Побег из ада в неизвестность

15 декабря 2016, 16:38 / 0

Попасть в плен к врагу во время боевых действий может каждый. Эта участь в равной степени может постигнуть и героя, и не героя.

Ранение, контузия и, как следствие, неспособность к какому-либо сопротивлению, иссякший боезапас и еще целый ряд причин создают ситуацию, из которой выход только один – плен. При этом далеко не всегда пленение равно сдаче врагу. Только в героических книжках «русские в плен не сдаются». В жизни и русские в плен попадают.

За первую половину 1941 года в немецком плену оказались 3 миллиона 900 тысяч бойцов и командиров Красной Армии. Есть и другая, большая, цифра, но остановимся на этой - как на подтверждённой многими источниками. К началу войны общая численность РККА  равнялась 4 924 000 человек, из них призванных на большие учебные сборы до объявления мобилизации - 668 000. К августу 1941 года численность РККА увеличилась до 6 млн. 713 тыс. человек за счёт мобилизованных. Те, что попали в плен в первые месяцы войны, по большинству представляли собой кадровый, хорошо подготовленный состав, и потеря такого количества обученных бойцов и командиров была серьёзным ударом по боеспособности советских войск.

В плену люди ведут себя по-разному. Одни покоряются или приспосабливаются к обстоятельствам, пытаясь выжить. Иногда удаётся, иногда – нет.  Другие не смиряются и борются с казалось бы непреодолимыми обстоятельствами, не думая о сохранении жизни в своём стремлении к свободе.

Система немецких лагерей была весьма разветвлённой и обширной. Всего насчитывалось 22000 крупных и мелких лагерей, разбросанных по территории рейха и оккупированных стран. Дулаги, шталаги, шталаги-люфт, офлаги, штрафные лагеря. Первым этапом на скорбном пути плена был сборный пункт неподалёку от линии фронта и дулаг – пересыльный транзитный лагерь, откуда пленные попадали в постоянный лагерь – шталаг,  для офицеров  - офлаг, для лётчиков и лётного персонала – шталаг–люфт, были шталаги и для моряков. Те, кто злостно нарушал лагерные порядки,  неоднократно бежал и был пойман, замечен в антифашистских настроениях и антигитлеровской пропаганде, передавались в штрафной лагерь.  Таким лагерями были Маутхаузен, Освенцим, Бухенвальд и ряд других. Шталаги имели филиалы – рабочие лагеря, носившие номер основного лагеря, и дополнительно к этому номеру им присваивалось буквенное обозначение. Например: Stalag XIII - Stalag XIII A, B, C и т.д. В постоянных лагерях содержалось большое количество заключенных: от 20 000 и более.

Побеги из лагерей были достаточно частым явлением, несмотря на усиленную охрану и жестокий режим. Причём, бежали не только из лагерей, находившихся как на оккупированной территории Советского Союза, где была надежда на то, что ты окажешься среди сочувствующих тебе людей, говорящих на одном с тобой языке. Постоянно предпринимались попытки бежать и из лагерей, расположенных далеко от родных осин и берёзок. Здесь беглецу надеяться на помощь не приходилось. Окружение было враждебным и к тому же говорящим на чужом языке. Особенно это касалось  лагерей на территории Германии, где надежды на понимание и сочувствие не было практически никакой. О каждом побеге из лагеря широко оповещалось население. Регулярно издаваемый «Вестник криминальной полиции» и особые сообщения криминальной полиции подробно описывали приметы беглецов, называли имена и лагерные номера, сообщали место, дату и время побега. Зачастую публиковались и фотографии бежавших.  Под каждым таким сообщением печатался призыв: «Принять все меры к розыску! Арестовать!». Эти призывы повторялись до тех пор, пока не удавалось задержать беглых пленных. Если задерживали часть беглецов, то об этом информировали население и снова повторяли имена тех, кто ещё не пойман.

Несмотря на рвение криминальной полиции, готовность населения к помощи в поимке «недочеловеков», некоторые побеги из-за колючей проволоки немецких лагерей заканчивались удачно. В этом случае в персональной карточке военнопленного появлялась обидная для лагерной охраны надпись: «бежал и не был пойман».

Я хочу рассказать о побеге группы советских офицеров, предпринятой и осуществлённой 25 мая 1943 года на территории Германии из офлага XIII D, известного ещё как Хаммельбург и Oflag 62. Лагерь располагался на территории полигона Хаммельбург в Нижней Франконии к северу от города Вюрцбург. За время Великой Отечественной войны через этот лагерь прошли более 18 000 советских офицеров.

В частности, в этом лагере содержалось 12 генералов, пять из которых позднее были немцами уничтожены в штрафных лагерях, двое умерли от ран. Наиболее известным узником Хаммельбурга был генерал-лейтенант инженерных войск Д.М. Карбышев, позднее переведённый в другой лагерь и зверски замороженный немцами в Маутхаузене. Кстати, один из бывших узников Маутхаузена А.М. Иоселевич, работавший врачом в лагерном лазарете, рассказывал, что под струями ледяной воды принял мученическую смерть не один генерал Карбышев, а вместе с ним еще четыреста человек. Зверское умерщвление было осуществлено по приказу заместителя коменданта лагеря Бахмаера. Когда в 1957 году на встрече подпольщиков, бывших узников Маутхаузена с ответственным секретарем Советского комитета ветеранов войны Героем Советского Союза А.  Маресьевым было сказано об этом, ответственный секретарь ответил: «Будет время, история разберется». Замечательные слова! История до сих пор предпочитает умалчивать правду, если рушатся легенды.

Множество примеров не легендарных, а настоящих подвигов до сих пор лежат под спудом в архивных хранилищах. Историю с побегом из Офлага 62 (Хаммельбург) я открыл для себя совершенно случайно. Работая в очередной раз с базой данных сайта «ОБД-Мемориал», наткнулся на картотеку военнопленных офицеров. В ней содержались сведения по пяти с лишним тысячам персоналий. Это были трофейные документы. В немецкой лагерной системе учёта (надо сказать, весьма серьёзно организованной) на каждого узника имелось несколько видов учётных документов. Это были персональные карточки двух форм, так называемые «зелёные» карточки учёта (по цвету), красные лазаретные, синие карточки для отправляемых в концлагерь (штрафной). По этим документам, особенно по персональным карточкам, можно проследить весь путь узника, все перемещения из лагеря в лагерь, заболевания, прививки, наказания, случаи побега и результат побега, а также (в случае смерти) дату и место захоронения. Если военнопленный по причине строптивого поведения передавался в гестапо, то в карточке делалась отметка об освобождении из лагеря и ставился соответствующий штамп или делалась запись от руки.

Перебирая карточку за карточкой, я обнаружил несколько таких, где стояла отметка: «передан в гестапо». Одним из тех, кого передавали в руки Geheime Staatspolizei (государственной тайной полиции), оказался майор Фёдор Тимофеевич Шпиц, командир 518 зенитно-артиллерийского полка. 

По советской картотеке учёта персональных потерь он значился пропавшим без вести в июле 1941 года. Следующий документ картотеки позволял заключить, что майор Шпиц остался жив. Среди немецких документов весьма интересным было особое сообщение (Sondermeldung) криминальной полиции, где говорилось о том, что из военного города Фауленбергские казармы в Вюрцбурге бежала группа советских офицеров: подполковник  Александр Бородин, подполковник Антон Гринько, подполковник Никита Карасев, майоры Фёдор Шпиц и Михаил Рубинский, воентехник Хрисанф Скляров. Под фамилией Шпиц значилось: «разыскиваемый номер 1. Задержать и арестовать!». По этому можно было сделать заключение, что майор Шпиц Фёдор, 13.1. 08, место рождения - Соболевка, номер военнопленного 5738, рост 1,70 м., тёмные волосы, в группе беглецов выделялся немцами особо.       

В плен Фёдор Тимофеевич Шпиц был взят 31 июля 1941 года в деревне Александровка Могилевской области. В Красной Армии с 1926 года, добровольцем поступил в Одесскую артиллерийскую школу. После поимки и пребывания в гестапо 1 сентября 1943 года переведён в лагерь Хаммерштайн II Б, отличавшийся от офлага в Хаммельбурге значительно более суровыми условиями. Через несколько дней из Хаммершайна майора Шпица отправляют в шталаг II Б на остров Берген в Норвегии. Заключенные этого лагеря в северной части Норвегии были заняты на тяжёлых работах по строительству военных укреплений и железной дороги. Смертность среди военнопленных в лагерях этой части Норвегии была очень высокой, но нашему герою каким-то чудом удалось выжить и дождаться освобождения. После освобождения прошёл проверку в 33-й запасной стрелковой дивизии и был уволен из рядов Красной Армии, как и многие из офицеров, побывавших в плену.

Первым в сообщении о бежавших из Oflag 62 значился подполковник Александр Дмитриевич Бородин, 23. 12. 98 г. рождения, уроженец Вологды, лагерный номер 15572, рост - 1,68 м, волосы тёмные (лысина). В группе «советских русских», предпринявших почти безнадежную попытку побега из ада, он был самым старшим по возрасту. В персональной карточке в графе о состоянии здоровья на момент пленения было записано, что он имеет проблемы с сердцем, но это не помешало побегу. По советским документам подполковник Бородин, старший помощник начальника отдела устройства оперативного тыла 56-й армии, значился пропавшим без вести в июле 1942 года. В документах послевоенного периода указано, что он находился в плену, жив, репатриирован. Подполковнику Бородину удалось не только бежать, но и совершенно невероятным образом уйти от преследования, не попасть в лапы криминальной полиции, не оказаться схваченным патриотически настроенным населением. К сожалению, подробностей из имеющихся в картотеке ЦАМО документов узнать не удалось, но на карточке военнопленного Бородина из рабочей команды 10099  имеется обидная для лагерной охраны и немецкий полиции надпись: «бежал и не был пойман».

Третьим в списке беглецов отмечен подполковник Гринько Антон Евстафьевич. Особое сообщение приводит его приметы: уроженец д. Лука, Белоцерковский р-н, рост - 1,61м, блондин. Номер военнопленного 15596. Год рождения 1902, 5 января. По советским данным подполковник Гринько А.Е., командир 159-й танковой бригады 22-го танкового корпуса, пропал без вести 9 июля 1942 года. По документам послевоенного периода установлено, что подполковник остался жив. Из немецких документов следует, что от того момента, когда Антон Евстафьевич Гринько был занесен в списки без вести пропавших, прошло еще двадцать дней, в течение которых подполковник пытался выйти из окружения к своим. В плен он попадает 29 июля 1942 года в районе Казанки на Дону. В его персональной карте записано, что на момент пленения Гринько страдал малярией. В той части карты, где записываются все перемещения военнопленного, есть записи о двух побегах. Первый раз Антон Гринько бежит 25 июня 1943 года в составе группы из шести человек. Задержан 23 июля. 16 августа снова бежит из рабочей команды 10701. На этот раз на свободе удаётся пробыть до 1 сентября 1943 года. Криминальная полиция в этот день поймала в городе Вунзидель двух русских. Ими оказались военнопленные Гринько и Скляров. До 7 сентября подполковник Гринько подвергается аресту в штрафном изоляторе. Освобождён из лагеря Оксенфирт в Баварии 2 апреля 1945 года американцами. Прошёл проверку, из рядов РККА уволен.

О Хрисанфе Павловиче Склярове многого найти не удалось. По советским документам он числился военным инженером 3-го ранга 15-го армейского управления военно-полевого строительства 5-й армии. В лагерных документах немцев записан как воентехник. Пропавшим без вести считался с 25 сентября 1941 года. Среди трофейных документов мне удалось обнаружить только три сообщения криминальной полиции Вюрцбурга. В одном сообщении Хрисанф Скляров значится среди шести советских офицеров, бежавших 25 июня 1943 года. В другом сообщается о задержании части беглецов и указывается, что Хрисанф Скляров и подполковник Гринько ещё не пойманы. В третьем сообщении полиция оповещает население, что Хрисанфов и Гринько задержаны. После побега был подвергнут наказанию. К счастью, ему удалось дождаться момента  освобождения из немецкого плена.

Подполковник Никита Кузьмич Карасёв занимает в группе беглецов особое место. Уже в ходе боёв первого периода Великой Отечественной войны он был удостоен ордена Красного Знамени. В приказе о награждении от 27 июня 1942 года, подписанном командующим Черноморским флотом вице-адмиралом Октябрьским, членом Военного совета дивизионным комиссаром Кулаковым и начальником штаба флота Васильевым, фамилия  командира по оперативной части штаба Черноморского флота подполковника Карасёва идёт под номером 18. Наградного листа с описанием заслуг награждаемого мне найти не удалось, по каким-то причинам он отсутствует в базе данных по награждениям. Можно предположить, что это связано с дальнейшей судьбой Никиты Кузьмича, который с 3 июля 1942 года числится без вести пропавшим. В плену он оказался через шесть дней, когда немцы, прочёсывая занятый 1 июля город, сгоняли за колючую проволоку сборных пунктов тех, кого советское командование бросило на произвол судьбы с приказом «сражаться до конца». Таковых оказалось более восьмидесяти тысяч человек.

После побега из Офлага 62 25 июня 1943 года Никита Кузьмич Карасёв почти месяц скрывался на вражеской территории, но был задержан 23 июля. После этого переводился в различные лагеря и рабочие команды. С 12 апреля по 1 мая 1944 года находился в лазарете Эбельсбах. 13 июля 1944 года передан в гестапо Нюрнберг-Фюрт. Возможно, Никита Кузьмич оказался среди членов «Революционного комитета», который организовал в лагере бывший врач 23-й стрелковой бригады 2-й Ударной армии Н.И. Кононенко. Дата передачи подполковника Карасёва, на мой взгляд, не случайно совпадает с датой, когда гестапо выследило подпольщиков «Комитета» и начало аресты и допросы. Все они были помещены в Маутхаузен, 25 сентября 1944 года их расстреляли. В группе подпольщиков было 125 человек. Одним из них вполне мог оказаться подполковник Карасёв, лагерный номер 15597.

В сообщении криминальной полиции, кроме тех, про кого я уже рассказал, значился и майор Михаил Вениаминович Рубинский, старший помощник начальника химического отдела 95-й стрелковой дивизии Приморской армии Северо-Кавказского фронта. Он, как и подполковник Карасёв, остался в Севастополе и был взят в плен 4 июля 1942 года. Наверняка они вместе прошли дальнейший лагерный путь и не случайно оказались вместе в группе, совершившей побег. 17 июля 1943 года вестник криминальной полиции сообщил о задержании и аресте троих из бежавших. Интересно, что немцы сообщают о поимке Карасёва, Гринько и Склярова в этот день, хотя в том же вестнике имеются сообщения с другими датами. Так или иначе, но майор Рубинский, как и подполковник Бородин, не был пойман после побега. Неизвестно, каким образом он дожил до освобождения, но в картотеке ЦАМО говорится о том, что Рубинский остался в живых и вернулся из плена. Такая вот история…

Из шести бежавших только один подполковник Карасёв не смог дожить до Победы. Но все шестеро, без сомнения, совершили подвиг, который доказывает, что плен не означает сдачи врагу. Таких историй можно рассказать много. Немцы регулярно выпускали сообщения криминальной полиции, и в каждом выпуске можно было видеть новые и новые фамилии советских солдат и офицеров, бежавших из неволи. По- разному складывались их судьбы, но все они были настоящими  бойцами. 

Жаль только, что Родина после того, как они вернулись домой, оказалась к ним неласковой, и до конца Советской власти эта самая власть заставляла писать в анкетах, что они были в плену. Они ничем не были виноваты перед Родиной, но власть считала иначе.

Александр ОРЛОВ

Фотокопии документов  из картотеки военнопленных офицеров ЦАМО РФ

Сайт: www. obd – memorial.ru

Поделиться: