«Та, с которой образован Татьяны милый Идеал»

В Великий Новгород – на встречу с прообразом героини Пушкина.

Мы уже начали знакомить вас с богатствами картинной галереи новгородского Музея изобразительных искусств («Эти глаза напротив»), рассказав о произведениях XVIII века, находящихся в экспозиции.

По мнению Ирины ВАСИЛЬЕВОЙ, заведующей отделом комплектования, изучения и популяризации музейных коллекций Новгородского музея-заповедника, автора экспозиции, у каждого времени, каждой эпохи – свой, неповторимый стиль, особое ощущение пространства и времени. Научиться их узнавать и различать – значит открыть себе доступ к огромным духовным богатствам, накопленным нашими предшественниками. Именно это больше всего и влечёт человека в музей – возможность преодолеть незримую стену времени, оказаться лицом к лицу с прошлым, и, возможно, ощутить личную сопричастность к истории персонажей, города или страны.

Сегодня наша экскурсия с Ириной Михайловной Васильевой – в зал провинциального искусства, где мы познакомимся с одним удивительным портретом.

Лицо собрания

В этом зале тоже есть работы из новгородских дворянских усадеб. Можно вспомнить усилия музейных сотрудников в послереволюционный период, когда их занимало не только музейное строительство, но и перепись, учёт всех ценностей, находившихся в оставленных усадьбах или храмах, реставрация исторических предметов, организация выставок… Всего четыре сотрудника было тогда в Новгородском музее, и они колесили по губернии, составляя альбомы усадеб с обмерами, фотографиями, описанием того, что там хранилось.

Не всё дошло до нашего времени. Коллекции новгородского искусства, которую не смогли отправить в эвакуацию, война нанесла огромный урон. Но то, что сохранилось, – так же, как и в начале комплектования собрания, составляет его ядро.

Великий Новгород, Музей изобразительных искусств

В каждом собрании, говорит Ирина Михайловна, какими бы шедеврами оно ни обладало, обязательно есть знаковая работа, которая представляет коллекцию. Если мы подумаем о Лувре, то сразу вспомним «Мону Лизу» Леонардо да Винчи, в Дрездене это «Сикстинская Мадонна» Рафаэля…

В новгородском собрании таким знаковым произведением можно назвать портрет Екатерины Александровны Стройновской. Именно эта работа не только представляет коллекцию, но и связывает с Новгородом, позволяет войти в большой круг известных и знаменитых людей XIX века, окунуться в творчество Александра Сергеевича Пушкина.

Портрет этот происходит из усадьбы Налючи Новгородской губернии, сейчас это Парфинский район, а тогда она относилась к Старорусскому уезду. Налючи - одна из древнейших новгородских деревень, впервые она упоминается в летописи под 1200 годом как место стычки русских ратников с литовцами. Название деревни происходит от древнерусского «на луци» или «налюце», что означает  - в излучине, на луке, стоящей в излучине реки Пола и впадающей в нее речушки Ларинки. В XIX веке вблизи от Налючей проходил Старо-Осташковский тракт.

Интересно, что происхождение портрета именно из этой усадьбы подтвердил Виктор Михайлович Глинка, видный искусствовед, ведущий научный сотрудник Эрмитажа. В ноябре 1995 года он писал: «… я впервые увидел и запомнил его в этих самых Налючах летом 1912 или 1913 гг., когда моего отца, старорусского врача-терапевта Михаила Павловича Глинку вместе с его коллегой Г.И. Верманом приглашали туда на консилиум по поводу болезни кого-то из семьи Зуровых, приезжавших на лето в Налючи». В двухэтажном каменном доме, один фасад которого был обращён к саду, разбитому на берегу реки Пола, он увидел ряд фамильных портретов. И гувернантка, решив занять юного гостя, пояснила ему, что «с этой дамы Пушкин написал свою Татьяну в «Евгении Онегине». Во второй раз Михаил Глинка, уже студент Ленинградского университета, увидел портрет в 1924 или 1925 году во время посещения своего приятеля, жившего недалеко от Налючей. «Тогда мы зашли в сельскую каменную церковь, и в ней-то, как мне кажется, около ограждённой медной решёткой могилы Стройновской-Зуровой и её мужа Е.А. Зурова, а может быть, в кладовой при церкви, священник показал нам этот портрет, взятый им из дома…».

Даже судя по этим сведениям, понятно, что у портрета Екатерины Стройновской, по выражению Ирины Михайловны, «можно зависнуть» часа на полтора-два, а то и больше, если прослушать рассказ об этой женщине и том интересе, который она вызывала и продолжает вызывать у исследователей. 

«Влюблён он был в Коломне по соседству»

На портрете - молодая женщина, она сидит в кресле на открытой террасе, фоном - старый парк и догорающая  вечерняя заря. Художник изобразил её в красном тюрбане, расшитом золотом и украшенном страусовыми перьями, в голубом платье с высокой талией, с накинутой лёгкой кружевной шалью. Классически правильные черты лица, разлёт Великий Новгород, Екатерина Стройновскаябровей над синими глазами, немного грустное выражение глаз, улыбка, затаившаяся в уголках губ. Именно её, Екатерину Александровну Стройновскую, исследователи творчества А.С. Пушкина считают одним из прообразов Татьяны Лариной в романе «Евгений Онегин», адресатом его «Экспромта», название которого поэт впоследствии уточнил - «К.А.Б.», и графини из «Домика в Коломне».

Рассказ Ирины Васильевой уводит нас почти на два века назад, на окраину Петербурга, в Коломну, где у Калинкина моста, на углу маленькой площади с храмом Покрова, стоял трёхэтажный каменный дом отставного генерала Александра Дмитриевича Буткевича. В третьем браке у него были три дочери и сын. Его внук, Николай Сергеевич Маевский, опубликовал в 1881 году в «Историческом вестнике» интересную семейную хронику, в которой немало строк посвятил судьбе своей тётки, старшей дочери Александра Буткевича – Екатерине.

Она родилась 6 августа 1799 года. Ровесница, кстати, Пушкина. По воспоминаниям Маевского, девочка была мечтательной, с тонкой душевной организацией, она не принимала участия в играх детей, время проводила за книгами. Она выросла красавицей, в неё был влюблён сын известного вельможи, генерал-аншефа Н.А. Татищева, и даже считался её женихом. Но дело не дошло до помолвки, его отец не дал разрешения на этот брак. Скандал оброс кривотолками, родные Екатерины считали скорейшее её замужество лучшим выходом, и она дала согласие на брак со сделавшим ей предложение старинным другом Буткевича - сенатором, графом Валерианом Венедиктовичем Стройновским.

Стройновские – старинный дворянский польский род. Валериан Стройновский в своё время был советником и другом короля Станислава Августа Понятовского. После падения Речи Посполитой он переехал в Петербург, где ему на первых порах особое покровительство оказывал министр просвещения М.М. Сперанский. Прогрессивные сочинения Стройновского, например, рекомендации освободить крестьян от крепостной зависимости, имели в России большой резонанс. К нему какое-то время благоволил император Александр I.

Рядом с портретом Екатерины Стройновской в зале картинной галереи – портрет и самого Валериана Стройновского кисти польского художника Юзефа Олешкевича. Скорее всего, Стройновский заказал портрет, когда его известность и общественное положение были прочными. На портрете ему немногим более пятидесяти лет. А руку и сердце он предложил Екатерине Буткевич, уже будучи шестидесятилетним. Он был старше своей невесты ровно на 40 лет. Венчание совершилось в Коломенской церкви Покрова 6 января 1819 года.

Но внимание к Екатерине Стройновской объясняется вовсе не неравным браком. Маевский способствовал интересу к её персоне: «Была ли счастлива молодая красавица? Пушкин не был с нею знаком, но ходил, говорят, в церковь Покрова, что в Коломне, полюбоваться ею; там её можно было видеть каждый воскресный или праздничный день. Затем появился «Домик в Коломне», где тётка моя под названием графини изображена с поразительной верностью».Действительно, всего в каких-нибудь двухстах шагах от дома Буткевича находился дом вице-адмирала Клокачёва. Здесь, в квартире своих родителей, с июня 1817 до мая 1820 года жил после окончания лицея Александр Пушкин – тогда всего лишь чиновник десятого класса. И можно предположить, что семьи Пушкиных и Буткевичей, живя рядом и имея много общих знакомых, вполне могли быть знакомы между собой. К слову, и граф Стройновский после свадьбы приобрёл для молодой жены особняк неподалёку от дома Буткевичей, тогда Екатерина Александровна и появлялась в церкви Покрова. Пушкин позже, в черновиках поэмы «Езерский», напишет:

«Вам должно знать, что мой чиновник

Был сочинитель и любовник;

Свои статьи печатал он

В «Соревнователе». Влюблён

Он был Коломне по соседству».

«Как новая амазонка»

В свете на графиню Стройновскую сразу обратили внимание многие, в том числе император Александр I. Но вскоре Стройновские купили в Новгородской губернии деревню Налючи и в 1823 году окончательно поселились в ней. Это имение недалеко от Старой Руссы Стройновский выбрал не случайно. Близлежащие земли издавна принадлежали семье Буткевичей. Стройновские, а затем их потомки Зуровы и Маевские владели рядом соседних усадеб в Новгородской и Тверской губерниях. 

Усадьбу в Налючах стали называть Валерьяновкой – по имени Стройновского. Усадебный дом - выложенный из камня, в два этажа, с мезонином. В начале ХХ века, судя по сохранившимся описаниям, в доме было 16 комнат: шесть - наверху и десять – внизу. В коридорах стояли старые шкафы карельской березы. Возле дома широко разросся липовый парк и яблоневый сад.

Ирина Михайловна приводит интересное свидетельство о Екатерине Александровне Стройновской, которое осталось в воспоминаниях некоего отставного полковника-соседа. Он описал её решительный характер, проявившийся в 1831 году во время жестоких «холерных бунтов» в Новгородской губернии: «Среди военного поселения старорусского отряда имели свои небольшие поместья отставные генералы-поляки: Буткевич и варшавского сената сенатор граф Стройновский, состоявшие между собой в близком родстве. Они одни не уступали казне своих крестьян, тогда как у всех прочих помещиков почти всё было скуплено под военное поселение. Во время бунта на поместья Буткевича и Стройновского также было сделано нападение поселянами; но молодая графиня, как новая амазонка, храбро вступила в бой и верхом на коне хладнокровно командовала и распоряжалась своими людьми против нападающих».

Валериан Стройновский умер в 1831 году. Екатерина Александровна ненадолго оставила Валерьяновку и переехала в Петербург в собственный дом на Большой Морской, где – опять совпадение - поблизости этой же зимой 1832-1833 годов жила и семья Пушкиных.

Спустя год после смерти графа она вышла замуж за новгородского губернатора Елпидифора Антиоховича Зурова. Александр Иванович Герцен увидел его в 1841 году в Петербурге «довольно простым и добродушным генералом очень армейской наружности, небольшого роста и средних лет». Но позже в повести «Былое и думы» отрицательно отзывался о нём, говоря, что вёл себя губернатор жёстко и хладнокровно.

Возможно, в семье Зуров был любящим супругом и отцом. Во втором браке у Екатерины Александровны родилось трое детей – дочь Ольга, сыновья - Константин, умерший в отрочестве, и Александр, впоследствии генерал-майор свиты Александра II, санкт-петербургский градоначальник. В Налючах на средства Зурова была построена церковь Святой Троицы, по его замыслу устроены необычные пруды, при взгляде на которые с одной стороны читалась литера Е, а с другой – З, означающие Екатерина и Ельпидифор Зуровы, а невдалеке пруд в форме буквы О – в честь дочери Ольги.

Умерла Екатерина Александровна в 1867 году, а Зуров спустя пять лет. Супруги были похоронены в Налючах у восточной стены возведённой ими церкви.

«Чтоб муж иль свет не угадал»

Так был ли Пушкин знаком с Екатериной Стройновской, что их связывало, и действительно ли она является прообразом Татьяны Лариной и незнакомки, которой он посвящал свои строки? Задаём эти вопросы Ирине Михайловне Васильевой и понимаем, что нам ещё долго не отойти от портрета графини.

- Этот портрет был не слишком широко известен, - говорит наш гид, автор музейной художественной экспозиции. – В 70-е годы мы отправили эту работу на выставку неизвестных и забытых портретов в Москву, и она получила большой резонанс. Ею сразу заинтересовались пушкиноведы, вышло несколько новых публикаций, посвящённых Екатерине Александровне.                                                        

Ирина Михайловна напоминает, что известный пушкинист Николай Лернер, крайне осторожно и придирчиво относившийся ко всякого рода домыслам, догадкам и непроверенным фактам, касающимся творчества Пушкина, неоднократно указывал на Стройновскую как на наиболее вероятный прототип Татьяны из романа «Евгений Онегин». Основываясь на воспоминаниях Маевского, он отмечал сходство между Татьяной Лариной и Катей Буткевич в их детские годы. После разрыва с Татищевым, Екатерине Александровне, как и Татьяне, «все были жребии равны». Лернер находил, что в ней «есть что-то общее с Татьяной-княгиней, и это сразу бросается в глаза. И Татьяна умела скрывать свое страдание под маской надменной светскости, окружать себя «крещенским холодом»…

Пушкиноведы и в «Семейных воспоминаниях» Н.С. Маевского, и в строках Пушкина усматривали особый смысл, явные или намеренные оговорки. Борис Матвеевский допускал, что Екатерина Буткевич и Александр Пушкин были знакомы, а Маевский, возможно, намеренно говорит об обратном, «чтоб муж иль свет не угадал», чтобы не надо было разгадывать тайну, «которую нужно было спрятать так глубоко и надолго».

Творчество Пушкина во многом автобиографично. В 1846 году ближайший друг поэта Пётр Плетнев писал: «Домик в Коломне» для меня с особенным значением. Пушкин, вышедши из лицея, действительно жил в Коломне… Здесь я познакомился с ним… Следовательно каждый стих для меня есть воспоминание или отрывок из жизни». «Домик в Коломне» был написан болдинской осенью, почти сразу за последней главой «Евгения Онегина». В стихотворной шутке вдруг появляются строки, полные элегической грусти, теплоты, мягкого укора. Поэт снова, как в «Онегине», возвращается душою туда, где прошла его юность, летит «заснувши наяву, в Коломну, к Покрову…».

Кстати, по воспоминаниям потомка Стройновской, кухарку в её доме звали Маврой. В «Домике в Коломне» офицер, влюбившийся в девушку, проникает в дом под видом кухарки. Может быть, это сам Пушкин? Ведь он же – мавр.

Там, где Ларинка струится

«Что можем наскоро стихами молвить ей?

 Мне истина всего дороже.

 Подумать не успев, скажу: ты всех милей;

 Подумав, я скажу все то же».

Это, ничем особо не примечательное, стихотворение впервые, под названием «Экспромт», появилось в тетради стихов, подготовленных Пушкиным к печати перед его отъездом в ссылку на юг в 1820 году. Сборник не был издан. В 1825 году Пушкин редактирует его и меняет заглавие этого мадригала, поставив три буквы К.А.Б., из безымянного делает стихотворение посвящённым определенному лицу. В таком виде оно и появляется на страницах первого сборника стихов поэта в 1826 году. Эти три буквы так и остались не расшифрованными. В числе имён своих знакомых, которых Пушкин занёс накануне женитьбы в альбом Елизаветы Ушаковой, фигурируют четыре Катерины. Из известного исследователям окружения Пушкина такие инициалы принадлежали Екатерине Александровне Бакуниной, Екатерине Андреевне Бороздиной, Екатерине Александровне Булгаковой и Екатерине Александровне Буткевич. Первая из них была матерью платонической любви юного поэта, с двумя другими Пушкин познакомился позже времени написания посвящения. Значит, остаётся Екатерина Александровна Буткевич?

Существует и смелое предположение о том, что Пушкин бывал у Стройновской в Налючах. Летом 1830 года, отправляясь из Петербурга в Москву, поэт надолго задержался в Торжке, откуда неожиданно исчез на три дня. Он вполне мог заехать в Налючи, если с Екатериной Александровной был действительно знаком. Так считают некоторые пушкиноведы, приводя известные строки поэта:

«Если ехать вам случится

От…  на …

Там, где Л… струится

Меж отлогих берегов,

От большой дороги справа

Между полем и селом

Вам представится дубрава,

Слева сад и барский дом…»

Эти строки удивительно ярко воспроизводят вид на имение Стройновских в Налючах, стоявшее в те времена на Старо-Осташковском тракте. Вместо пропусков, как предположение, можно вписать следующее:

«Если ехать вам случится

От Осташкова на Псков

Там, где Ларинка струится

Меж отлогих берегов,

От большой дороги справа

Между полем и селом

Вам представится дубрава,

Слева сад и барский дом…»

Споры о том, кто же послужил прототипом Татьяны Лариной, среди пушкиноведов не утихают и по сегодняшний день. Разнообразные гипотезы, сопоставления, проверки сведений отражены в многочисленных публикациях. Не случайно Владимир Набоков в своих комментариях к «Евгению Онегину» писал, что «Татьяна со своей «русской душой» … не могла бы просуществовать и двух стихов без поддержки жизненных прототипов».

И всё же с большой долей вероятности можно утверждать, что Екатерина Александровна Стройновская сыграла определённую роль в сложении «Евгения Онегина».

Усадьбу в Налючах разгромили в революцию, а остатки вместе с церковью смела война, когда вблизи от этих мест проходил известный трагическими событиями Рамушевский коридор. После войны место, где прежде стояли Налючи, изрытое траншеями и окопами, оказалось непригодным для строительства, деревня переместилась и стоит теперь там, где когда-то была усадьба. И только сохранившиеся портреты супружеской четы Екатерины Александровны и Валериана Венедиктовича Стройновских могут напомнить о былом. Они представляют ценность не только как памятники русской истории и усадебной культуры, но и как зримое воплощение пушкинских строк.

Наталья МЕЛКОВА

Фото: Александр КОЧЕВНИК

Поделиться: