёна соседствуют с работами Пикассо, Матисса, Кислинга. В это время он знакомится с польским поэтом Леопольдом Зборовским, который теперь становится его торговым агентом и предоставляет свою квартиру в качестве мастерской для работы художника.

Конечно, Модильяни не знал, как недолго продлится его самое счастливое время в жизни и сама его жизнь, и какой трагичной будет судьба его возлюбленной, когда он познакомился с Жанной Эбютерн.

Восемнадцатилетняя студентка Академии Коларосси была представлена Амедео Модильяни скульптором Ханной Орлофф, которая часто, как и другие представители искусства, использовала учеников Академии в качестве моделей.

Влечение, роман, страсть, любовь – это всё о взаимоотношениях Амедео и Жанны. Биограф описывал Жанну как нежную, застенчивую, спокойную и деликатную девушку. Её считали одной из красавиц Монпарнаса. Любовь и творчество соединились в их жизни. Жанна Эбютерн стала главной музой художника. Он написал более тридцати её портретов.

На картинах Модильяни Жанна совсем другая, чем в жизни. Об этом можно судить по её фото. Но Амедео видел её такой – хрупкой, утончённой, незащищённой, наивной.

Осенью 2018 года, сменив Париж на более тёплый климат, они переехали в Ниццу, где агент Модильяни надеялся более успешно продавать картины художника богатым поклонникам искусства, проводившим зиму во французской Ривьере. Там, в Ницце, в ноябре родилась их дочь, которую Амедео назвал так же, как возлюбленную. Когда они вернулись в Париж, Жанна вновь забеременела.  

А Модильяни страдал от туберкулёзного менингита, и состояние его резко ухудшалось. 23 января 1920 года его в бессознательном состоянии доставили в больницу для бедных в Шарите. Спасти его было невозможно. 24 января он умер. Семья Жанны перевезла её домой. Горе подтолкнуло её на безумный шаг – на второй день после смерти Модильяни Жанна Эбютерн выбросилась из окна пятого этажа. Вместе с ней погиб и вынашиваемый ею ребёнок… 

Первая посмертная ретроспектива живописи и рисунков Модильяни состоялась в декабре того же года в парижской галерее Монтень.

Поль Александр писал: «Подлинного Модильяни нужно искать в его творчестве, а не в слухах, которые о нём распускали. Тот, кто умеет правильно рассматривать его портреты женщин, подростков, друзей и других людей, увидит человека необычайно восприимчивого, которому доступны нежность, страсть, истина и чистота. Может показаться, что стилю Модильяни несложно подражать, но это лишь видимость. Каждый его портрет – плод глубоких размышлений в присутствии модели. Есть умело выполненные подделки, но кричащая бессодержательность или вульгарность выдают их с первого взгляда. Модильяни всегда писал с намерением что-то сказать».

Скупающий «эти жуткие вещи»

Об истории Амедео Модильяни и Жанны Эбютерн, о Монпарнасе первых десятилетий прошлого века, о его легендарных обитателях, таких, как Хаим Сутин и Морис Утрилло, рассказывает выставка, открывшаяся в Музее Фаберже в Санкт-Петербурге. Выставка уникальная – на ней впервые демонстрируются хранившиеся более 70 лет полотна великих мастеров, собранные коллекционером Йонасом Неттером. Организаторы выставки, говорит её куратор Марк Рестеллини, гордятся тем, что смогли осуществить мечту коллекционера, показав всем желающим собранные им сокровища.

Немного о самом коллекционере. Йонас Неттер (1868-1946) считается одним из выдающихся коллекционеров XX века. Он - эльзасец по происхождению, жил в Париже, вёл коммерческую деятельность. При этом был виртуозным пианистом и блестящим знатоком музыки,  проявлял большой интерес к искусству.

Работами своих любимых импрессионистов он любовался в галереях и музеях, потому что  скромный доход не позволял покупать их. И что сделал Неттер? Обратил внимание на живописцев, чьи картины соответствовали его финансовым возможностям. И… открывал новые имена. Он начал сотрудничать с польским поэтом, коллекционером и торговцем картинами Леопольдом Зборовским, который показал ему работы никому не известных в то время художников, доступные по цене.

Полотно Модильяни было одним из них. Неттер искренне увлёкся творчеством Модильяни и начал покупать все его произведения, которые оказывались у Зборовского. К концу 1920-х годов в собственности Неттера находилось около 40 полотен итальянца. Йонас не только стал одним из первых покупателей картин художника, но и поддерживал Модильяни, приняв эстафету от Поля Александра, который был агентом Амедео до Первой мировой войны.

Неттер же был первым, кто заинтересовался Хаимом Сутиным и Морисом Утрилло. Восторг от работ Утрилло «белого периода» привёл к тому, что коллекционер покупал полотна художника десятками, как и в случае с Модильяни.

Неттер коллекционировал работы Сюзанны Валадон, Моисея Кислинга и других мастеров, таких как Кремень, Кикоин, Хайден, Эбиш, Анчер и Фурнье, хотя не все они добились известности. Но особое значение имеет его собрание Модильяни. Он с удовольствием приобретал работы молодого итальянца, стойко вынося насмешки друзей и знакомых, которые называли его сумасшедшим и упрекали за покупку «этих жутких вещей».

«Его атмосфера – тревожность»

Хаим Сутин познакомился с Модильяни в 1915 году. К тому времени он уже три года находился в Париже. Художники стали друзьями, и вдвоём снимали мастерскую в общежитии в Сите-Фальгьер. Там Сутин стал писать свои первые натюрморты. Модильяни познакомил его с Леопольдом Зборовским, который далеко не сразу признал Сутина как художника и лишь в 1919 году подписал с ним эксклюзивный контракт.

Хаим Сутин родился в 1894 году в бедной многодетной семье деревенского портного в еврейском местечке Смиловичи в Минской губернии Российской империи. Он рано начал рисовать. Когда ему было лет 13-14, он нарисовал сельского раввина. Это было нарушением запрета, существующего в иудаизме, на изображение людей. Сын раввина избил Сутина так, что тот провёл две недели в больнице. Получив через суд компенсацию – 25 рублей, Хаим на эти деньги уехал из Смиловичей. В 1912 году Сутин вместе с друзьями-художниками Пинхусом Кременем и Михаилом Кикоиным приехал в Париж и поселился в Улье – известном общежитии для бедных художников. Он записался в Национальную школу изящных искусств, часто посещал Лувр, изучал старых мастеров.

Лишь через десять лет в художнической карьере Сутина наступил переломный момент - его работы покупает американский коллекционер Альберт К. Барнс. По словам Поля Гийома, в галерее которого Барнс впервые увидел живопись Сутина, американец купил около сотни его картин, потратив крупную сумму – 3000 долларов. И уже через несколько лет парижский арт-агент Рене Жимпель напишет, что работы Хаима Сутина, «которые год назад не продавались совсем, теперь продаются по 10 000 и день ото дня растут в цене».

Есть на выставке в Музее Фаберже и несколько картин Сутина со знаменитыми тушами, которые он изображает, вдохновлённый Рембрандтом, пугая и возмущая соседей невыносимым запахом тухлого мяса из своей мастерской. Натюрморты с натуры он пишет и на ферме, арендованной Зборовским, покупая тушки птиц у местных крестьян. По воспоминаниям его соратницы Полет Журден, Сутин «раскладывал тушки на столах, долго выбирая, как их разложить, какое положение придать, зачарованный игрой цвета и переливам перьев, которые ему так нравились».

Организаторы выставки, анонсируя произведения Сутина, представляют его как сложного, суеверного и мнительного человека, каким он оставался на протяжении всей жизни. Уже став известным, он постоянно пытался вернуть назад свои старые работы, чтобы их уничтожить или переписать. Раймон Конья, критик, директора Галереи изящных искусств, утверждал, что в живописи Сутина не было «ни одного нежного или снисходительного образа, ни одной ласковой улыбки среди всей этой мясорубки, как будто тревога не отпускала его, даже когда обстоятельства складывались для него удачно. Уродливость – его конёк; его атмосфера – тревожность; страсть – неизменное состояние души».

Можно подолгу стоять у каждой картины Сутина с изображением людей. Вот его «Девочка в розовом платье» - это вовсе не тот ангелочек, что на картине Модильяни «Девочка в голубом». «Женщина в зелёном», «Мужчина в шляпе», «Молодая женщина» - персонажи вроде бы позируют, их фигуры статичны, но кричащие краски агрессивны, намеренное искажение лиц вызывают чувство беспокойства, дискомфорта. Или его «Безумная» - покорность, безысходность и негромкая, но пронзительная боль – направленная на зрителя. Ошеломить выплеском ядовитых красок, через кривое зеркало показать лица – наверно, только таким сильнодействующим способом можно вызвать реакцию боли, сочувствия, тревоги, страха… 

Художник до конца жизни жил во Франции, хотя его работы с успехом выставлялись в Лондоне, Нью-Йорке, Вашингтоне, Чикаго.

Хаим Сутин умер от болезни желудка в Париже в августе 1943 года. Исследователи утверждают, что его живопись оказала огромное влияние на европейское и американское искусство второй половины XX века.

«Библейская Сусанна»

Эмансипация – миф или реальность? Ещё какая реальность, если рассматривать пример Сюзанны Валадон (1865-1938). Это ещё один персонаж выставки в Музее Фаберже.

Девочка Мария-Клементина Валадон, дочь белошвейки, училась в религиозной школе. Но в двенадцать лет вынуждена была сама зарабатывать себе на жизнь. Устроилась акробаткой в цирке, но произошёл несчастный случай, и от этого ремесла ей пришлось отказаться.

В пятнадцать лет она стала натурщицей и в течение десяти лет позировала художникам, в числе которых были, к примеру, Тулуз-Лотрек и Ренуар. Многие становились её любовниками. Её красота была яркой, как отзывались современники: красивое тело, светло-голубые глаза, густые рыжеватые «тициановские» волосы.

В 1883 году она родила сына, ей было 18 лет. Мальчик впоследствии стал известным художником Морисом Утрилло, фамилию он получил от испанского журналиста Мигеля Утрилло, который восьмилетнего мальчугана признал своим сыном.

Мария-Клементина стала называть себя Сюзанной благодаря Тулуз-Лотреку. Терзаемый ревностью, он сравнил её с библейской Сусанной, которую вожделеют двое старцев. Тулуз-Лотрек поощрял Сюзанну, когда она рисовала карандашом и пастелью. Но она и сама пользовалась любой возможностью учиться, слушая разговоры и наблюдая за художниками, которым позировала.

«Она из наших!» - отозвался о ней Эдгар Дега, увидев её рисунки и купив один из них, представленных на выставке Национального общества изящных искусств. Тогда и началась их дружба. Сюзанне не было ещё тридцати, но дружеские отношения с художником длились до самой его смерти в 1917 году.

Исследователи не сомневаются, что именно Дега оказал на неё наибольшее влияние. В возрасте сорока четырёх лет она стала жить с двадцатитрёхлетним художником и полностью посвятила себя живописи.

«Я не сумасшедший…»

Невозможно сразу объяснить, какое визуальное впечатление производят картины Мориса Утрилло, когда разглядываешь их вблизи. Они небольшого формата, и сюжеты почти однотипные – улочки, улочки, здания, и фоном - неброское небо. Похоже на то, как о населённых пунктах рассказывают открытки или фотографии. Но удивление вызывает, как прописаны деревья и листва, выбоинки камней на мостовой, шероховатость каменных оград, черепица крыш – выпукло, объёмно, реалистично. И только узнав, что художник смешивал не только краски, но и их с необычными материалами - мхом, песком, гипсом, известью, клеем, белилами, - понимаешь, как достигнут такой эффект. Эксперименты с текстурой себя оправдали.

Эти картины – из «белого периода» Утрилло. Когда близкими ему становились голубые, зелёные, сиреневые тона, которые он в довершение смешивал со светлыми красками.  

Мориса Утрилло принято считать сыном Сюзанны Валадон «от неизвестного отца». Его, как я уже упоминала, усыновил журналист Мигель Утрилло. Но Сюзанна через несколько лет вышла замуж за другого – биржевого маклера. Семья жила в Монманьи, к северу от Парижа.

Морис учился в коллеже. Учился хорошо, но занятия прогуливал. И с тринадцати лет пристрастился к выпивке, засиживаясь с приятелями в кабаках. Впервые от алкоголизма его лечили в больнице, когда ему было семнадцать. И после он не раз попадал в лечебницы по этой же причине.

Один из врачей посоветовал матери попробовать «лечение живописью». Морис начал рисовать и писать картины маслом. Но это были грустные полотна с изображением обветшалых домов и высохших деревьев.

Казалось, он выздоровел. Вернулся в Париж, где начался «белый период» его творчества. У него появились контракты с торговцами живописью, он выставлялся в Осеннем салоне.

В 1916 году он заключил контракт с Леопольдом Зборовским. Но алкоголизм побеждает, и болезнь переходит в такую стадию, что Мориса Утрилло помещают в дом для умалишённых. Сам он говорил: «Я не сумасшедший, я всего лишь алкоголик».

Тем не менее, известность его растёт, а с ней и стоимость его картин. В начале 1920-х годов доход художника достигал 1 миллиона франков. Он же по-прежнему скандалил, дебоширил, регулярно оказываясь то в полицейском участке, то в больнице…

*     *     *

Выставка «Модильяни, Сутин и другие легенды Монпарнаса» в Музее Фаберже в Санкт-Петербурге прекрасно организована и подана. С картинами, биографиями, историями из жизни, тех, кого коллекционер Йонас Неттер открыл для себя и чьи работы собрал и сохранил, - можно познакомиться в одном пространстве. Потратив на это час или несколько часов, кому как покажется необходимым. Воспользуйтесь этой возможностью.

Наталья МЕЛКОВА 

Поделиться: