Земля Кондратьева

26 октября в Великом Новгороде в Музее художественной культуры Новгородской земли
в Десятинном монастыре открылась выставка «Трудный путь, но наслаждающий…» известного новгородского живописца и графика Дмитрия Сергеевича Кондратьева, посвящённая 90-летию со дня его рождения.

В экспозиции - 60 произведений: 10 – из Фондов самого музея, а 50 предоставлены вдовой художника Людмилой Дмитриевной Кондратьевой. Большинство из этих произведений зрители увидят впервые.

…Иду на выставку и жду, как когда-то, встречи с ним, таким живым, таким своеобразным. Он так и стоит перед глазами: небольшого роста, слегка сутулый, словно привык ходить с посохом по миру, узнавая его (он, и правда, последние годы ходил с палочкой, не с тростью, а именно с палочкой), с большой седой бородой, со смеющимися глазами, похожий на доброго сказочника. И только безумно жаль, что на этот раз не удастся поговорить с ним, зажигательно, по его обычаю, пофилософствовать о сути жизни, о судьбе России, о великих русских писателях и художниках…

Впрочем, почему не удастся? Надо только вспомнить его слова из разных бесед и интервью с ним. И сразу услышишь его уверенный голос:

Дмитрий Кондратьев- «Вера - очень великая сила. Но она не каждому даётся. Её нужно выстрадать, что ли, чтобы почувствовать по-настоящему…

- Великие русские писатели – Гоголь, Чехов, Достоевский, Платонов, Булгаков... Почему я ими зачитываюсь? Да в их произведениях Россия ДЫШИТ…

- Мне кажется, что жизнь – это борьба. Так и в искусстве. Если «исписался» художник, значит, не стало борьбы, жизни в его работах.  То есть он смотрит, а жизни не видит. А надо её понимать, чувствовать, бороться.  Даже с самим собой. У нас ведь какая логика?  Чем больше я сплю, тем больше живу. Че-пу-ха! Чем больше ты работаешь, тем больше живешь!..

- Вы говорите, что у меня лошадь и женщина - будто что-то единое? Пожалуй, да. И не только потому, что трудяги они, всё на себе тянут. А потому что Лошадь и Женщина символизируют Божью красоту. Присмотритесь, сколько в них Красоты и Гармонии. В каждой женщине есть тяга к благородству, к счастью. И совершенно естественно, что она стремится себя показать, как лебедь «вытягивает шею»… И всё для того, чтобы привлечь этот глупый мужской пол…

- Я всю жизнь работал, «закусив удила». Стараюсь создать образ, напрягаюсь, и эта «железка» режет и рвёт мне губы, как коню. Но я не хочу от нее избавиться. Сознательно или подсознательно – не знаю.  Но она помогает мне понимать людей, каждый из которых тянет за собой свой груз, и писать о них правду. Может, это постоянное сопротивление всему злому, несправедливому и заставляет меня писать так, а не иначе. Вот животному показывают клок сена, и оно тянется за ним, идёт, не обращая внимания на кочки, пеньки, спотыкается, ранит ноги, но идёт. Были времена, когда и люди шли вот так же послушно, не разбирая дороги. Но теперь другое время. Люди другие. Страх уходит. И деревня, почти уничтоженная, начинает приходить в себя и жадно работать. Вечные ценности – хлеб, земля, труд-  не умирают…».

Вот так он философствовал, Большой мастер, проживший негромкую, но яркую жизнь. И говоривший в своём творчестве особенным языком. Суровая красота и гармония его полотен завораживают и не отпускают, став живой реальностью для тех, кто смог её разглядеть.

 «Кондратьев пишет, как Бог на душу положит», - говорили о нём художники. Может быть, поэтому его творчество столь органично. Будучи высокообразованным человеком (он закончил Казанское художественное училище, затем Московский государственный полиграфический институт), он выбрал удивительную для профессионального художника манеру письма, близкую к примитиву. Ему удалось соединить традиции народного творчества с новыми приёмами, новым восприятием мира и наполнить этот примитив немалым мастерством и высокой философией. «Я его чувствую, этот примитив жизни. Не искусства, а именно жизни, - говорил он. – Вот дети – прекрасные примитивисты. Это у них врождённо. И естественно. Потом всё как-то теряется. Вот и мне пришлось долго блуждать, мучиться, прежде чем я заговорил своим голосом и тоже естественно».

Дмитрий Кондратьев...Родившись в Сибири в большой крестьянской семье, он по-братски чувствовал заботы и печали людей и постоянно думал о них, об их судьбах. И жил с ними одной жизнью, полной то фарсовых, то трагических перемен. Писал деревенские хаты с глазастой ребятнёй, приютившейся на холодной русской печке и с надеждой глядящей на исхудавшую до прозрачности корову. Писал «Одинокого», потерявшегося в огромном холодном, полном несправедливости мире. Писал и «Птицу добрую» - его вечную парящую над землей Мечту - журавля, который всё летит и летит, не находя себе пристанища на израненной, почти забывшей руку пахаря, земле. Гротеск и метафора, реальное и фантастическое перемешиваются, рождая живые удивительные образы людей, птиц, животных… В его картинах живут маленькие человечки, сгорбленные, как коряги, от вечных тягот и невзгод. Усталые, измученные их тела и души ищут одно – землю. Не обетованную, а простую, дающую хлеб и радость, добро и жизнь.

Произведения Д. Кондратьева с близкими по духу платоновским персонажам героями, неотрывно связанными с землёй, страдающими и умирающими вместе с ней, не могли не привести его к иллюстрированию романов и повестей А. Платонова. «Удивительно, - размышлял художник, - но мои работы действительно попадают в унисон с его прозой». Как-то в Доме творчества «Челюскинская» в Подмосковье на творческом отчёте он показывал иллюстрации к «Котловану» и сказал: «Вот. Это Платонов». А ему коллеги: «Да нет. Это – ты. У вас просто единое духовное отношение к жизни».

Его живопись можно было бы назвать декоративной по красоте и яркости красок, по энергичности письма, если бы не трагическая суть, которая проступает на любом холсте за этими яркими петухами, старинными самоварами, белокрылыми птицами и одинокими церквушками на холме. «Образ русской деревни всегда представляется мне через сострадание, - говорил он. - Если я сам страдаю вместе с крестьянином, то вижу и чувствую его страдания. Иначе я останусь слеп. Я долго мучаюсь, прежде чем найду нужный образ. Когда рисую крестьян, слушаю их разговоры, которые всё время сводятся к земле, я чувствую ее запах. Бывало, по нескольку раз переписываю этюды, а люди мне говорят: «Ты не переживай, землю тоже надо несколько раз перепахать, чтобы взошёл колосок…». Так рождалось и его полотно «Горький хлеб. Привычное дело».

Дмитрий КондратьевЕго «Кони» - красивые, добрые, сильные.  Они очень живые и милые, глазастые, хотя изображены с реалистической точки зрения совершенно неправильно, но именно так, как чувствует по-детски нежная душа художника. Это как мифы Кондратьева о Добре и Зле.

А когда говорил он о Женщине, то прежде всего думал о ней , его Музе, его верной спутнице и помощнице, его жене - Людмиле Дмитриевне, с которой вместе прожили в любви и согласии  47 лет. Это она сохранила потом все его работы, помогала выпустить каталог и устраивать выставки. Его «Птица добрая». Ей он посвятил немало своих произведений, изображая её то романтично в широкополой шляпе, то как богиню из греческой мифологии,  а то и птицей, распахнувшей хрупкие, но сильные крылья и свободно парящей над всем, что было так ему дорого: над вспаханной землёй, над церквушками, которые холмы приподнимают над всем земным, над  деревенским домом с накрытым  во дворе столом, на котором - крынка молока и большой красивый  каравай  только что испечённого горячего хлеба, вкуснее которого нет ничего на свете…

Импровизационная мощь, энергия его кисти подчеркивала ощущение движения, внутренней борьбы героев. Фантазия, создававшая на его небольших холстах целый драматически напряжённый мир, темпераментные линии, яркие контрастные краски и проступающая во многих его живописных полотнах будто неосознанная, даже генетическая связь с древнерусским искусством, иконописью древнего Новгорода, - особенно притягательны в его творчестве. Но и это он чувствовал по-своему, совершенно оригинально, боевито, наивно и серьёзно изображая, например, Георгия-Победоносца с поверженным им Змеем или распятого Христа. Это были как бы «новые фрески», если бы их стал изображать сам простой народ.  Экспрессивно-условный рисунок, декоративность и плоскостность изображения, большие обобщения и яркость подачи образов, будь то люди, кони, птицы, неизменно окруженные, как ореолом, его Любовью, - все это делало его полотна незабываемыми.

Теперь это странно, но в советское время работы Д.Кондратьева долгие годы не принимали на выставки, находя в его творчестве полный разрыв с традициями реализма, ломку рамок классической эстетики. А ведь это и было новаторство, ничто иное, как авангардное мышление художника, создавшего исключительно свой мир, свои реалии. Исключительное чутьё, интуиция Мастера соединили примитив и авангард, сделав его творчество уникальным.

Так и стоит перед глазами его полотно: художник, бережно держащий у груди каравай хлеба. И через него проходит вся Дорога Жизни.

Дмитрий Кондратьев

- В жизни главное – это понимание, - говорит Людмила Дмитриевна. - Если бы люди друг друга больше слушали, чаще смотрели бы друг другу в глаза, воспринимали бы друг друга через картины, через музыку, - наверное, была бы другая, более гармоничная жизнь. Мне кажется, мы с мужем понимали Дмитрий Кондратьевдруг друга. Вот поэтому и прожили в согласии почти полвека. Детей у нас не было. Впрочем, он к своим картинам относился как к рожденным в муках, но долгожданным детям. Нравились ли они мне? Да, нравились. А многие рождались на моих глазах или после наших бесед и разговоров. Помню, он случайно рассказал мне, как с покоса родители привезли ему землянику в чашке.  Мне так живо представился этот сюжет. Я и говорю ему: «Какая могла бы картина получиться…». А через месяц он показал мне «Земляничку». Конечно, я люблю её особенно. А вообще-то в его работах мне ближе всего лошади. И не только потому, что они, как и он, трудяги. Просто они такие милые, сказочные. К тому же это не просто лошадь. У Дмитрия Сергеевича всегда все крутилось вокруг какой-то мысли. Вот как вообще лошадки у него появились? Однажды он вычитал у Достоевского: «Русский мальчик родится уже с лошадкой». И так с этой мыслью сроднился, что она всю жизнь его сопровождала. Как посмотрю на его картину «Три лошадки у храма», так душу и защемит…

- Многие работы его - это и наша личная жизнь,- продолжала Людмила Дмитриевна. - Вот мы никогда не держали кошек дома, потому что у него была аллергия. И вдруг он сам приносит белого пушистого котенка. Говорит: «Иду, а он на черном асфальте сидит такой белый…».  Я очень долго ждала, читала объявления, думала, найдётся хозяин. А привязались к нему так, что он стал членом семьи. Очень всё понимающий. Вот Дмитрий Сергеевич его и написал. Теперь он мне – утешение.

Очень ценила, когда он говорил: «Сегодня можешь прийти в мастерскую посмотреть». Новое я всегда первая смотрела… Как он работал? НЕИСТОВО. Или, как он сам всегда говорил: «Я работаю, закусив удила…». Вообще, он был философ. Разбирая его работы в мастерской после его ухода, я нашла столько интересных его «почеркушек», записей. Ну, например, о нравственности. У него написано: «Нравственность? Не разорять другие гнёзда, быть Человеком, не важно какой нации, какой религии, какой расы. Во всем оставаться Человеком. Распри – безнравственны…».

Дмитрий Сергеевич всегда давал какие-то удивительные названия своим работам. Они были, как маленькие литературные произведения. Вот одно полотно называлось мудрёно: «Горячий крестьянин, испив чашу, покидает землю». И теперь подумалось: это ГОРЯЧИЙ ХУДОЖНИК, ИСПИВ ЧАШУ, ПОКИНУЛ ЗЕМЛЮ. Но оставил нам НЕЗАБЫВАЕМОЕ: свое ИСКУССТВО, свой Мир, свою ЗЕМЛЮ КОНДРАТЬЕВА. 

Татьяна ЗОЗУЛЕНКО

Фото автора

Поделиться: