«Сведений не имеется»
Этот материал является продолжением темы о военнопленных, оказавшихся волей непреодолимых обстоятельств в руках врага. На этот раз я расскажу о судьбе нашего земляка , жителя одной из деревень неподалеку от Новгорода.
Николая Алексеевича Рябова из деревни Троица призвали в армию с началом войны. Вместе с ним отправились на войну и другие мужики – поозёры. К тому времени ему шел двадцать седьмой год и, надо полагать, за плечами у него был кое-какой армейский опыт. Срочную службу тогда все служили. Провожали его, наверное, как и всех русских мужиков, с напутствиями, с пожеланием вернуться поскорее домой с победой. Конечно, близкие всплакнули – на войну, не на прогулку отправляется. В июне 41-го мало кто мог представить , какой будет война. Чёрная тарелка репродуктора уверяла, что Красная Армия нещадно бьёт зарвавшегося врага, и, несмотря на некоторые его успехи, вот-вот вышвырнет гитлеровцев за пределы советской земли. О том, что война будет долгой и страшной, никто и подумать не мог. Правда, иллюзии рассеялись быстро. Уже в начале июля на Новгород упали первые немецкие бомбы, а вслед за ними загрохотало сначала на дальних подступах, а потом и совсем рядом.
Первое время Николай писал. Отправили его недалеко, воевал он в одной из частей, сдерживавших натиск врага на Лужском направлении. До августа мать с отцом и жена Антонина получали от него весточки. Потом связь прервалась. К тому времени на оккупированной территории перестала существовать Советская власть и советская почта. Поозерье занял враг. В Троице появились солдаты в чужой форме, началась другая жизнь. Жизнь, в которой никто не знал, что будет завтра. Новые хозяева могли делать все, что хотели. Наступил немецкий Ordnung.
Лугу удержать не смогли. Лужский рубеж, построенный на скорую руку и удерживаемый силами потрёпанных в приграничных боях стрелковых дивизий и дивизий народного ополчения, состоявших из необученных рабочих, интеллигенции и студентов, не смог стать непреодолимым препятствием для наступающего врага. Немцы понесли значительные потери, но к середине сентября дошли до берега Ладожского озера и замкнули кольцо блокады вокруг Ленинграда.
Николай Рябов был взят в плен 10 сентября 1941 года в Луге. Это случилось через три дня после того, как ему исполнилось 27 лет. В карточке военнопленного отмечено, что в плен он попал здоровым. рост имел 170 сантиметров, волосы – русые. Записан рядовым. Род войск - артиллерия. Обычно немцы подробно писали номер подразделения, в котором проходил службу военнопленный, но в карточке Николая ничего этого нет. Что касается записи о гражданской профессии, то немец – писарь записал нечто, переводу не поддающееся. Долго я листал словари, в интернете пытался перевод сделать и пришел к выводу, что фриц торопился и пропустил пару букв. Какая профессия может быть у жителя Поозерья? Рыбак – Fischer.
Позднее, когда отец, Алексей Игнатьевич, подавал запрос на розыск сына, в розыскной анкете Управления по делам розыска погибших и пропавших без вести лиц рядового и сержантского состава записано, что со слов его выживших сослуживцев Николай находился в 147-м стрелковом полку 706-й стрелковой дивизии и имел звание старшины. Можно точно сказать, что стрелковой дивизии под таким номером не только под Лугой не было, но и вообще в РККА никогда не существовало, как и стрелкового полка под названным номером. Отцу было отписано, что никакими сведениями на март 1946 года Управление по розыску о судьбе Николая Алексеевича Рябова не располагает. Не знаю, получили ли его родственники, в конце концов, извещение о том, что 22 мая 1942 года Николай Алексеевич Рябов, военнопленный Stalag VI номер 44022, умер. Даже если и получили, то, конечно, никаких подробностей, обозначенных выше, там не было. Погиб в плену. Наверное, так - если вообще прислали хоть что-то.
Большинство карточек военнопленных из немецких лагерей после Победы оказались в наших руках. Но число погибших в плену было столь велико, что судьбу каждого установить было очень сложно. Да и отношение к тем, кто попал в плен, было, мягко говоря, неоднозначным. Советские солдаты в плен сдаваться не должны. Надо было обязательно погибнуть с криком «За Родину! За Сталина!». Это отражено даже во фронтовом фольклоре. Была такая песня на мотив «Любо, братцы, любо». Переделку этой песни пели танкисты: «Меня вызывают в Особый да отдел. Что же ты, зараза, вместе с танком не сгорел? Я им отвечаю, я им говорю: в следующей атаке обязательно сгорю…». Но, даже если и получили родные Николая Рябова извещение о его гибели в немецком плену, то никаких подробностей о том, где он находился и где похоронен, в этом извещении, конечно же, не было.
Что уж, говорить о военнопленных, когда моя мать, пытаясь хоть что-то узнать о судьбе пропавшего без вести моего старшего брата Жени, рядового 197-го стрелкового полка 99-й стрелковой дивизии, погибшего 27 декабря 1943 года в селе Минейки под Житомиром, до 1959 года получала отписку, что её сын «в списках не значится». Ни среди убитых, ни умерших от ран, ни пропавших без вести. И когда, спустя много лет, она получила всё-таки казенную бумагу о том, что рядовой Орлов Е.И. 1925 года рождения погиб, защищая социалистическую Родину, в этой бумаге не было сказано, где погиб и похоронен ли. Лишь в 1988 году я нашел сведения о том, где погиб, а в 2012 году - где похоронен. Только вот съездить теперь «на братскую Украину» не получится…
Николай Алексеевич Рябов из деревни Троица после непродолжительного нахождения в одном из пересыльных лагерей в прифронтовой зоне оказался на территории Рейха в Нижней Саксонии в Stalag VI С Bathorn в небольшом местечке Алексисдорф. В этой округе располагалось более десятка лагерей военнопленных, в которых содержались узники из разных стран: англичане, американцы, австралийцы, канадцы. Все они жили очень даже неплохо. По отношению к ним соблюдались международные конвенции. О них заботился Международный Красный Крест. Есть фотографии, на которых запечатлён, например, парад с оркестром, есть снимки театральных представлений, снимки австралийцев на память с немцем-охранником: вполне себе дружеское фото. Есть и другие фотографии. На них – русские. Измождённые, оборванные, голодные.
Русские в этом лагере долго не задерживались: умирали. Средний срок жизни русского пленного в лагере VI С Алексисдорф – пять месяцев.
Николай Рябов продержался девять месяцев. Деревенский был мужик, крепкий.
В Алексисдорф находился пятнадцатый филиал Stalag VI С Bathortn. Заболоченная местность в левобережье Эмса остро нуждалась в рабочих руках для проведения мелиорации. С введением в Рейхе обязательной трудовой повинности начались регулярные землеустроительные работы. Но это продолжалось недолго. В 1938 году трудовая повинность была отменена, и работы приостановились. С началом Второй мировой войны военная мобилизация проредила население этого района, населённого и без того не густо.
Но, вместе с тем, война позволила использовать труд пленных. Оценив объём незавершенных работ, местные власти запросили у Верховного командования вермахта несколько тысяч военнопленных. Вначале работали поляки, бельгийцы, сербы, французы, но они были менее выгодной рабочей силой, чем начавшие поступать с началом войны с СССР русские. Если по отношению к прочим надо было соблюдать хоть какие-то приличия, то русские содержались на положении скота. «Есть лишь один закон, который должен соблюдаться: это немецкий интерес, состоящий в том, чтобы максимально использовать рабочую силу русских», - так формулировал задачу шеф Общего отдела Верховного командования вермахта генерал-лейтенант Райнеке. Следуя этому закону, немцы выжимали из советских военнопленных всё без остатка. Минимум еды, минимум условий, максимум отдачи. Очень быстро люди, попавшие в плен вполне здоровыми и сильными, превращались в доходяг. Один из иностранных узников вспоминал: «...русская рабочая команда, состоявшая примерно из нескольких сот человек, маршировала пешком из Алексисдорфа... Была зима, только что выпал снег, а большинство русских шли босиком. Одеты они были в легкие тиковые костюмы... Множество русских пленных плачевно погибло в Алексисдорфе – они были почти раздеты, кормили их впроголодь, а работать заставляли до физического изнеможения. Естественно, многие болели. Но и в лазарете питание было не лучше, они попросту умирали от голода».
Сейчас на месте лагеря Алексисдорф расположена небольшая деревня Neugnadenfeld. Первые переселенцы жили прямо в самих бараках. Потом уже бараки сносили и строили на их месте обычные жилые дома. В настоящее время эта деревня на особом положении – существует указ, запрещающий любое строительство и расширение деревни. Что же касается кладбища для военнопленных, то указ гарантирует, что это место будет существовать всегда.
К кладбищу ведет тропинка в лесу, посаженному после войны. Лес считается заповедным – в нём нельзя даже поднимать упавшие ветки деревьев. Это было единственное незаболоченное место, поэтому его выделили под захоронения. Дорог в то время в округе не было всё по той же причине - болота, поэтому везде была построена узкоколейная железная дорога, по которой всё возили на маленьком поезде. В том числе и трупы. Индивидуальных захоронений не было, в одной яме хоронили сразу всех, кого привозили. На табличке написано о 600 военнопленных. Однако, точное количество неизвестно - их было гораздо больше. Раз в год на кладбище приезжает специальная комиссия, проверяющая, как его содержат. На Пасху на нем играет духовой оркестр.
Где-то здесь, в одной из могил, покоится прах Николая Алексеевича Рябова из деревни Троица, что по-прежнему стоит на берегу Ильменя. Говорят, в Троице многие жители носят фамилию Рябовы. Может, есть и те, кому Николай Рябов, погибший в немецком плену, приходится родным человеком. Думаю, что не зря рассказал немного больше, чем сообщили его родне в послевоенном извещении.
Если вообще сообщили. Слишком много нас погибло в той войне. Государство до сих пор не может всех сосчитать…
Вечная тебе память, Николай Алексеевич!
Александр ОРЛОВ
На фото в заголовке - Николай Рябов. Фото с карточки военнопленного
Фото из базы данных www.obd-memorial
Использованы материала сайта http://www.oldmikk.ru/
Читать также: "Побег из ада в неизвестность"