Тыл в рублях и граммах

За годы Великой Отечественной войны в Красную Армию призваны были около 29 млн. граждан. Постоянно в действующей армии находились 5-6,5 млн. человек. И каждый человек в военной форме оставил дома семью. Как жилось его родным в тылу?

Каждый бедствует по-своему

Мы уже упоминали о том, что фронтовик имел возможность поддержать  семью,  отправив ей свой денежный аттестат – то есть поделившись собственной зарплатой. Но если вспомнить размеры денежного довольствия простых пехотинцев, понятно будет, что не у каждого воина было, чем поделиться. 

Надо полагать, эту проблему советские власти предвидели. И уже на четвёртый день войны появился указ Президиума Верховного Совета  «О порядке назначения выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время». Пособие начислялось в пределах 100–200 руб. в месяц на семью  в городской местности, однако вдвое меньше – в деревне. С середины 1942 г. для тех городских семей, где при отсутствии трудоспособных имелось пять и более человек, пособие увеличивалось до 250 руб., и до 200 руб. - для семей, в которых при двух работающих имелось пять и более иждивенцев.

Пособия начислялись по заявлению граждан, а затем по ним проводилась проверка, на которую местным властям отводилось 3 дня. На деле справиться с этой работой  быстро бывало крайне сложно, и в начальный период войны выплаты по пособиям задерживались на два-три месяца. В сельской же местности задержки  с выплатами оставались  обычным явлением. Зачастую финансовое бремя по поддержке семей призванных на войну колхозников перекладывалось на бюджеты самих колхозов. Чаще всего крестьянам оставалось питаться тем, что выдавалось на трудодни - и урожаем собственного огорода.

Крестьянину Советская власть должна была до конца своего существования отвешивать земные поклоны. Ибо никто не вынес в те годы столько, сколько земледелец. Он   продолжал кормить страну, оставаясь почти ни с чем: его вознаграждение за труд даже уменьшилось после того, как постановлением СНК от 13 апреля 1942 г. был увеличен годовой минимум трудодней.

Другое дело – эвакуированные. Обеспечение семей военнослужащих брал на себя Наркомат обороны. Военкоматы выдавали аттестаты на обеспечение продовольствием и промышленными товарами. Семьям начсостава, прибывшим в эвакуацию без аттестатов, до восстановления необходимых документов  выплачивали в течение трёх месяцев пособия в размере от 400 до 1 000 рублей.

Семьи военнослужащих имели льготы по налогам, квартплате, жёны фронтовиков пользовались льготами при трудоустройстве, их дети в первую очередь устраивались в детсады и интернаты. Но множественность законодательных и подзаконных актов создавала возможность для разнообразных нарушений установленных льгот, особенно в начале войны.

Ну, и куда деться от  бюрократизма, родившегося ещё в 20-е годы… А где  волокита – там, как правило, и    злоупотребления служебным положением. В документах той поры встречается немало  таких фактов:  зав.  районным отделом государственного обеспечения  «раздавал хлеб своим родственникам: свояченице  – 20 кг, дяде  – 20 кг».

А ведь без выделения продуктов «натурой» выжить эвакуированным было трудно. Коммерческие цены на продовольствие мы приводили в предыдущей публикации.

ЦИФРЫ: 
До 50% потребностей в продуктах питания население покрывало за счёт рынка. Если в госторговле по карточкам в 1944 г. по отношению к 1940 г. индексы цен на продовольствие составили 200,6%, то цены на базарах - 1069,7%.

Правда, и зарплата росла: на предприятиях союзного подчинения  с 375 до 573 руб., у  ИТР - с 768 до 1209 руб., максимума она достигала в чёрной металлургии (1725 руб.) и угольной промышленности (1502 руб.). Но на предприятиях республиканского и местного подчинения зарплаты были много ниже. Работу к тому же надо было ещё получить. А руководство некоторых предприятий избегало принимать эвакуированных,   потому что  им необходимо было  выплачивать пособия и компенсации, ремонтировать жильё...

Чуть легче переживали войну командирские семьи. Часть офицерских жён, получая значительное  денежное довольствие по аттестатам мужей, отказывалась от работы. Или старались устроиться на менее тяжёлую, но более высокооплачиваемую. В 1942 г. исполком Куйбышевского областного Совета отмечал, что «комиссия по помощи эвакуированным семьям военнослужащих в г. Ульяновске полагает почему-то использовать актив и жён начсостава только в торгующей системе, обходя Указ Президиума ВС СССР об использовании трудоспособного населения на работе в промышленных предприятиях».

Война, даже Отечественная, социального расслоения не отменяет.

Хлеб-соль

У каждого на памяти – продовольственные карточки блокадного Ленинграда, впервые введённые 18 июля 1941 г.  А к 10 ноября 1941 г. карточная система охватила практически все городские поселения.

У карточек – своя история,   крайне запутанная в результате многочисленных изменений норм отпуска. Отметим главное: наличие карточек и до, и после разрешения коммерческой торговли провизией  воспринималось как гарантия того, что хоть что-то да будет у тебя на столе.

Основными нормируемыми  товарами, кроме хлеба и сахара, были мясо и мясопродукты, рыба и рыботовары, растительные и животные жиры, крупа и макаронные изделия. Кроме того, население обеспечивалось картофелем, овощами, солью и чаем по нормам, устанавливаемым   исполкомами местных Советов. К концу 1942 г. централизованные рыночные фонды по сравнению с 1940 г. составляли: на муку — 57%, крупу — 32%, мясо — 50%, животное масло — 55%, сахар — 15%, яйца — 29%, рыбу — 33%. По карточкам продавалось около половины государственного фонда хлеба.

Население городов и рабочих посёлков делилось на четыре группы: рабочие и приравненные к ним лица, служащие, иждивенцы и дети до 12 лет включительно. Рабочие и служащие делились ещё на  категории. К рабочим 1-й категории относились те, кто трудился на рудниках, шахтах, в металлургии, на оборонных предприятиях. Служащие 1-й категории - в основном, ИТР. Нормы для групп и категорий устанавливались и изменялись  местными властями – к сожалению, в зависимости не от медицинских норм, а от наличия запасов.

В разных областях по рабочим карточкам 1-й категории выдавалось от 700 до (после ноября 1943-го)  1000 г хлеба в день, по 2-й категории – по 500 – 600 г. Служащие обеспечивались в среднем: по 1-й категории 500 г хлеба, по 2-й – 400 г. Иждивенцы и дети получали по 300 – 400 г хлеба. 

Это сейчас, при обилии других продуктов, может показаться, что килограмм «черняшки» – даже слишком много. Впрочем, такие нормы выдерживались не всегда. Из-за засухи в 1943 году даже рабочим 1-й и 2-й категорий хлеба давали уже по 500 г. 

ЦИФРЫ: 
В 1943 г. по нормам снабжались 50 млн. человек, по мере освобождения оккупированных территорий, по разным данным, - от 78,8 до 80,6 млн. человек.

Вот тут на помощь приходило удачное трудоустройство. Лучше всего – на промышленное предприятие. И желательно – «крепкое». Потому что с мая 1942 г. на оборонных предприятиях было организовано дополнительное горячее питание за счёт добавки продуктов от государства. На других заводах и фабриках добавки не было.

Государство пыталось сохранить статус «единственного  привилегированного класса в социалистическом обществе» за детьми. Школьникам ежедневно отпускались дополнительные 50 г хлеба и 10 г сахара. В 1942 г. 4 млн. учащихся получали в школах  завтраки.  Но когда просоветские историки напирают на эти неоспоримые факты из правительственных решений, их следует вернуть на грешную землю, напоминая, что всё опять же зависело от наличия  ресурсов в конкретной местности. И воспоминания об этих школьных завтраках и о меню детдомов особой радости свидетелям, с которыми мне доводилось беседовать, не доставляли.

КСТАТИ: 
Самыми  голодными стали 1944-1946 гг. Из письма учащихся одного из сельхозтехникумов  А. Микояну:  «Хлеба не давали ни грамма с 1 апреля. Студенты даже не могут ходить, а лежат на постели еле живые» (11 апреля 1945 г.).

И в этих-то условиях полуголодный тыл не только слал на фронт боеприпасы, орудия, амуницию, но ещё и  строил на свои средства эскадрильи и танковые колонны...

«Равнее других»

Из песни слова не выкинешь: историки, старающиеся придерживаться  фактов, а не пропагандистских тропарей, констатируют, что ощущение социальной несправедливости не покидало людей, зачастую трудившихся на пределе человеческих возможностей. Виной тому и ошибки в конструкции  распределительной системы, и злая воля тех, кто умело пользовался возникшими лазейками. В статье о системе госснабжения П. Савченко, Д. Блескова, например, отмечается: если перед войной закрытыми видами распределения был охвачен самый верхний слой региональной номенклатуры, то начало войны поставило в чрезвычайно выгодные условия руководящих работников всех уровней. Они снабжались по особым нормам: второе горячее питание, обеды для руководящих работников по постановлению СНК СССР от 17 сентября 1942 г., литерные обеды «А», «Б» и «В», сухие пайки по постановлению СНК СССР  1943 г., усиленное диетическое питание, карточки на ужины и пр. А с 1 февраля 1944 г. - бесплатные завтраки. Ещё более привилегированным было снабжение руководящих работников промтоварами. 

(К слову: карточки на промтовары снабжались отрезными купонами. Рабочим полагалось 125, служащим 100, иждивенцам и детям – 80 купонов в месяц. При покупке куска туалетного или хозяйственного мыла, катушки ниток, лампочки изымался 1 купон,  за покупку ведра, кастрюли надо было отдать 10 купонов. Купоны зачастую переуступали  друг другу в обмен на продовольствие).

Кого всё же  было больше – настоящих, идейных коммунистов или тех, кто радостно  считал себя «элитой», теперь разобраться уже трудно.

Сиротская доля

О масштабах безвозвратных потерь Красной Армии в Великой Отечественной войне спорят до сих пор. Чтобы не подогревать дискуссию, остановимся на официальной  версии: 8 668 400 военнослужащих.

После получения  «похоронки» семья того, кто уже не вернётся к родному очагу, получала уже не пособие, а пенсию по утрате кормильца. Её размер  зависел от зарплаты  воина. К счастью – не фронтового довольствия (у рядового пехотинца оно составляло, напомню, на передовой 17 руб.), а от той, которую он получал  до призыва. Если оклад его не превышал 400 рублей, то  пенсия в городах колебалась от 35 до 60%  этой суммы, а в селе (опять же дискриминированном) - от 28 до 48%. Если мобилизованный получал на «гражданке» больше, расчёты производились всё равно  исходя из тех же 400 руб.  Назначаемые пенсии в городах не могли быть ниже 50 рублей при одном нетрудоспособном; при двух нетрудоспособных – 70 рублей; при трёх и более нетрудоспособных – 90 рублей. Если военнослужащий до призыва не работал, то, в зависимости от числа нетрудоспособных,  пенсия его семье в городе назначалась в размере 50–100 рублей.

Придётся напомнить, что килограмм мяса в государственном коммерческом магазине стоил в это время 300 рублей…

В статье о «фронте в рублях и граммах» я упоминал, что лучше солдату было не пропадать без вести – чтобы у семьи не было проблем с назначением пенсии. Некоторые читатели меня пытались поправить: дескать, пенсия полагалась всем. Никто и не спорит: ещё в 1940 году в постановлении  СНК СССР о пенсиях семьям погибших  говорилось: «семьи без вести пропавших в период боевых действий имеют право на обеспечение наравне с семьями погибших».  Более того, до назначения пенсии они имели право по-прежнему получать то пособие, которое назначалось за мобилизованного на фронт.

Назначением пенсии, однако, занимался не СНК. Проблема «низовой бюрократии» существовала: от родственников требовали «подтвердить местонахождение» кормильца. Как ни кощунственно это звучит, а выписанное строевой частью извещение о гибели определённое «местонахождение» воина подтверждало (кстати, на бланке даже писалось, что извещение является основанием для назначения пенсии)… Впрочем, в «глубинке» принимали к сведению и свидетельства однополчан – если кто-то прибыл в отпуск и мог поручиться, что земляк пал на поле боя. Многие семьи  подтвердят, что годами не получали за погибшего ничего.

Легче доказывать своё право стало после того, как в 1943 году СНК очередным постановлением подтвердил, что следует «Сохранить на всё время войны за семьями военнослужащих, погибших и без вести пропавших на фронтах Отечественной войны, все льготы, предоставленные семьям военнослужащих…».

Остаётся напомнить, что «пропавшими без вести» оказались не только те, кто просто остался на поле боя, но в силу обстоятельств это не было зафиксировано командованием, но и мучавшиеся во вражеском плену. А таких за годы войны набралось, по приблизительным подсчётам, около 4 миллионов человек.

Почём «самовар»?

Немного страшной медицинской статистики: за годы войны ранено 46 миллионов советских граждан. Вернулись домой с травмами  черепа 775 тысяч фронтовиков. Одноглазых - 155 тысяч, слепых - 54 тысячи.   С повреждённым  позвоночником – 143 тысячи. С ранениями в области таза – 630 259. Одноруких  - 3 миллиона. Безруких - более миллиона. Одноногих – 3,2 миллиона. Безногих – 1, 12  миллиона. Так называемых «самоваров» (безруких и безногих) – 8,5 тысяч.

Ещё не закончилась битва с фашизмом, а СССР уже становился страной инвалидов…

По предвоенному 1941 года постановлению СНК о назначении пенсий по инвалидности солдатам от рядового до старшины   полагалось:  инвалиду III группы - 300 руб. в месяц, II группы - 412 руб. и I группы - 562 руб. В постановлении 44-го года, однако, фигурируют уже иные цифры:   III группа - 90 руб. в месяц, II группа - 120 руб.,  I группа -150 руб. (правда, с дифференциацией: сержантам и старшинам – на 35% больше, чем рядовым, полным кавалерам ордена Славы – на 50%). Рядовым, связанным с сельским хозяйством, - опять же 80% от этих норм. Возможно, государство обнаружило, что за годы войны количество военных пенсионеров  возросло в 18 раз, расходы на выплаты пенсий - в 96 раз:  надо экономить…

На тыловые цены сами пересчитайте эту плату за  частичную или полную нетрудоспособность. Но я – против того, чтобы сводить всё к полному якобы равнодушию государства к судьбе простого человека. И невысокие пенсии, и будущая отмена доплат за награды свидетельствует лишь о том, что даже государственная монополия на всё не способна достойно выдерживать такую тяготу, как война.

А забота – была, конечно. Включая льготы по налогам и сборам для осиротевших семей. Включая попытки социализировать миллионы инвалидов. Их отправляли на курсы, чтобы дать профессию (многие до войны не успели получить никакой), появлялись пользующиеся налоговыми льготами артели инвалидов, занятых «лёгким трудом» (особенно в сфере бытового обслуживания – портных, фотографов и т.д.), которых оставалось много и через 20 лет после победы.

«А вот у них...»

Не надо думать, что в тылу союзных держав жилось намного легче. Британцы, например, пытаясь учесть все будущие нюансы, создали весьма запутанную систему финансовой помощи иждивенцам. Но в результате жена рядового поначалу получала пособие в 24 шиллинга в неделю, если детей у неё не было, с одним ребёнком – 29 (позже для имеющих двоих детей пособие подняли на 65%). При этом средняя зарплата женщин в промышленности составляла 62 шиллинга в неделю. И если  ребёнка было не с кем оставить, чтобы устроиться на работу, семья оказывалась в критическом положении. А ведь для англичан война тянулась ещё с 39-го! Правда, воин имел право  перечислять семье до 85% от заработка, но оклад его составлял лишь 3 шиллинга в день (американец получал втрое больше).

Наконец, верхом нелепости было то, что размер пособий был выше, чем размер пенсии. И некоторые военнослужащие  просто выкидывали «смертный медальон», чтобы считаться  без вести пропавшими, а не погибшими, увеличивая выплаты свим родным хотя бы на 4 месяца.  Зато  англичане продолжали содержать семьи своих воинов, попавших в плен. Как, впрочем, и немцы. В обеих странах это делалось без волокиты «внизу».

С другой стороны, в РККА хотя бы осуждённых трибуналом (за трусость, дезертирство, неисполнение приказа) казнили, так сказать, бесплатно. А вермахт заставлял семью военнослужащего за всё платить: за каждый день пребывания в тюрьме  1,5   рейхсмарки, 300 – за казнь. (К сведению: на одну RM можно было купить 3 кг хлеба, 0,5 кг свинины).

У врага кадровые военные (от фельдмаршала до рядового первого класса)  сами содержали родных на свои немалые оклады, семьи мобилизованных же поддерживало государство, и так щедро, что жёны вояк могли даже не работать. Но… только до тех пор, пока поражения на Восточном фронте не подорвали вконец экономику Рейха.

…В «Вестнике военного университета» за 2010 г. прочитал статью, написанную будто бы в советские времена и превозносящую тогдашнюю систему соцобеспечения. Система была и неплоха, но вот резюме автора… «Необходимо учитывать опыт деятельности органов государственной власти и военного управления в сфере социального обеспечения военнослужащих и членов их семей, способствовавшей достижению победы в самой жестокой и кровопролитной войне в истории человечества». Нет, не надо «учитывать опыт». Надо делать всё, чтобы он больше никогда не пригодился.

Сергей ХЛЕБНИКОВ