У Садовникова в саду

Детский, он же Софийский

Сначала, после планировки и разбивки Софийской площади и строительства на ней здания Дворянского собрания, он назывался «Детским» садом. Вероятнее всего, место получило такое название по отношению к соседнему Летнему саду, который был значительно старше и больше. Не исключено, что возникновение наименования было связано с предполагаемым или действительным использованием сада какое-то время для прогулок и игр с детьми. Ещё в 1865 г. на территории «Детского» сада  соорудили деревянный театр, который в 1877 г. был уничтожен пожаром. В начале 1880-х гг. тогдашним владельцем участка М. В. Шульгиным возле кремлёвского рва напротив крепостной стены был сооружён крытый кегельбан. Он же несколько ранее на углу участка выстроил двухэтажное каменное здание, в котором потом разместилась Софийская гостиница. Постепенно среди горожан утвердилось новое название данного места — Софийский сад.

В описываемый период  участок, на котором располагался сад, принадлежал купцу Садовникову. Павел Иванович Садовников был заметной фигурой в городе. Получая основные доходы от сдачи в аренду недвижимости и рыболовецкого промысла, он долгое время являлся товарищем (заместителем) директора Новгородского городского общественного банка, а также избирался гласным уездного земского собрания. Кроме того, в разные годы Садовников состоял членом (читатель, наберись терпения) Новгородского раскладочного  по промысловому налогу присутствия, Новгородского окружного правления Императорского Российского общества спасения на водах, Губернского комитета попечительного о тюрьмах общества, местного управления Российского общества Красного Креста. Переведём дух, это ещё не всё, и попутно заметим, что в то время большинство состоятельных и занимающих заметное положение в обществе лиц имело достаточно длинный послужной список должностей и членства в различных учреждениях и обществах. Садовников  еще много времени, сил и средств отдавал новгородскому яхт-клубу, сначала являясь его казначеем, а затем и командором.

В 1903 г., участвуя в качестве члена новгородского отдела Императорского Российского общества рыболовства и рыбоводства во всероссийской и международной рыбопромышленной выставке в Петербурге с коллекцией рыб, обитающих в Ильмене и Волхове, он был награждён серебряной медалью от Министерства финансов. При этом особо отмечался личный вклад Садовникова в развитие рыбной торговли. Но основным залогом его успешной предпринимательской деятельности многие считали родство Садовникова с городским головой А. А. Соловьёвым, которому он приходился шурином.

Цена - клок бороды

Владелец участка сдавал гостиницу в аренду. На вывеске, расположенной на фасаде здания под карнизом над рядом окон второго этажа, можно было прочесть: «Софийская гостиница Ф. Я. Богданова».

Новгородский купец Фёдор Яковлевич Богданов состоял церковным старостой расположенной неподалёку церкви Флора и Лавра.  Софийская гостиница располагала 10 номерами и 5 биллиардными столами. Новгородской Думой гостиница была отнесена ко второму разряду торговых предприятий, годовая сумма сбора с неё в городской бюджет в 1910 г. составила 1600 руб. При гостинице работал буфет, где бойко шла торговля крепкими напитками. Нередко в гостинице кутили компании чиновников, которых привлекала её близость к казенным учреждениям, определенная «цивильность» заведения при относительной его дешевизне и наличие биллиарда. Владелец  заведения подчас был вынужден лично успокаивать не в меру разгулявшихся посетителей, иногда даже, как, например, в случае с сапожником Шаром, расплачиваясь за это клоком из своей бороды. Впрочем, на углу «Софийки», как именовали гостиницу в народе, горожане привыкли к постоянному присутствию пьяных компаний. В двухэтажном здании также располагались общественная лавка и слесарная мастерская.

 Из балагана - в «Синхрофон»

Софийская гостиница, несмотря на то, что именно она дала неофициальное название саду, с 1910 г. уже не являлась главной его достопримечательностью. К осени указанного года на территории участка  Садовников построил большое здание для синематографа, получившее название «Синхрофон». Примечательным было не только само здание, но и история его создания. До его постройки кинофильмы на Софийской стороне показывали в помещении цирка, расположенного неподалеку на углу Газона и Софийской площади. Директором синематографа был Ф. В. Васильев (инициалы последнего варьируют в разных источниках). В цирке, который в местной прессе иногда с издёвкой именовали «балаганом», из-за прохудившихся «решетообразных» стен и крыши зрителям было холодно и сыро. Но даже в таких условиях, при ужасном звуковом сопровождении новое зрелище собирало большое количество публики.

Убедившись в необыкновенной популярности синематографа у местного населения и быстро смекнув, что на этом можно неплохо заработать, Садовников решил на своём, так выгодно расположенном, участке соорудить большое специальное здание для проката фильмов, предварительно договорившись с Ф. В. Васильевым о долгосрочной аренде нового здания. Между гостиницей и кремлёвским рвом на месте нескольких лавок, ранее сдаваемых владельцем участка в аренду, началось строительство деревянного строения.

Но от городской Думы последовал отказ в разрешении на его соружение со ссылкой на Высочайше утверждённый план, согласно которому в данной местности не допускалось строительство по фасаду деревянных жилых помещений. К зданиям общественного пользования, где длительное время находилось большое количество народа, применялись те же нормы, что и к жилым помещениям. Садовников пытался объяснить, что возводит здание не по фасаду, а внутри сада, что его сад на плане не обведён красной запретительной краской. Он обращал внимание местных законотворцев, что в городе, вопреки утвержённому плану, прекрасно существуют деревянные здания цирка и театра, а также при полном одобрении Думы проектируется здание для общественного пользования в Летнем саду (на месте сгоревшего ресторана Соловьева). Павел Иванович даже пытался задобрить думцев. Перед началом очередного обсуждения вопроса на заседании Думы купец объявил о своём желании пожертвовать в пользу 1-го городского четырёхклассного училища теплового двигателя для практического и теоретического изучения его учащимися ремесленного класса. Дар был принят, жертвователя поблагодарили, но решения Дума не изменила. Садовников обжаловал постановление Думы в губернском по городским делам присутствии, которое встало на сторону владельца участка. Теперь уже городские законодатели большинством голосов приняли решение обжаловать постановление губернского ведомства в Сенате...

В конце концов, Садовников вынужен был возвести на своём участке каменное здание синематографа. В начале осени в газетах появилось объявление следующего вида и содержания:

 «Безумная свистопляска»

Синематограф имел в плане Т-образную форму. К двухэтажному зданию, развёрнутому фасадом в сторону Летнего сада, в котором размещались касса, фойе и административные помещения, с юга примыкал вытянутый вдоль кремлёвского рва зрительный зал. Он вмещал, как это не покажется невероятным, до 600 человек! Трудно сейчас представить и наличие скейтинг-ринга в дореволюционном Новгороде. На возможный спрос на реквизиты к модному спорту быстро откликнулись местные предприниматели. Например, популярный в городе магазин А. И. Доррера предложил широкий выбор «настоящих американских колёсных коньков «Унион». В «Волховском листке» недвусмысленно выразили своё негативное отношение к начинанию, опубликовав заметку корреспондента из Петербурга, посетившего там скейтинг-ринг. В ней, в частности, приводились следущие впечатления автора: «Безумная свистопляска... Электрический свет заливает лица воспалённые, красные или слишком бледные, как результат катания не на чистом воздухе. Движений много, слишком много, а пользы нет...»

Не обошлось и без других «маркетинговых» шагов хозяев синематографа. Так, в одно из воскресений в конце октября 1910 г. они приглашали новгородцев явиться на площадь в кремле и сняться на кинематографическую ленту, чтобы потом иметь возможность лицезреть себя на экране. Желающих, на удивление, оказалось немного. Вскоре дирекция «театра Синхрофон господина Royal Star» оповестила публику, что 3 и 4 ноября на «грандиозном» экране театра состоится картина с видом Новгорода, где участвовавшие в съемке смогут увидеть себя. Одновременно зрителям предлагался просмотр многих других «выдающихся интересных номеров».        

В декабре 1911 г. на экран «Синхрофона» вышла широко разафишированная историческая лента «Оборона Севастополя». В рекламных объявлениях при перечислении достоинств и особенностей фильма среди прочих приводились следующие: приблизительная длина ленты равнялась 2300 метрам, сама киноэпопея была в 4 отделениях и 35 «картинках». Эти  характеристики фильма должны были, вероятно, убедить публику в небывалом масштабе произведения. Исключительное право на показ «Обороны Севастополя» в губернском центре имела только дирекция «Синхрофона».

В помещении синематографа публику перед наиболее посещаемыми сеансами и в выходные дни регулярно развлекал военный оркестр. Конкурент «Синхрофона» электротеатр «Модерн», находившийся на Торговой стороне, в качестве музыкальной «приманки» для зрителей содержал пианиста и скрипача.

Арендаторы «Синхрофона» при возможности охотно сдавали помещение под другие мероприятия. К примеру, в начале января 1911 г. в зале синематографа проводился общедоступный маскарад, в котором участвовало более 300 человек. В газетной хронике отметили, что маскарад прошёл  оживлённо (с танцами «до трепака») и очень прилично («без буфета с крепкими напитками»).

Известно, что здесь же, правда, с меньшим успехом, устраивались музыкальные концерты. Например, выручка от выступления русского хора под управлением Ф. И. Коваленко в первый день составила всего 40 руб., а во второй и ещё меньше.

В сентябре 1911 г. в зале «Синхрофона» выступил с лекцией «Душа женщины» Н. Н. Шапошников, пользовавшийся особой популярностью в городе лектор и один из наиболее активных членов Новгородского народного университета. Любопытно, что по распоряжению полицмейстера на эту лекцию не допускались военные чины, а пришедшим офицерам полицией было предложено удалиться. Что вызвало недоумение у редакции «Новгородской жизни», так как согласно закону военные не могли присутствовать на публичных собраниях, а вовсе не на лекциях и чтениях.

Между «Синхрофоном» и Софийской гостиницей остался сиротливо стоять фруктовый ларёк И. К. Студенкова. Рядом с ним располагался пост городового и имелась скамейка, на которой страж порядка мог время от времени вздремнуть. Напротив ларька находился городской керосиносильный фонарь фирмы «Люкс». Впрочем, оба эти факта не сильно смущали грабителей при ночных посещениях фруктового ларька. Зато взгляд обывателя смущала «покосившаяся будочка», сохранившаяся у края кремлёвского рва на территории остатков Софийского сада и выглядевшая «вопиюще неприлично» рядом с «грандиозным» каменным зданием, а также заросший и захламленный откос самого рва.

Летом 1911 г. в «Синхрофоне» произошло неприятное происшествие, закончившееся, по счастливой случайности, без печальных последствий. На одном из киносеансов с потолка в зале с «электрического фонаря» упал большой стеклянный плафон в виде шара. Перепуганные зрители не пострадали только потому, что плафон разбился в проходе.

В начале осени 1911 г. в городской Думе снова рассматривался вопрос, касающийся очередных преобразований в Софийском саду. Теперь уже содержатель синематографа Ф. В. Васильев обратился с прошением, надо думать, с подачи или согласия Садовникова, разрешить ему поставить около керосинового двигателя в саду мукомольную мельницу. Небольшая мельница («в один постав») должна была служить для размола привозной крестьянской и своей покупной ржи. Несмотря на полученные положительное заключение городской управы и позитивное отношение строительного отделения губернского правления, местные законодатели (большинством) отказали  Васильеву в разрешении строительства мельницы. Главные аргументы думцев сводились к тому, что из-за скопившихся на Софийской площади возов с зерном могут возникнуть толчея и драки. Некоторые опасались чрезмерного обилия сильных оборотов «русской словесности» из уст приехавших поозёров, другие рисовали неприглядную картину коптящей мельницы. Сторонники проекта, которых тоже было немало, призывали «не губить промышленную инициативу», объясняли, что мельница — «для крестьян благодать, а для города выгодна», что на большом дворе дома Садовникова поместятся все подводы и что «нет хуже запахов, как от соседнего крепостного рва». По их мнению,  Софийская гостиница «в смысле красоты, драк, «амбре» и «русской словесности» — куда хуже мельницы». Противников разрешения они обвиняли в одностороннем «эстетическом» подходе к вопросу.

Запретительное решение городской Думы, не основанное на законе, было необязательным для исполнения губернским правлением. В более поздних источниках встречаются упоминания об имевшейся в Софийском саду мукомольной мельнице.

В 1920-30-е гг. отремонтированный и перестроенный бывший синематограф «Синхрофон» превратился в кинотеатр Госкино, перед войной поменявший своё название на «Экран». Надстроенное третьим этажом и переоборудованное, здание бывшей Софийской гостиницы использовалось под поликлинику. После войны оба здания, сильно пострадавшие,  были разобраны.

Автор помнит, как в 1960-х гг. на территории бывшего Софийского сада приблизительно на том месте, где сейчас стоит «кубик»  художественного салона, находился небольшой кирпичный павильон фотоателье. 

Проходя сегодня мимо места, некогда именовавшегося Софийским садом, трудно себе представить, что на этом небольшом участке современного парка каких-нибудь 80-100 лет назад умудрялись поместиться кинотеатр на 600 мест, гостиница и мукомольная мельница. А ведь всё это было!

Александр КИРИЛЛОВ