Под знаменем портянки

Последняя должность моего отца, с которой он уволился в запас, называлась «начальник строевой части полка».

Должность штабная, но о характере этого офицера больше говорит то, что, несмотря на фронтовое прошлое и ордена, дошёл отец до неё не снизу, а сверху – из штаба армии через штаб дивизии. Та ещё карьера: ниже спускаться было уже некуда - война давно кончилась, и в батальонах штабов уже не было.

Начальник строевой части… Когда отец умер, я был мал,  помню его весьма приблизительно, однако фотографии  свидетельствуют, что строевик из отца был так себе: на майоре, имевшем «вес петуха» (или «бараний вес» - какое из боксёрских определений звучит менее обидно?), галифе казались казацкими  шароварами, китель, несмотря на индпошив, всегда болтался, да и фрунтовой выправкой он, как многие фронтовики, даже кадровые, начавшие армейскую биографию с началом войны, не успел после военного училища обзавестись, не до того им  было.

То есть он мало походил на картинки из его же справочника армейской формы, отошедшей мне в числе его скудного наследства. Этот каталог вещевого довольствия военнослужащих - в мягкой обложке, но с цветными иллюстрациями на толстой белой бумаге, - я очень любил рассматривать в детстве (несмотря на что впоследствии форма сидела и на мне как на корове седло).

Каталог содержал, однако, лишь образцы верхней одежды. В кальсонах и нательных рубахах модрые и болодцеватые… пардон, бодрые и молодцеватые офицеры и солдаты в нём не изображались. Существование этой амуниции я сам с удивлением обнаружил спустя многие годы, когда её швырнул мне каптёрщик в день помывки призывников.

Тем более не было в справочнике портянок.

Впрочем, их-то я видел. Одно из немногих воспоминаний об отце: сидит перед дверью на низенькой самодельной скамеечке, наматывает на ноги какую-то тряпочку, а потом вбивает ногу в хромовый сапог.

Тем более что в скудном наследстве отца (портупея, полевая сумка, парадный кортик) обнаружился и запас этих самых тряпочек – новеньких, неношеных, слежавшихся на сгибах.

У меня, горожанина, использовать их долго не возникало потребности. Разве что в армии я оценил эффективность этого куска бязи или - по сезону - мягкой байки (35 сантиметров на 90, от 160 до 200 граммов веса).

 

В фильме «ДМБ» двое призывников обмениваются впечатлениями по поводу невиданных ими ранее портянок: «Тому, кто это придумал, надо в голову гвоздь забить» - «Я его презираю».

Вскоре после фильма портянки в российской армии отменили. Вместе с сапогами.

Русский солдат больше не должен был завидовать солдату НАТО. Теперь его обули в берцы. По сути, в ботинки, как сто лет назад. Только более высокие и без тряпичных обмоток вокруг голени.

Ботинки же, разумеется, носят с носками. Более привычными для удивительного новорусского поколения мутантов.

Наверное, весь смысл этой реформы был в том, чтобы угодить этому поколению, в котором каждый второй обречён на модную аллергию или непереносимость глютена.

Иного смысла не вижу, как не вижу его во многих других новациях последнего времени.

Сапог был более практичен. Даже простой кирзовый. В нём ведь нет шнурков, которые так трудно развязать и завязать, когда они мокрые и в песке, а тем более в ночной темноте. Нет, соответственно, и дырок-люверсов для шнурка, в которые может просочиться влага.

Носки если подмокли – ходи в сырых, простужайся. А портянку размотал, перевернул другим концом, перемотал по-новому – и опять ступне комфортно. И даже если в зной она пропотела, верхний-то её конец, который под голенищем, остаётся сухим.

Как-то неприятно об этом говорить, но при крайней необходимости портянкой, даже ношеной, можно и рану перевязать, чёрт с нею, с гигиеною. А носком?

У солдата есть невидимый враг, который всегда рядом, всегда в засаде: грибок стопы. Он обожает сырость и грязь.

Высушить портянку можно прямо на себе, обмотав её вокруг пояса.

Стирать портянки – хоть на целый полк - легко, они выдерживают простое кипячение. У носка после стирок может ослабнуть резинка, тогда его впору выбрасывать.

Если портянку потерял – можно заменить её куском любой материи. Новый носок что – вязать сядешь?

Да носок даже заштопать – поди научись. Помню я эту сосредоточенно сопящую казарму, время от времени оглашаемую болезненными и нецензурными воплями тех, кто проколол себе палец: солдатчина, день первый, день иголки с ниткой, день искуса мальчиков безыскусным примётыванием погон и шевронов, делом совсем нехитрым по сравнению со штопкой. Терпи, безлошадный и безусый казак, слизывай собственную кровь с исколотых пальцев - будешь со временем если не атаманом, так хотя бы ефрейтором; но уж в  мужчину-то тебя непременно  обратит это немужское вроде бы занятие.

Портянку, даже если случилось почти невероятное и она протёрлась, достаточно опять же перевернуть другим концом.

 

В Советской Армии полагалось портянки намотать за 20 секунд. Обе.

С первого раза мало кто в норматив укладывался.

Чего греха таить, я сам в первые дни стёр ralis posterior – задние поверхности голеностопов – до кровавого мяса. Хромал сразу на обе ноги. Так надо было отцам-командирам больше новобранцами заниматься, учить их пристальнее.

Но внимание к людям явно не входит в утверждённый свыше набор «традиционных ценностей».

К концу службы я почти вписался в норматив.

Положение обязывало: я командовал отделением, обязан был полностью и аккуратно экипированным встречать строй, в который курсанты ещё только подтягивались. Причём некоторые хитрецы умудрялись просто положить портянку поверх сапога и вдавить её внутрь босой ногой или вообще распихать портянки по карманам – дескать, потом, потом, лишь бы сейчас не наказали…

Между прочим, в берцах дырочек-люверсов куда больше, чем в гражданском демисезонном утюге фабрики «Скороход», ныне покойной.  Не думаю, что в случае тревоги любой из нас управился бы со шнуровкой берцев за положенные «45 секунд стоять по полной форме, время пошло!».

Без малого 12 лет Министерство обороны России возглавлял Сергей Шойгу. Дорос до генерала армии. Глядишь, стал бы и маршалом, да неуступчивые украинцы не позволили.

Важную победу Шойгу одержал в начале своей армейской карьеры: нанёс решительный удар по портянкам, которые, всего скорее, и наматывать-то не умел, поскольку ни дня не служил ни солдатом, ни офицером

Один из основателей партии «Единая Россия» отменил портянки напрочь.

Эта, партия, между прочим, спятила на борьбе за «традиционные ценности». Как будто портянка к таким ценностям не относится.

Как будто не Пётр Великий ввёл эту амуницию. На голландский манер, но ведь – Пётр Великий, портрет которого весит в кабинете нынешнего «национального лидера»!

Пётр ввёл, да сам и отменить пытался – заменить на длинный чулок, тот же носок, только длиннее. Однако одумался. Скорее всего, потому что портянка была привычнее чулка, имевшего все недостатки современного носка, - привычнее русскому крестьянину, под лыковые лапти ловко наматывавшему онучи.

Вон из какой глыби времён портянка-то тянулась…

 

К сожалению, «портяночный» - звучит не менее ехидно, чем «ватник».

Понятно: очень уж портянка незатейлива. Тряпица эта - буквально серая (особенно после ряда стирок).

Между тем, кандидат исторических наук, научный руководитель Российского совета по международным делам, опубликовал ура-патриотическую статью, в которой сравнивал с портянкой не что иное, как… российскую внешнюю политику. В хорошем смысле, конечно.  Дескать, она так же автономна, мобильна и универсальна. Иначе говоря, сносу ей нету.

И вообще всю власть российскую патриот гордо уподобил портянке. Так и написал: «Процесс принятия решений крайне централизован и закрыт от посторонних, он не обременен сложными парламентскими механизмами, подобными кропотливому завязыванию шнурков. Российские лидеры в состоянии позволить себе роскошь игнорировать мнение политической оппозиции, сводить к минимуму мучительные процедуры межведомственного согласования, не думать о том, как те или иные решения скажутся на результатах следующих выборов. Поэтому оперативности и решительности действий Кремля его зарубежным партнерам и противникам остается только завидовать». Авторитаризм или диктатура, действительно, бывают кое в чём удивительно эффективны.

Но и этот двусмысленный комплимент власти портянку из отставки не вызволил.

 

Есть такой сайт – Российская общественная инициатива. На нём была обнародована «инициатива №61Ф37505: Вернуть в армию в качестве обуви сапоги». Автор писал: «В отличие от ботинок сапоги внешне смотрятся старомодно, но очень практичны и удобны в ношении. Они быстро снимаются и одеваются, что позволяет даже на коротких привалах без снижения боеготовности разуться, проветрить ноги и обсушить портянки». Тем более что «портянку можно накручивать на ногу, начиная с четырёх разных углов».

Это да, прекрасно помню ощущение, когда вытащил ногу из сапога, пошевелил на воле голыми пальцами, перебирая ими ветерок, перемотал портянку (можно даже на весу), подсмотренным в детстве движением вбил ногу обратно – и вроде полегчало, и даже шаг стал шире и уверенней. Освежил ногу. И сапог как бы обновил.

Солдатчина научает любить то, на что прежде особого внимания не обращал: глоток воды на жаре, печной жар в морозную пору, кусок чернушки в пути, затяжку шершавым дымом дешёвого табака на привале. Ценности у солдата – самые простые.

Проголосовала всего тысяча человек, и инициатива провалилась. А всё же за неё было подано 754 голоса. 

Хоть в чём-то чувствуешь себя не совсем одиноким.

 

Военнослужащий всегда отделён от свободы засекой Устава. Поколение моего отца почувствовало свою профессиональную несвободу именно после войны, с которой вернулось с избыточным чувством собственного достоинства и веры в себя. Власть быстро убедила фронтовиков в иллюзорности этого чувства и, сокращая армию, прежде всего позаботилась избавиться от самоуверенных мужчин с оружием. Остальных быстро загнали обратно за частокол.

Для армии эта несвобода естественна и следовательно, в согласии с фольклором, не безобразна. Вот только зачем вместе с носками и униформой, расписанной «цифрой», мутными камуфляжными пикселями, ввели для военных ещё и головной убор, похожий на тюремное кепи?

Что за намёки?  Все и так всё понимают…

 

Ладно, мелочи это, есть кое-что поважнее.

Светлейший князь Григорий Потёмкин переобул русскую инфантерию в «гессенский сапог» - так когда-то называлась модель обуви чуть ниже колена, на низком каблуке и со скруглённым носом, к которой можно отнести и кирзачи. Оказалось – не навсегда: Павел I заставил и суворовских солдат, и самого будущего генералиссимуса одеваться на прусский манер, парадный, но непрактичный, на что сам Суворов огрызнулся: «Пудра не порох, букля не пушка, коса не тесак, и я не немец, а природный русак». Суворов получил отставку, но и Павел – удар табакеркой в висок, а наследник вернул армии многое из того, что было у неё при его бабушке и Потёмкине.

И все военные дороги XIX века русская пехота протопала в тех же тупоносых. В них русский пехотинец насмерть стоял при Бородине. 

И Брусиловский прорыв Первой мировой – это тоже преимущественно сапоги – и, стало быть, портянки (только с осени 1915-го обезножившая в Галиции инфантерия вынужденно переобулась в ботинки с обмотками).

Мучительный 41-й красноармейцы встретили, обмундированные вразнобой, в том числе и в «онучи». Но на Берлин шли уже исключительно в сапогах и на европейских обочинах беззастенчиво перематывали свои серые.

Которыми, кстати, удивили американских союзников, знавших только носки и ботинки.

Обмотки в принципе интернациональны, но когда говорят - «портянка»,  подразумевают – российская. Французы и называют её именно chaussette russe - «русский чулок».

А вот во время афганской авантюры многие воины «ограниченного контингента» советских войск норовили обуться полегче и без портянок - в кроссовки. Авантюра вышла затяжная и неуспешная.

Потом был ещё трагический штурм Грозного, на который шли портяночники, но уже загипнотизированные сказками о близости контрактной службы - службы непременно не в сапогах, а в берцах. Хотя НАТОвские берцы поверх носков, не прошагавшие по миру столько победных дорог,  утирали свои заплаканные глазки-люверсы, вспоминая о победоносных кирзачах и сопутствующих им портянках.

Неужели существовала некая связь между успешностью отечественной армии и кусками ткани 90х30?

 

«Лариосик: Я, собственно, водки не пью.

Мышлаевский: …Как же вы будете селедку без водки есть? Абсолютно не понимаю».

(М. Булгаков, «Дни Турбиных»)

Я, допустим, не штабс-капитан Мышлаевский, но с февраля 2022-го тоже не могу не сомневаться: как же вы намерены что-то там «повторять» - без портянок-то?

Абсолютно не понимаю.

Сергей БРУТМАН