Восстание дистрофиков

Почему спецслужбы по-прежнему безнаказанно фабрикуют заговоры.

Редкий случай для государства, в котором превалирует пропаганда и ложь в средствах массовой информации: завершившееся приговором «дело «Сети» (в соответствии с законом мы обязаны указать: «организация, запрещённая в РФ»), как и всё ещё тянущееся дело «Нового величия», по-настоящему всколыхнули общественность, которая  поверила независимым источникам информации больше, чем официозу.

Хотели хотеть, намеревались намереваться

«Всколыхнули» - это не преувеличение. Помимо уличных демонстраций, появились петиции и письма с протестами против произвола силовиков и судов, а также  со словами поддержки, адресованными подсудимым. По делу «Сети» такие открытые письма  написали уже – группы врачей, учёных, книгоиздателей, студентов,   педагогов и преподавателей, кинематографистов,  мультипликаторов, художников, театральных критиков, деятелей культуры, IT-специалистов. Таких «цеховых» обращений я насчитал уже больше десятка. Да что там «либеральная интеллигенция», если  председатель правительства Якутии (!) Владимир Солодов написал в  Интернете, что приговор по «делу «Сети» - «за гранью добра и зла». Письмо в Генпрокуратуру подписали полторы сотни питерских муниципальных депутатов. И даже благонамеренный  лидер прокремлёвской партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов стал взывать к ней же…

Дело не только в том, что молодые люди, уже осуждённые в Пензе, получили огромные сроки (вплоть до 18 лет лишения свободы!) якобы за терроризм. При такой-то квалификации преступления было ясно, чем всё закончится: их судят  окружные военные суды (спасибо, что пока противников режима не отдают в руки судов военно-полевых; видимо, дело близко к тому). Важнее то, что приговоры выносятся при отсутствии внятных доказательств  вины и какой-либо реакции на  жалобы подсудимых  на пытки, применённые к ним в ходе следствия. В обвинительном заключении по делу буквально говорилось, что обвиняемые  совершили нехорошее «в неустановленном месте  в неустановленное время при неустановленных следствием обстоятельствах, совместно с неустановленными лицами». И что же совершили? А вот что: нечто «планировали спланировать» - это не анекдот, а юридически значимый (для военного суда) документ.

Людей судят, не обращая внимания на роль силовиков, которые пытаются превратить подобное «мыслепреступление» в уголовщину. А то и прямо провоцируют «преступные деяния», на что указывают адвокаты фигурантов «дела «Нового величия» - мнимой организации, в значительной части состоявшей из внедрённых агентов.

Ужасно, что таким образом государство само втягивается в террористическую деятельность, угрожающую гражданам.  Потому что, забыв уроки истории, отдаёт в руки «правоохранительных» (а скорее -  карательных) органов слишком большую власть.

Учитывая, как много говорится уже и будет сказано ещё о 75-летии Победы и как дорога та Победа большинству сограждан, может быть, история, которую мы расскажем,  лучше вам запомнится.

Внук хочет гордиться

Мы, пожалуй, и не обратились бы к этому сюжету отечественной истории, если бы в последние годы на экранах не появилось столько сериалов о доблестных бойцах НКВД и «СМЕРШа». Возможно, они снимаются по заказу спецслужб – как культовые «17 мгновений весны» снимались при покровительстве КГБ СССР. Но демонстрируются – под общественное одобрение.

И наоборот. Среди отрицательных откликов на недавний фильм «Ржев» можно увидеть в Интернете отклики возмущённых тем, что там опять показали «плохого энкавэдэшника». Он там, кстати, не такой уж, в конечном итоге, «плохой», но – не бронзовый, это факт. Критикам не важно, что найти восторженные отклики фронтовиков-окопников (пока среди ветеранов они ещё   встречались часто)  о деятельности «СМЕРШа» было крайне трудно.

Контрразведку свои же, советские, не только боялись – её, мягко говоря, не любили.  Было за что. И за насаждение обстановки недоверия, которая на фронте ранит ещё сильнее, чем в мирной жизни. И за беспощадность к своим, которая окупалась званиями для карьеристов. И за чрезмерные полномочия в полевых условиях. Даже спустя годы некоторые фронтовики были уверены, что и печально памятные заградотряды придумал НКВД, хотя  их завело армейское командование ещё в «финскую», когда замерзающий и голодающий советский солдат, обманувшийся  в  обещанной победоносности РККА, дезертировал или отступал без приказа с позиций. Отступал – и попадал под огонь своих. Тот опыт в июле 1941-го вспомнили в НКВД, создав свои заградотряды при особых отделах, а после июля 1942-го, после приказа «Ни шагу назад!», такие подразделения  пришлось создавать и всем командармам.

Конечно, мы знаем и примеры, когда люди в васильковых фуражках геройски сражались с врагом и погибали.  Но если «из песни слова не выкинешь», то это верно для слова и хорошего, и худого. Однако сегодня, после стольких ревизий мифов и пропагандистских догм, заметен откат к восстановлению этих советских мифов, столь же безоглядному.

Чему удивляться? Иной раз ввяжешься в дискуссию, и вдруг обнаружишь, что яростный защитник всех действий «особистов» - внук офицера НКВД. Он не меньше, чем ты – потомок фронтовика, - хочет гордиться предком. Даже как-то неловко спорить в такой ситуации.

Но сейчас мы – не о героизме. А о методах «борьбы с врагом». Как известно, «если враг не сдаётся – его уничтожают», а если врагов, подлежащих уничтожению, маловато для успешной карьеры его изобличителей, врага придумывают.

Выгоды хлестаковщины

«Героическую страницу в боевую летопись истории Сталинградского Управления НКВД в годы войны и битвы вписали сталинградские чекисты. Их усилиями задолго до начала войны была парализована деятельность фашистской разведки по созданию в Сталинграде вражеской резидентуры, планировавшей совершение диверсионных актов… Органами госбезопасности и военной контрразведки было задержано и обезврежено свыше 200 вражеских агентов, диверсантов и сигнальщиков... У одного диверсанта были обнаружены даже бактериологические средства для отравления источников питьевой воды». (Матвеев А.И. «1418 дней и ночей Великой Отечественной войны». М.: 2002).

Свыше 200. В одном городе, пусть и большом.

Привет вам, доверчивый тов. Матвеев А.И. Не сомневаюсь, что вы пользовались «документами».

Я бы тоже поверил, пожалуй. Всё-таки – не  35 000 хлестаковских курьеров. Поверил бы, если бы не было известно – из документов той эпохи – как и откуда появлялись «вражеские агенты и диверсанты». 

Недавно страна отметила юбилей снятия блокады Ленинграда. Отметила при участии главы государства, поэтому – не без помпы, под фанфары в честь мужества и стойкости и под очередные дискуссии о том, существовали ли в вымирающем городе спецпайки для избранных. Но давайте вспомним  другое. Как и в «городе Сталина», в «городе Ленина» тоже обнаружились «вражеские агенты». Мы тоже будем опираться на документы.

«В период с ноября 1941 г. по март 1942 г. работниками Управления НКВД Ленинградской области было привлечено к уголовной ответственности и осуждено к высшей мере наказания 32 учёных, работавших в высших учебных заведениях Ленинграда, которые обвинялись в создании антисоветской организации, именуемой «Комитетом общественного спасения» (…), преследующей цель изменения существующего политического строя, реставрации капитализма в СССР при помощи немецких оккупантов».

Уточняем: «высшая мера» постигла не всех. Расстреляны были член-корреспондент Академий наук СССР, профессор  В.С. Игнатовский и его жена, профессор С.М.  Чанышев, кандидат наук Н.А. Артемьев, доцент К.А. Любов. Другим досталась смерть более медленная и мучительная: в тюрьме умерли профессора Н.В. Розе и  Л.Г. Титов, кандидаты наук Б.Д.  Вержбицкий и В.И. Милинский, в лагерях – профессора Е.М. Суперанская,  Л.В. Клименко,  Ф.И. Малышев, Г.Т. Третьяк, кандидаты наук И.М. Суперанский  и В.И. Кротова. 

Цитата выше взята из протокола заседания Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС, состоявшегося в годы «реабилитанса» - в 1958-м. И эта тоже: «Проверкой, произведённой Прокуратурой, установлено, что «Комитета общественного спасения» в действительности не существовало и что он был искусственно создан работниками бывшего Управления НКВД Ленинградской области».

Как агент беседовал с духом

«Допрошенный в 1945 г. агент-провокатор Меркулов заявил, что в конце 1941 года он подал клеветнические материалы на ряд профессоров Ленинграда, которые впоследствии по этим материалам были арестованы. Далее он показал: «…Я создал вымышленный Союз старой интеллигенции. Создавая вымышленный Союз русской интеллигенции, я хотел... заинтересовать органы широко разветвлённой якобы организацией с тем, чтобы стать нужным и важным сотрудником органов и тем самым получить возможность лучше «доить органы», получить в органах поддержку для утверждения меня в учёной степени доктора технических наук без защиты диссертации». (Тот же протокол).

 «Все эти материалы требовали тщательной проверки, поскольку один из разрабатывавших Игнатовского  агентов, разоблачённый и осуждённый в 1945 году как провокатор, был и в то время известен как склонный к преувеличениям, а второй агент с 1939 года сожительствовал с женой Игнатовского. Однако вместо этого [офицеры НКВД]  сами стали извращать существо агентурных материалов, представив Игнатовского как участника уже установленной в Ленинграде фашистской организации, связанной с германскими фашистскими кругами (…) Единственный оставшийся в живых из этой группы учёных Страхович К.И. показал, что признания об участии в контрреволюционной организации были получены от него Кружковым и Артёмовым путём длительных ночных допросов, угроз расправой с ним и его родственниками и обещания выдачи ему дополнительного питания. Страхович показал также, что со слов Игнатовского ему известно об избиении последнего на следствии, после чего Игнатовский начал писать всё, что ему было указано следователем». (Из Заключения Особой инспекции Управления кадров КГБ).

Особая инспекция отметила, что доносы одного из агентов  «даже при первом ознакомлении с ними вызывали сомнения в их правдоподобности»: провокатор сообщал, что встретился с «заговорщиком» проф. Кротовым  6 января 1942 года, тогда как тот погиб  ещё 3 января. Но в НКВД были так «целеустремлённы», что на попутные мелочи  внимания не обращали.

По обыкновению, провокаторы стремились максимально расширить круг  несуществующей организации. В протоколах допросов, помимо учёных, якобы готовивших вооружённое восстание в окружённом и голодающем городе,   фигурировал даже художник-анималист Чарушин, автор и иллюстратор любимых всеми нами с детства книжек. К счастью для Евгения Ивановича, он успел эвакуироваться из блокадного города до того, как чекисты слепили-таки своё «дело».

Методы их были тоже «обыкновенными». 

Сытые против голодных

Профессор Кошляков: «Когда я сделал попытку отказаться от подписи протокола (…) меня избили. После этого я уже не сопротивлялся (...), я находился в состоянии полного истощения и не обладал уже никакой волей».

Что удивительного в побоях - после 1937 года?

Разве только то, что избивали людей,  страдающих от дистрофии.

Доцент Постоева: «В ходе следствия... применялись незаконные методы расследования, в результате которых, а также в результате болезни дистрофии была принуждена ложно оговорить себя...».

Люди смогли пережить первую блокадную зиму – самую страшную. И окончательно уморили многих из них вовсе не фашисты.

Профессор Н.П.Виноградов, зам. директора Политехнического института, был арестован в феврале 42-го: «Поскольку я попал в тюрьму уже истощённым зимними месяцами блокады, и это истощение усиливалось вследствие весьма скудного тюремного питания, я стал быстро терять силы. Вместе с тем обращение со мной следователя становилось всё более грубым (…). Он плевал мне в лицо, (…)  угрожал перевести в карцер с применением мер воздействия, которыми добиваются  признаний от бандитов. Что это были за меры, мне было известно, так как почти каждую ночь, когда я находился в камере, я мог слышать дикие вопли истязуемых людей, доносившиеся из коридора».

Знаете, что ставилось ему в вину? «Из реплик следователя я мог понять, что моя деятельность по сохранению жизнедеятельности Института расценивается как желание сохранить Институт к моменту прихода немцев».

Видимо, все ленинградцы, пытавшиеся сохранить свои предприятия и весь город, были виновны в том же…

Николай Павлович, пройдя все круги ада,  умер лишь в 1961-м. Его случай важен как доказательство того, в каком состоянии находились подследственные. Состояние профессора документировано: его, осуждённого «контрреволюционера», в исправительно-трудовом лагере  вынуждены были не на работы поставить, а сразу же из-за  дистрофии поместить на четыре месяца в лазарет… 

Многие зверства «Большого террора» меркнут перед  пытками людей, еле живых от истощения.

В публикации «Спокойные люди» по-прежнему спокойны» («ННГ», 6 марта 2019 г.) мы уже упоминали о чекисте Баранове, жившем по соседству с одним из символов блокады - Таней Савичевой, которая вела знаменитый дневник умирания её родных. О записях в его дневнике - как старший лейтенант госбезопасности «неплохо поужинал», «хорошо позавтракал», «получил от Наркомата копчёной колбасы и шпик». Легко при таком питании управиться – чисто физически – с дистрофиком.

Похоже, спустя годы люди, «перерасследовавшие» это «дело», были удивлены особым методом, который применили следователи, обрабатывая  ленинградскую интеллигенцию. «Проверкой установлено также, что в УНКВД Ленинградской области была широко распространена преступная практика допросов заключённых после их осуждения к высшей мере наказания». (КПК при ЦК КПСС). «На этих допросах путём шантажа и вымогательства от осуждённых отбирались нужные следствию компрометирующие показания на других лиц». (Особая инспекция Управления кадров КГБ). То есть оклевещешь другого – может, позволим  уцелеть…

Речь – именно о клевете: ведь провокатор признал, что сам выдумал заговор.

Стая атакует своих

Нынешние работники спецслужб порой остро реагируют, когда им «поминают прошлое». В утешение вспомним важную деталь «Дела ленинградских учёных».

Некоторое время «дело» вёл старший следователь А.Д. Шевелев. В 50-е он рассказал чекистам, что «в связи с его отказом оформлять протоколы с искажёнными показаниями обвиняемых, на него было оказано давление со стороны руководства, а затем он был отстранён от работы, исключён из партии и уволен из органов». На партсобрании коллеги обвинили его в том, что он дела «заваливал, приходилось отбирать от него дела и передавать другим следователям», которые «сразу же получали дополнительные очень важные показания от арестованных». Ему было вменено в вину намерение очернить своих прямых начальников.

Трудно оставаться честным человеком в такой стае.  

Зато «стая» получила за «Дело ленинградских учёных» ордена. Точно такие же ордена, какие получали фронтовики, бросавшиеся с гранатами под танки.

И вот ещё что. Один из тех самых «начальников», полковник Б.В. Артёмов (вернитесь выше, к показаниям Страховича), во время «реабилитанса» уволенный из органов госбезопасности «по фактам, дискредитирующим звание офицера», теперь фигурирует как славный защитник Ленинграда на сайте «Бессмертного полка». Сведения о нём внесли туда,  по сведениям сайта «Бессмертный барак», его родственники. Ну, конечно: внуки хотят гордиться...

Случаются и такие казусы в акции «Бессмертный полк», теперь облюбованной и широко используемой властями.

Ход и результаты «реабилитанса» сейчас тоже модно подвергать сомнению. И оправдывать тех, кто стал  жертвами «кампании по разоблачению», якобы мало  отличавшейся  от кампаний «Большого террора». И как  же они пострадали? Людей, которые придумали «вооружённое восстание дистрофиков» и довели это дело до логического завершения и гибели многих, облыжно обвинённых, поисключали из партии и поувольняли, как Артёмова. У некоторых (не у всех) отобрали государственные награды, добытые ими в застенках.

И только-то.

Смотришь на список – все благополучно дожили до 60-70-х гг., до 70 (в среднем) лет. Старший следователь  Николай Кружков, тоже упоминаемый Страховичем, был, правда,   в 1955-м осуждён на 20 лет лагерей - «за фальсификацию уголовных дел на группу видных учёных Ленинграда». Но не беспокойтесь: уже в 1962-м был освобождён. 

Николай КРУЖКОВВ Заключении Особой инспекции о Кружкове говорится, что он «получил от Розе вымышленные показания о том, что он являлся руководителем контрреволюционной организации при Ленинградском госуниверситете, в состав которой входили 9 научных работников университета…». Розе, напомним, замучили в тюрьме. А Кружков дожил до 1966-го.

Почему мы остановились на этом персонаже?

А потому, что после войны  он   стал   начальником отдела, парторгом УМГБ по образованной Новгородской области и под суд пошёл с должности заместителя начальника УМВД по Новгородской области. Надеюсь, нынешние полицейские не числят его среди своих героических предшественников, хотя  Кружков  и имел орден Красной Звезды   (именно за  раскрытие дела «Комитета общественного спасения»).

Новгород и Ленинград-Петербург всегда были тесно связаны.  Среди тех, кто победил ленинградских дистрофиков, был и заместитель начальника следственного отделения Контрразведывательного отдела УНКВД Ленинградской области Михаил Рябов. Увы, наш  земляк: уроженец  деревни Троица Новгородского уезда, окончивший 2 курса Педагогического института в Новгороде. К слову: родной брат его, Василий, по-настоящему воевал в «финской» и Великой Отечественной, как свидетельствует областная «Книга памяти» («Солдаты Победы», 2009 г.), был ранен и контужен, и только после войны оказался на некоторое время на работе в хозчасти УМГБ  в Новгороде – видимо, по знакомству. А Михаил, в 55-м уже – преподаватель одной из школ КГБ, где «передавал опыт»,  тоже ужасно пострадал: получил выговор по службе.

Не надо нам Нюрнбергов?

Многие процессы над «врагами народа» были открытыми и шумными. И обязательно – с потоком одобрений в прессе. А вот суды  над теми, кто создавал из граждан «врагов народа», оставались тихими, кулуарными. Собственного, внутреннего «Нюрнберга» в СССР не случилось. И именно поэтому сегодня возможно повторение не усвоенных уроков истории. Снова – провокации, внедрённые агенты и прочая «гапоновщина». Снова человеческие судьбы летят в топку чьих-то карьерных устремлений.

Это особенно опасно там, где численность  персонала служб, владеющих силовыми средствами, продолжает расти и доходит, по некоторым подсчётам, до 2 миллионов человек (не считая Вооружённых Сил), и на них государство тратит уже почти треть своего бюджета - только по открытым, не секретным его статьям. А чего только у нас не делается ради успешного «освоения средств»! Благо пытки током оплачивают сами пытаемые - своими налогами оплачивают.

Сергей ХЛЕБНИКОВ

В заголовке - стоп-кадр из учебного фильма «Алиментарные дистрофии и авитаминозы», снятого в 1943 году в блокадном Ленинграде.

 

Поделиться: