Путеводитель по Атлантиде

Теперь у Новгорода есть энциклопедия собственного быта столетней давности - двухтомник А.Н. Кириллова «Лики губернского города».

Мы живём среди призраков

У Новгорода, как у всех  городов, по которым прокатился каток большой войны, страшная судьба. Восстановить удавалось лишь то, что было признано настолько ценным, что не могло не быть восстановлено. К счастью, Советская власть такими ценностями признала хотя бы древнерусские храмы. Молиться в них коммунисты не собирались и зачастую использовали восстановленное под склады, но всё же  архитектурные шедевры дошли до потомков. А вот гражданские постройки почти не сохранились. И Великий Новгород мало похож на Новгород довоенный. Того, довоенного, города попросту нет.

Взявшись за великий труд сидения в архивах, перелистывания пожелтевших газет и поиска иных документов более чем столетней давности, Александр Кириллов создал настоящий путеводитель по Атлантиде – по Новгороду утраченному. Наконец этот труд, с плодами которого «Новая новгородская газета» несколько лет знакомила своих читателей, увенчался изданием двухтомника «Лики губернского города».

Книжные варианты очерков городской жизни конца XIX – начала XX веков -  гораздо подробнее газетных вариантов. Страницы еженедельника не могли бы выдержать такого обилия деталей, такого подробного описания архитектурного облика строений города, канувшего в полупрозрачные воды истории, такого длинного ряда памятных, а чаще – забытых имён горожан. Двухтомник продолжает дело, начатое Л.А. Секретарь в её книге «Дома, события, люди», очень популярной у новгородцев. Вооружившись этим изданием, теперь можно ходить по привычным улицам исторического центра – и живо представлять себе, что здесь было. Вспоминать, чем здесь торговали   и чем здесь пахло. Слышать голоса в саду за забором – а сады имелись  чуть ли не на каждой городской усадьбе. Допустим, это – эффект «чужой памяти», но как это оживляет город!

Мальчик Шурка и все-все-все 

Если герои Людмилы Андреевны были горожанами, более видными в разных отношениях, то сеть, заброшенная в архивы Александром Николаевичем, вынесла из глубин имена не только предпринимателей и купцов, благотворителей, деятельных участников общественной и политической жизни, но и рядовых, по сути, обывателей. Мелкие торговцы из лавочек, не всегда содержавшихся в чистоте и порядке, мещане и квартирующие у них офицеры, скандалисты, выжиги и скопидомы, сутяжники, хулиганы, извозчики, рыбаки,  ремесленники… и даже – просто собаковладельцы, примечательные, главным образом, именно этим.

Вот актёр-любитель, застрелившийся из-за «семейного разлада», вот английский джентльмен, открывающий в русской провинции учреждения, которые «растут, как тыквы, и исчезают быстро, не оставляя после себя и следа».  А рядом – неукротимая  мадам Блох, имевшая обыкновение силком затаскивать мимохожих в свой магазинчик и славившаяся искусством  оглушительно бранить своих врагов на всю улицу, но не спускавшая брани другим – вплоть до судебных тяжб.  И тут же – какой-то  «Шурка Калинин с Николаевской улицы»: всего лишь мальчишка, залезший в древний склеп и утащивший из него раритеты. Всего-то, но теперь и он застрянет в моей памяти. Кем вырос Шурка, кем стал и что с ним сталось – тайна.

Шурке в этом смысле не повезло. Вообще же автор книги старается рассказать о судьбе каждого, кто оставил какой-то след. Часто эти судьбы оказываются трагическими: такой уж век.

А. Кириллов скрупулёзно восстанавливает  «биографию» отдельных домов и целых городских урочищ. Летний и Софийский сады (на их месте теперь – главный парк города, Кремлёвский), зловонные в ту пору берега Волхова-батюшки, Филимошкина горка – она же Соколья… Следом за автором можно пройти по некоторым центральным улицам из конца в конец (экспликация прилагается: легко установить, кто владел землёй, на которой вы живёте или работаете сегодня). Узнать, кто когда унаследовал владение, кто кому продал… Эта дотошность, кажущаяся чрезмерной  на газетной странице, в книге оказывается не лишней: а вдруг вы найдёте в этом перечне имена своих предков? Это вряд ли, конечно, но может – хотя бы однофамильцев?..

Кстати, небольшой, но важный изъян издания, балансирующего на границе популярного и научного, - в отсутствии поимённого указателя многочисленных героев. Он был  бы полезен для читателя, столь же дотошного, как автор.

На одной из  полюбившихся мне страниц этого путеводителя – маленький домик в полукилометре от кремля. Он крепко запомнился давним горожанам и своими резными наличниками и карнизами, и рассказами о том, что деревянное строеньице уцелело в тотальном разрушении Новгорода, обратившем в руины  каменные кварталы. Да, войну домик-шкатулочка  пережил – но эту вещную память о войне город утратил, когда могущественный химкомбинат решил поставить в сердце города свою гостиницу. Для некоторых горожан ностальгия по той «деревяшке» была особой: малышами они  посещали детсад на углу Советской (Чудинцевой) и Некрасова (Предтеченской). Но даже они не знали, что за историей домика – биография интереснейшего человека, англичанина Мак-Дональда, который не только бизнесом (он торговал керосином), но и сердцем прикипел к провинциальному городу и, руководствуясь девизом «Все мы братья и должны жить друг для друга», много доброго делал для своих благоприобретённых земляков. Век спустя Новгород обзавёлся «Макдональдсом», а вот свой деревянный «Макдональдс» стёр с карты и едва не стёр из памяти. Теперь, глядишь, не забудет – благодаря  А.Н. Кириллову.

Действительно: самое ценное в книге – не сведения из реестров, а те пьесы из жизни, для которых  городские ландшафты служили театральными декорациями. Быт города всё ещё бурлит, кипит, шумно булькает под обложкой книги, будто не прошло больше века. Только здесь вы можете узнать о том, как и чем освещался город, как и чем отапливался, о «собачьем налоге» и домашнем скоте, рогатом и безрогом, о ремонте дорог, прелестях гужевого транспорта и первых новгородских велосипедистах, о знакомстве новгородцев  с синематографом и  выставках местных живописцев. О яхтсменах, борцах,  конькобежцах и лыжниках далёкого прошлого, о фанатах охоты и обсуждении депутатами способов  «истребления хищных зверей и охране мелкой дичи», а вместе с тем – и о волках, не стеснявшихся заходить прямо в губернскую столицу. О важных персонах, предававшихся карточной игре, и босяках, подлежавших общественному призрению, об интеллигентах и мошенниках, жизнь которых была связана с патриархальной русской провинцией – с ранее великим во многих смыслах, а затем «тихо опочившим» городом.

И нет, это – не о пресловутом «хрусте французской булки». То есть булка была и хрустела, но Александр Николаевич – наблюдатель непредвзятый, его трал выгребает из глубин истории всё, что там было: следом за ценным судаком – колючего ерша, а там – и  корягу, и старый башмак. Тут тебе и подпорченные продукты в лавке, и обман земляков,  и небрежение служебными обязанностями, и уличная грязь. Прошлое идиллическим не бывает.

Нравы к одному знаменателю не приведёшь – ни век назад, ни сегодня. Как повсюду в России, местный люд сходил с ума по «французской борьбе» - а провинциальная пресса приравнивала это увлечение к «вину, опиуму и азартным играм»; развитие спорта провоцировало восхищение здоровыми торсами атлетов - а полиция запрещала «конкурс  красоты мужского тела», так охраняя нравственность в городе, одна из центральных улиц которого, Чудинцева, была «улицей вертепов и притонов».

Чего ни коснись  – возникают непременные параллели с днём нынешним. И не всегда они лестны для нас, унаследовавших город. Если  воспоминания о давних мостовых выглядят почти как оправдание нынешних дорожных бед, то  очерк об озеленении Новгорода похож на упрёк новым поколениям. Реставратор истории тут ни при чём: втайне каждый знает, что и когда сделал не так, и осознаёт, что плясать на граблях, оставленных предками,  не следует. Воровство, коррупция, мздоимство, ханжество – не то наследие, которым стоит дорожить. Ориентироваться бы на лучшее...

Новгород безъязыкий

Поздравил бы город с появлением этой  «энциклопедии новгородской жизни», если бы не одно «но». Отпечатано всего три сотни экземпляров двухтомника. Он есть в библиотеках города, но  на всех, собирающих личные коллекции книг по новгородике, тиража не хватит.  Удивительно, но издание книги осуществлено за счёт самого автора.

Впрочем, почему  - удивительно?  «Родина России» вообще не издаёт книг о самой себе.  Не заказывает ни рукописей, ни изданий, как бы не интересуясь самой собою. Оттого и издательский бизнес в городе отсутствует: заказчика нет. А.Н. Кириллову помогала с подготовкой издания областная универсальная научная библиотека, она же и тиражи печатала. Музей-заповедник занят изданием других книг – прежде всего, отличных альбомов с репродукциями. В них нет ни «ерша», ни «старого башмака» - только сокровища. Это – не о быте Новгорода, увы.

Между прочим,  продукция музея по карману не каждому туристу. 

Новгород проходит мимо многих, казалось бы, самых «новгородских» тем. Например, к 1150-летию российской государственности вышло переиздание отличного путеводителя «От крепости к крепости», посвящённого оборонительным сооружениям Северо-Запада, то есть бывших новгородских земель. Большинство этих крепостей и построено-то новгородцами. Издание, однако, предпринято было… в Санкт-Петербурге, который и рядом не стоял с зарождением  отечественной государственности. 

Полагаю, что древняя столица могла бы справиться с задачей не хуже столицы северной. А то и лучше: в книгу почему-то забыли включить  бывшую новгородскую крепостцу в Порхове, которая очень неплохо сохранилась по сей день.

Новгород мог бы – если бы вкладывал в книгоиздание, в увековечивание себя, любимого, хоть какие-нибудь средства. И мало-мальское рвение.

Важная деталь: путеводитель по фортификационным сооружениям стоит сущий пустяк – 200 рублей. Столько же, сколько пара сувенирных  магнитиков. А в познавательности магнитики с «умным» бумажным сувениром  соревноваться никак не могут. При  дотировании подобных изданий они могут быть доступны любому гостю, даже студенту.

Перечитывая очерки А.Н. Кириллова, поневоле начинаешь задумываться: уж не была ли жизнь тогдашнего провинциального города, со стороны казавшегося «тихо опочившим», интеллектуально даже более богатой, чем  сегодняшнего, рвущегося в «университетские». Можете считать это очередным приступом тоски по «хрусту французской булки». Но если серьёзно – сможет ли кто-то спустя ещё век составить столь богатое на подробности  описание жизни Новгорода на стыке XX и XXI веков, как это удалось А. Кириллову? Будет о чём написать? Свидетельства о чём мы оставим будущему исследователю? И оставим ли?

Сергей БРУТМАН