Пуховые ковры «наглокощунствующего»

На рубеже XIX и XX вв. с Новгородом были связаны, хоть и в разной степени, удивительные и непохожие судьбы двух православных священнослужителей, ставших впоследствии митрополитами на территориях заморских государств. Но, если деятельность одного из них — митрополита Японского Сергия (в миру Георгия Тихомирова) — получила достойный отклик в работах современных исследователей, то личность второго — митрополита Американского Серафима (в миру Степана [Стефана] Уствольского) — практически выпала из поля зрения историков и краеведов. А ведь именно в Новгороде истории было угодно совершить очередной крутой зигзаг в авантюрной судьбе последнего.

 В честь Усть-Волмы?

 Степан Уствольский после завершения учебы в Олонецкой духовной семинарии, находившейся в Петрозаводске, поступил в С.-Петербургскую духовную академию, которую окончил в 1881 г. «в степени кандидата с правом получения степени магистра без нового устного испытания». Среди его сокурсников было несколько выпускников Новгородской духовной семинарии, впоследствии ставших, главным образом, священниками в Новгородской епархии. В их числе: А. М. Георгиевский, Н. В. Голинский, В. И. Колмовский, М. А. Охотин, В. Ф. Соколов, Д. И. Тихомиров и другие. Кто-то из них мог стать причиной появления Уствольского в Новгороде.

Вполне вероятно, что и происхожение фамилии Уствольского связано с Новгородской землей. Местность вокруг современной деревни Усть-Волма раньше относилась к Устьволенской волости Крестецкого уезда. Из писцовых книг известно, что в XV в. там находился Усть-Вольский погост. В воспоминаниях Н. Н. Фирсова «Силуэты шестидесятых годов», опубликованных в «Историческом вестнике», упоминается усадьба Устволье, располагавшаяся на месте Усть-Волмы и принадлежавшая А. А. Татищеву, одному из потомков знаменитого историка. Известно, что ранее на погосте имелись две церкви: деревянная в честь Рождества Богородицы и каменная — Иоанна Богослова. Можно предположить, что один из предков нашего героя состоял священником при этих церквях и получил фамилию Уствольский. 

«В первобытное состояние» 

Новоявленного кандидата богословия в июне того же года определяют священником в московский придворный (!) Верхоспасский собор. Такое назначение может свидетельствовать о несомненной успешности и одаренности Уствольского как студента академии или наличии у него влиятельного покровителя. Как бы то ни было, но возложенных на него надежд молодой священник не оправдал. Уже в январе 1882 г. Уствольский был переведён на священническое место в церковь 8-го Гренадерского московского полка, квартировавшего в Твери. Однако и на новом месте Уствольский   прослужил только около полугода. Командир полка обвинил священника в неблаговидном поведении, что полностью подтвердилось в ходе проведённого дознания. Военным начальством было предложено удалить его от занимаемого места.

Уствольский, решив предварить окончательное решение по своему делу, обратился с прошением в Синод о немедленном сложении с него сана. Прошение было удовлетворено. При добровольном сложении сана священника, согласно «Законам о Состояниях», человек, изъявивший такое намерение, возвращался в «первобытное состояние и не пользовался впредь никакими преимуществами». Между тем, Уствольскому в виде исключения Высочайшим указом были дарованы права и чин коллежского секретаря, которые по истечении какого-то времени по неизвестным (скрываемым самим владельцем прав) причинам им были утрачены. Вероятно, «неблаговидное поведение» для Уствольского было свойственно независимо от его общественного положения и места пребывания. 

Узник Торговой стороны 

В Новгороде Степан Уствольский появился в 1899 г. Тогда, ещё числясь архангельским мещанином, по приговору мирового судьи Холмогорского уезда Архангельской губернии Уствольский отбывал трёхнедельное заключение в арестантской камере Торговой стороны Новгорода. Он был осуждён за преступление, предусмотренное одной из статей «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» — «за истребление, снятие, срывание и повреждение печатей, наложенных по распоряжению судебных и других властей». Судя по утверждениям новгородского полицмейстера А. Сердюкова, живя в Архангельской губернии, Уствольский состоял под надзором полиции. Впоследствии Уствольский подал прошение о зачислении его в новгородское мещанство. Одновременно в местной духовной консистории рассматривалось дело о расторжении брака Уствольского с его супругой, которая, по некоторым источникам, ушла от него ещё в Архангельске.

Позднее Уствольский некоторое время занимался «мелочною торговлей» в лавке, расположенной в доме Степанова на Знаменской улице. Двухэтажный полукаменный дом отставного фейерверкера (артиллерийского унтер-офицера) с пристройкой и мезонином находился на углу с Мало-Михайловской улицей. В нем и располагалась бакалейная лавка, в которой торговал бывший священник.

После расторжения брака, уже в начале 1901 г., Уствольский обратился в Святейший Синод с прошением «о дозволении ему принять монашество и возвращении священного сана». Приняв во внимание тот факт, что сложение сана священника состоялось по просьбе самого Уствольского, чем он нарушил данные при рукоположении «обеты о неуклонном пребывании в принятом на себя звании», синоидальные власти отклонили прошение новоиспеченного новгородского мещанина. Однако Синодом было разъяснено его право обращения с ходатайством к местному епархиальному начальству «о принятии на послушничий искус в тот или другой монастырь» для приготовления к иноческому служению. Уствольский не преминул воспользоваться такой возможностью. По распоряжению новгородских церковных властей его определили послушником в Хутынский монастырь.

Длительный и непростой период приготовления к монашеству, вероятно, показался Уствольскому довольно утомительным. Уже через два месяца с начала срока своего послушания он отпрашивается в отпуск за границу с целью «поклонения святому гробу Господню». Во время путешествия «по Востоку» в одном из монастырей Уствольского восстанавливают в иерейском сане и постригают в монашество под именем «иеромонаха Серафима». По возвращении Уствольского в Новгород Синод признает неправомерным его «заграничное» восстановление в сане и пострижение, запрещая ему священнодействовать, и переводит его для иноческого испытания в Спасо-Евфимьевский монастырь Владимирской епархии. В декабре 1901 г. Уствольского буквально этапируют в Суздаль.  С учётом предшествовавшей жизни Уствольского и неадекватного, по мнению церковных властей, нынешнего его поведения, дававшим повод предполагать «болезненное направление его воли» и требовавшим медицинского наблюдения, Синодом было принято решение о помещении послушника в монастырскую больницу. 

«Под подпиской» 

После того как неоднократные прошения Уствольского во время пребывания в Спасо-Евфимьевском монастыре о снятии с него запрещения на священническую деятельность оставлялись Синодом без последствий, бывший священник обратился к руководству Владимирской епархии с заявлением о сложении с себя иноческого испытания и  желании удалиться на Восток в мирском звании. Ему пришлось дать подписку, что он обязуется «не именоваться впредь ни священником, ни иеромонахом, не носить священнической и иеромонашей одежды, а равно и других отличий, для сих санов установленных, не благословлять и не священнодействовать». С выданным консисторией билетом кандидата богословия, в котором было прописано о разрешении выезда на Восток в мирском звании, Уствольский покинул суздальский монастырь в июне 1902 г.

По утверждениям самого Уствольского, на Афоне его рукоположил в епископский сан патриарх Анфим, но известно, что на тот период Константинопольским патриархом являлся Иоаким. Анфим VII отрекся от престола Вселенского патриарха в 1897 г. и, по некоторым источникам, удалился на остров Антигони. Зачем понадобилось опальному священнику обращаться к заштатному архиерею, а тому проводить незаконное посвящение Уствольского в сан, остаётся загадкой. Следует заметить, что подобными «тёмными местами» пестрит вся биография нашего героя. Между тем, на Афоне ему была выдана грамота, в которой якобы утверждалось, что обладатель ее поставлен греческой церковью в «епископы-миссионеры».

Осенью 1902 г. Уствольский был снова замечен в Новгороде. Некоторые  горожане видели его в монашеском одеянии с наперстным крестом и панагией на груди. А уже в ноябре новоявленный епископ объявился в Северной Америке, где сначала ненадолго задерживается в Нью-Йорке и Филадельфии, а затем переправляется на западное побережье, по пути совершая службы, главным образом, среди приехавших в поисках лучшей доли выходцев с Украины. Последние принимают его за православного проповедника-миссионера. 

Сам себе митрополит 

В апреле 1903 г. «епископ» Серафим появляется в канадском Виннипеге, где находит среди многочисленных представителей украинской диаспоры благодатную почву для осуществления своих честолюбивых и амбициозных планов. С 1890-х гг. XIX в. в Северную Америку и, особенно, в Канаду устремились потоки мигрантов преимущественно из восточных украинских областей, принадлежавших тогда Австро-Венгрии. Причем, выходцы из Буковины были православными, а переселенцы из Галиции — греко-католиками. Но при этом те и другие придерживались византийских обрядов.

Найдя поддержку у лидеров украинской общины Виннипега, Серафим основывает независимую церковь, дав ей наименование Православной церкви всероссийского патриаршества. В народе она была более известна, как «серафимовская». Себе Уствольский присваивает сан митрополита. Своим помощником он определяет приехавшего с ним из Соединенных Штатов Макария Марченко, некогда низложенного иеромонаха греческого поставления, наделяя его епископским званием. Согласно публикации в «Новгородских епархиальных ведомостях», Серафим проводит службы в некоей «Юнкерской православной церкви», также совершая обряды рукоположения в священический сан мирян. За время деятельности созданной им церкви Серафим посвятил, по разным источникам, от 30 до 50 священников и диаконов, многие из которых были малограмотными людьми. В отдельных источниках, упоминается, что за поставление Уствольский брал по 50 долларов.

Целеустремленный и энергичный, Серафим обладал несомненным даром проповедника и оратора, умением убеждать и привлекать к себе массы. В течение двух лет среди приверженцев «серафимовской» церкви, по некоторым источникам, уже насчитывалось около 60 000 (!) человек.

Активная авантюрная деятельность самопровозглашённого митрополита не могла не взволновать представителей русской православной церкви. На действия Серафима от имени преосвященного епископа Алеутского священником И. Зотиковым был заявлен протест. Уствольский отказался подчиняться распоряжениям епархиального начальства. Аляскинским духовным управлением было разослано указание духовенству и прихожанам на территории Алеутской епархии не вступать в церковное общение с митрополитом и его сторонниками, деятельность серафимовской церкви была объявлена противоканонической и незаконной. Святейший Синод полностью поддержал распоряжения епархии в Северной Америке. К осуждению деятельности Серафима и его последователей присоединились и восточные патриархии. Константинопольский патриарх Иоаким объявил Уствольского «обманщиком и лжеепископом».

Сначала на страницах российских центральных и местных церковных периодических изданий, а следом за ними и в светских газетах, появляются материалы, изобличающие деятельность самозванного архиерея. В «Новгородских епархиальных ведомостях» публикуются «Определения Святейшего Синода» с разоблачением и осуждением деятельности Уствольского. Данный материал затем перепечатывается «Волховским листком» в виде статьи под заголовком «Лже-митрополит». На страницах последнего издания возникает определенная полемика по поводу статьи, но, главным образом, личности самого Уствольского.

У Серафима даже находятся защитники среди новгородцев. Так, некто, скрывший свое имя за псевдонимом «Здешний», высказал мнение, что Уствольский отправился в Америку «с намерением воздействовать на галичан-униатов в целях приведения их в лоно православной церкви». Он пояснял, что «quasi-епископ» прибыл в Северную Америку «вовсе не в пределы российской Алеутской епархии и не к состоящим в русском подданстве и в ведении <...> Синода православным христианам». Автор письма выказывал удивительную осведомлённость об обстановке в Северной Америке, в частности, о  деятельности там церкви. Вероятно, именно с его подачи ниже его послания была опубликована переводная статья из канадского издания «Manitoba Free Press». В переводе с английского статья называлась «О построении православной церкви в Америке Стефаном Уствольским, прозывающимся архиереем». В ней, в основном, рассказывалось о поездке «митрополита» по североамериканским городам с проповедями и посвящением им отдельных прихожан в священнический сан. Указывалось также на намерение Серафима построить  православный храм. За содействием в этом вопросе он обратился к представителю англиканской церкви в Виннипеге «декану Метисону» (Сэмюэлю Мэтисону).

 «Жестяная кафедра» с комфортом 

Для строительства храмов нужны были средства. К сбору пожертвований Серафим привлекает не только своих последователей, но и в виде возваний обращается за помощью к православным в России. Синодальные власти предостерегали прихожан от посылки «лжемитрополиту» пожертвований. Серафиму всё же удалось построить в Виннипеге на углу Кинг-стрит и Стелла-авеню храм своей церкви, в некоторых источниках именуемый «Жестяным собором», иногда с характерной приставкой «пресловутый». Также употребляется выражение «жестяная кафедра». По всей видимости, жесть была основным строительным материалом при строительстве собора. Но, как указывают американские исследователи, собор более привлекал внимание любопытных зрителей, чем прихожан.

В период своего американского «возвышения» Уствольский вёл переписку с рядом новгородцев. Наверное, автор статьи в защиту Серафима под псевдонимом «Здешний» был одним из его адресатов. Новгородский полицмейстер Сердюков в опубликованном «Волховским листком» послании в редакцию приводит выдержку одного из писем Уствольского к неизвестному новгородцу. В письме (по-видимому, перлюстрированному полицией)  «епископ» из Нью-Йорка так повествует о прелестях своего пребывания за границей: «С 25 ноября совершил 8 архиерейских служений, посвятил новых 2 дьяконов и 1 священника. <...> Квартира роскошная, ванна, водопровод горячий и холодный, в 6 комнатах газовое освещение, ковры пуховые. Прислуга жена диакона...». Достаточно откровенные и много говорящие строки «проповедника-миссионера».

Некоторым новгородским адресатам Уствольский присылал свои фотографии, на которых он представал то во время совершаемого им церковного богослужения в архиерейском облачении, то сидящим у аналоя, на котором видны знаки отличия архиерейской власти. При этом он никогда не забывал призвать своих корреспондентов к пожертвованиям.

Пространным, но, на взгляд автора, довольно любопытным пассажем, как бы подытоживавшим газетную полемику о личности «лжемитрополита», завершает свое послание Сердюков: «Пусть Степан Уствольский остаётся в стране свободы всяких вероучений, в Америке, и чем долее, тем для истинного русского, православного сердца будет отраднее, а мы, новгородцы, постараемся поскорее забыть о таком наглокощунствующем бывшем новгородце Степане Уствольском, а если бы он когда-либо вновь дерзнул приехать к нам в Новгород <...> то постараемся предать Степана-святотатца в руки правосудия».

Неизвестно, удалось ли бывшему новгородскому мещанину ещё раз посетить город на Волхове, но в России он оказался в довольно скором времени. Для поддержания широкой деятельности своей церкви и постройки храмов Серафиму постоянно недоставало средств. Часть «серафимовской» паствы роптала на отсутствие материальной и духовной поддержки. А так как всё-таки в официальном названии его церкви, вместе с термином «православная», присутствовало и другое определение — «всероссийская», за духовным и финансовым «пособием» Серафим осенью 1904 г. решается отправиться в Петербург.

Конечно, ни о какой поддержке Синодом неканонической церкви в Северной Америке не могло быть и речи. Возвращение «митрополита» к зиме 1904 г. в Канаду было отнюдь не триумфальным. Тем более, что за время его отсутствия большая часть его паствы изменила своему архиерею. Серафим ещё ранее постепенно терял доверие у лидеров украинских иммигрантов. За Уствольским всегда водились серьёзные прегрешения, в каждодневной жизни он нередко нарушал нормы христианской морали. Особенно на виду у всех было его злоупотребление алкоголем. Часть священников, недовольная деятельностью и поведением «блудного» архипастыря, воспользовавшись его отъездом, смогла получить гарантии пресвитерианского финансирования «серафимовской» церкви с условием постепенного перехода последней на пресвитерианскую модель. За «раскольниками» последовало значительное количество прихожан Серафима. 

Месть Серафима 

По     возвращении из России «митрополит» отлучил от церкви всех священников, предавших его. Их фотографии с именами на груди, как обычно печатают портреты преступников, Серафиму удалось разместить в местных газетах. И хотя это был довольно нетривиальный вид мести, существенного вреда его обидчикам он принести не мог.

Какое-то время Серафим продолжал вести службы среди заметно поредевшей паствы, но позднее сам был отлучен от церкви Синодом. В 1908 г. Уствольский исчезает. Последнее сообщение об одиозном «митрополите» появилось в 1913 г. в одном из номеров «Украинского Голоса» (газеты, издающейся в Виннипеге). В нём говорилось, что Уствольский был замечен продававшим Библию сотрудникам железной дороги Британской Колумбии.

После ухода Серафима его ближайший помощник Макарий Марченко показал себя «достойным» учеником отлученного архиерея, объявив себя не только епископом «серафимовской» церкви, но и архипатриархом, архипапой, архигетманом и архикнязем. Одновременно он своим указом «отлучил» от церкви Папу Римского и весь Святейший Синод!

В Новгороде, по-видимому, еще какое-то время обсуждали похождения Уствольского. В качестве примера можно привести короткий отрывок из письма новгородского священнослужителя А. Устьинского (окончившего С.-Петербургскую духовную академию на год позже Уствольского) известному религиозному философу В. В. Розанову от 15 февраля 1908 г.: «Пред уходом от Вас мне хотелось рассказать Вам историю приключений некого Уствольского, ныне православного Митрополита Американского Серафима, кот[орый] нашим Синодом отлучен от Церкви. Но это когда-нибудь в другой раз». 

На интернет-сайте об Олонецкой духовной семинарии автор с удивлением обнаружил, что к числу «выдающихся деятелей» духовной культуры среди воспитанников и преподавателей данного учебного заведения причислен и её выпускник Степан Уствольский, который стал «основателем Православной Церкви Всероссийского Патриаршества в Америке».

Любопытно, что с 1914 по 1917 гг. святительскую кафедру Алеутской и Северо-Американской русской православной церкви занимал ещё один священнослужитель, чья судьба связана с Новгородом. Им был архиепископ Евдоким (Мещерский). В 1894-1896 гг. Мещерский преподавал историю и обличительное право в Новгородской духовной семинарии, а затем в течение двух лет исполнял там обязанности инспектора. С сожалением приходится отметить, что, возглавляя заокеанскую епархию, Евдоким прославился скандальным поведением и растратой церковного имущества.

Среди церковнослужителей, в той или иной степени, связанных с  Новгородской землей, имеются и совсем иные, нежели Серафим и Евдоким, образцы служения духовенства русскому православию за границей. Настоящим примером христианского подвига можно считать церковную деятельность Митрополита Японского Сергия (Тихомирова), родившегося в деревне Гузи Новгородского уезда и окончившего Новгородскую духовную семинарию. Самоотверженное служение Сергия в далекой Японии в течение почти 37 лет, причём самых непростых в отношениях между Россией и страной Восходящего Солнца (1908-1945 гг.), стало достойной страницей в истории Русской православной церкви. 

Александр КИРИЛЛОВ