«Очкарик в красном»

Сегодня   в новгородском Музее изобразительных искусств (Софийская пл., 2) в 16.00 открывается  выставка «…Воспоминаньем упоенный…». К юбилею Иллариона Владимировича Голицына».

На выставке представлено около 30 произведений народного художника Российской Федерации (1998), известного живописца, графика, потомка древних русских родов Голицыных и Шереметевых Иллариона Голицына

«На выставке демонстрируется лишь часть коллекции произведений                    И.В. Голицына, сформировавшейся в Новгородском музее-заповеднике в конце 1970 – начале 1980-х годов и насчитывающей около 50 работ разных периодов творчества и разных видов искусства.

Творческое наследие Иллариона Голицына напрямую связано с историей его семьи, судьбами его предков. Художник не предлагает нашим взорам никакой исторической стилизации, не уводит из нынешних дней в дни, давно минувшие. Но чудом искусства эти живые впечатления сливаются с вековой историей семьи Голицыных, судьбами его предков.  В них – искренний интерес и глубокое уважение Голицына к многовековой истории собственного рода».

К этой аннотации, подготовленной Новгородским музеем-заповедником, можно много что добавить. Прежде всего – что это уже вторая персональная выставка Иллариона Голицына в Великом Новгороде. Первая, называвшаяся «...Я всю жизнь жил под «старыми знамёнами», состоялась в 2007 году, когда здесь – и именно в здании Музея изобразительных искусств, то есть бывшего Дворянского собрания – собрались на съезд потомки княжеского рода Голицыных. Тогда более 50 потомков Голицыных приехали к нам из-за рубежа, чтобы принять участие в конференции, посвящённой 600-летию их рода.

Начало роду положил в 1408 году литовский князь Патрикей, потомок объединителя Литвы Гедимина, приехал в Москву и стал служить Великому  князю Василию Дмитриевичу, сыну Дмитрия Донского. Василий Дмитриевич даже упросил  бояр дать ему первое место в  Думе, а потом выдал за его сына свою дочь.

Из рода происходило 22 боярина и 3 окольничих, фельдмаршалы и другие знатнейшие чины. А фамилия  Голицыных пошла от князя Михаила Ивановича (1466 — середина 1558), получившего прозвище  за то, что постоянно носил на левой руке «голицу» - латную перчатку.

Имя самого Иллариона Голицына попало в новейшую  историю (не искусства, а страны) после его участия в печально знаменитой встречи Н.С. Хрущёва с интеллигенцией в Кремле в марте 1963 года. На встрече, которая считается концом послесталинской «оттепели», Хрущёв обрушился на творческую интеллигенцию, требуя от неё безусловного возврата к «партийности».

Выдающийся кинорежиссёр М. Ромм так воспоминал о происшедшем:

«Никита Сергеевич кричит уже в зал:

- А вы что скалите зубы! Вы, очкарик, вон там, в последнем ряду, в красной рубашке! Вы что скалите зубы? Подождите, мы ещё вас послушаем…

...Потом Никита Сергеевич поднял на трибуну человека, который «скалил зубы», «очкарика».

- Вы кто? - спрашивает Хрущёв.

- Я… я Голицын.

- Что, князь Голицын?

- Да нет, я не князь, -отвечает «очкарик», - я… художник-график. Могу показать свои работы.

Никита Сергеевич отказывается смотреть рисунки и предлагает Голицыну выступить. Тот не знает, о чём ему говорить. Хрущёв возмущается: как так не знаете о чем говорить?

- Вы же вышли, -кричит он, - говорите!

Голицын отказывается.

- Может быть, - говорит он, - я стихи прочитаю.

- Какие стихи? - удивляется Хрущёв.

- Маяковского, - говорит Голицын».

И тут в зале  раздаётся истерический смех, потому, что это нервное напряжение уже было невыносимо. Сцена эта делалась уж какой-то сюрреалистической, это что-то невероятное».

Не думаю, что Илларион Владимирович побоялся признаться: да, мол, князь. Просто чувствовал, что не за происхождение сюда зван, а по профессиональному признаку, и только это имеет сейчас значение.  Тем более что графиком он был к тому времени уже довольно известным. Например, в 1958 г. был удостоен серебряной медали на Всемирном фестивале в Вене за гравюру «На балконе» из серии «Будни пригорода».

А всё же тяжесть многовековой фамильной истории все последние Голицыны прекрасно чувствовали и безропотно несли доставшиеся им «старые знамёна». В частности, уже в середине 90-х годов прошлого века, когда в обществе обсуждали возможность вернуться к монархическому правлению в стране, академик Дмитрий Лихачёв в одном из интервью говорил: «С юридической  точки зрения право решать этот вопрос имеет только Земской собор. На избрание могут претендовать члены самых знатных  русских фамилий. Например, художник Илларион Голицын, живущий в Москве».

Всё Голицыны помнили… Достаточно сказать, что Илларион Владимирович был учеником не только Павла Корина, но и своего отца, Владимира Михайловича – замечательного художника-иллюстратора и… полярника. Был он лауреатом премии  Международной выставки декоративных искусств 1925 года в Париже за свои расписные шкатулки, а ещё – автором замечательных настольных игр «Пираты» и «Завоевание колоний», будивших в подростках романтические чувства вслед за книгами Жюль Верна и Рафаэля Сабатини. И много ещё мог бы Владимир Михайлович дать советскому искусству,  если бы «органы» не арестовывали его регулярно – исключительно за происхождение.  Последний раз его «взяли»  в октябре 1941 года   и отправлен в ссылку на остров Свияжск, откуда он, сорокалетний, писал родным: «Я очень, по-видимому, переменился, меня здесь все зовут дедушкой».   В 1943-м он умер в лагере от пеллагры – множественной витаминной недостаточности, которая убивала и жителей...  блокадного Ленинграда.

Красная рубашка сыграла с Илларионом злую шутку. Возможно, он просто решил надеть в Кремль  что-то понарядней, вот и выбрал её из не слишком богатого гардероба, а в результате глаз Хрущёва выхватил из зала самое яркое пятно. А между тем красный цвет в живописи Голицына был неслучаен,  имел особое значение.

Искусствовед Т.В. Смирнова вспоминала: «О его княжеском происхождении я не сообразила. Поняла это, только уже оказавшись у него дома, на Новогиреевской улице, увидев портреты предков. Поразили тогда и его картины с изображением красных интерьеров. Художник предложил кофе. И вот, когда мы пили кофе в его синей кухне, я спросила: «Где Вы нашли такой интерьер для Ваших картин?». Он удивился: «Так ведь мы же были сейчас в этой комнате!» (…) Ошеломлённая увиденным, я не узнала реальную комнату на его полотнах. Да и цвет той комнаты был какой-то тусклый, приглушённый, не такой, как на картинах.

А потом, на выставке Голицына в Академии художеств я увидела другие «Красные комнаты». Они стали более светлыми и полными радости.

(…) Красный цвет этих комнат то сгущается, становясь почти багровым, то высветляется. Он пульсирует, бьётся, живёт. (…) В нём энергия солнца, энергия крови. Цвет – победитель. Он ликует, затопляет пространство».

Все «красные комнаты» Голицына были полны портретов предков. Впрочем, к  «старым знамёнам» он относил не только личную историю.

У него есть потрясающее полотно начала 80-х «Трубецкие»: семейный портрет на фоне храмов. Лица членов семьи – тоже представителей древнего, прославленного рода – как бы нерезки, будто бы увидены сквозь дымку времени, или дым пожарища, или сквозь слёзы. И возле каждого персонажа – поясняющие надписи: «зэк», «воин». Шесть зэков, четыре воина. И крестик, и дата – как обозначают время смерти. Будто на иконе: есть варианты «Троицы» с указанием, где здесь Бог-отец. где – Бог-сын, а где – Святой дух. Та же Смирнова  спросила у художника: «Почему вы написали картину «Трубецкие»? Ведь и среди Голицыных было много репрессированных». Он ответил: «Но ведь вся семья, девочки…». Он словно пытался вернуть к жизни людей, вся «вина» которых перед Родиной выглядела нелепо, анахронически: вина крови.  Только самые кошмарные, самые бесчеловечные и безумные режимы могут придумать «вину крови» - еврейской, или польской, или украинской…

Самого Иллариона Владимировича, впрочем, убило не прошлое. Его убил наш «железный век», в котором машина важнее человека: 78-летнего художника в 2007 году сбил автомобиль.

Выставка «…Воспоминаньем упоенный…» будет работать по 2 апреля.  

Сергей БРУТМАН