По следам новгородских охотников

В старину закон об охоте предписывал: если стреляешь в разведчика, то должен попасть, а иначе - штраф.

«Наша Новгородская губерния богата и дремучими лесами, и обширными труднопроходимыми болотами (мхами), которые, благодаря своей малодоступности и обширности, наполнены разного рода животными. Между ними по своей многочисленности занимают не последнее место хищные звери <...> медведи и волки. Эти животные, несмотря на то, что не имеют счастья считаться друзьями человечества по причине своей кровожадной алчности и того вреда, какой причиняют скотоводству, растут и с каждым годом умножаются, находясь в почти полнейшей безопасности от преследований человека...» Так почти летописно и довольно велеречиво начиналась статья П.А. Дамаскина под заголовком «О мерах к истреблению хищных зверей и охранению мелкой полевой и водяной дичи», опубликованная в «Новгородских губернских ведомостях» в 1875 г.

Волчий налог

Далее в этой публикации следовали строки, от которых у впечатлительного читателя от ужаса должна была стыть в жилах кровь: «Всякий, кому случалось проезжать ночью по лесным дорогам <...>, вероятно, слыхал те завывания, которые раздаются в лесу и изобличают присутствие даже нескольких десятков голов, а те, которым не приходилось слушать подобную музыку, могут положиться на наше слово или спросить любого сельского жителя, которому приходилось, быть может, не только слыхать эти волчьи концерты и встречаться с ними глаз на глаз, но и чувствовать их зубы, если не на себе, то на принадлежащих ему домашних животных <...> Волки заходят даже в города, например, в Новгород, врываются в овчарни и скотные дворы, бросаются на людей...»

По словам Дамаскина, редкий сельский хозяин не приносил жертву хищным зверям из своего домашнего стада. А ведь даже с потерей одной овцы крестьянин лишался «пуда хорошего вкусного мяса, фунтов десять сала или осветительного материала, кожи или сапог и шерсти, тёплого кафтана...». Привыкшие на своем веку к подобному злу, местные крестьяне «погорюют, потужат, утрут подчас и слезы кулаком, да на том и успокоятся», не принимая никаких мер к предотвращению разбойничьих действий зверья. Потери, какие сельские жители несли от нападения хищников, в статье были метко прозваны «волчьим налогом».

По официальным сведениям, полученным от полиции, только в течение 1871 г. хищные звери истребили на территории Новгородского уезда 100 лошадей, 103 коровы, 209 овец, принеся убыток в размере 5838 руб. Куда более существенные потери за тот же срок нанесли медведи и волки крестьянам Боровичского уезда:  480 лошадей, 544 коровы, 1286 овец, 396 телят, 357 жеребят и 357 гусей на сумму 28311 руб.

Указывая на весьма небольшое количество имеющихся охотников на хищных зверей и их разрозненность, недостаточную помощь охотникам от земства, Дамаскин также сетовал на отсутствие со времени отмены крепостного права «правильной охоты с ружьями, собаками и облавами». Сельские охотники пользовались дедовскими способами охоты на волков и медведей: ставили на звериных тропах железные капканы (по терминологии охотников того времени, «железа»), сооружали ямы-ловушки (выкапывали ближе к селению яму глубиной и шириной в 2 аршина и более, посредине её ставили столб высотой около 3 аршин, на нём устанавливали помостки, на которые привязывали собаку или поросёнка, чтобы те своим визгом приманивали хищника).

В 1870-х гг., «в видах содействия и истребления хищных зверей и сохранения домашнего скота», земские собрания подавляющего числа уездов Новгородской губернии признали необходимым поощрять охотников выдачей им из земских средств денежных вознаграждений за убитых медведей и волков.

Так, в Новгородском уезде за каждого убитого в пределах уезда медведя и волка выдавалось по 5 и 1,5 руб., соответственно. За 1872 г. было выдано всего 33 руб. 50 коп. 

Для содействия охотничьему промыслу среди крестьян земскими управами «чрез посредство начальника губернии» выписывался порох со склада Петербургской лаборатории  и продавался по казённой цене. Новгородское уездное земство стало выписывать порох с 1872 г. в размере 10 пудов (для примера: в Череповецком и Устюженском уездах запасали до 100-115 пудов пороха).

Правдивое око

В статье Дамаскина предлагалось в тех местностях, где водится много волков и медведей, создать общества охотников, куда набирать желающих, а в случае их нехватки, назначать подходящих лиц. Для снаряжения и содержания таких охотников предусматривалось введение на срок от 3 до 5 лет небольшого ежегодного сбора с местного населения в размере, примерно, 300 руб. на волость (около 15 коп. на душу), а также устройство подписки на добровольные пожертвования. Рекомендовался набор охотничьей команды приблизительно в 10 человек, которые в один из назначенных зимних месяцев (когда свободны от крестьянского труда) охотились бы каждый день по всей волости. Охотники, для части которых такая деятельность могла служить развлечением, а для некоторых и образом жизни, должны были получать по 10-12 руб. из собранной суммы и премии за уничтоженных хищников.

Весьма примечательным выглядит следующее рассуждение Дамаскина: «Так как наше сельское население еще не привыкло заботиться о себе и о своих интересах, а напротив, привыкло пользоваться готовым, то есть тем, что представляет ему благодетельное правительство, то и в этом случае одна надежда на него. Пусть бы оно взглянуло своим правдивым оком на это зло, столь вредно отзывающееся на сельских жителях, и своим мудрым распоряжением уменьшило его».

Далее в статье поднимался вопрос об охране других видов животных. Постоянный рост в обществе «потребителей мясной пищи» приводил к заметному сокращению поголовья лосей, зайцев и других животных и «положению истинно жалкому» полевой и водной дичи, истребляемой бесчисленным множеством охотников круглый год. Существовавшим тогда законом запрещалась охота с апреля по 15 июля. Обязанность за его соблюдение была возложена на полицейские власти на местах, главным образом, на становых приставов и сотских. Но они явно не справлялись с большим количеством злоупотреблений. Поэтому Дамаскин предлагал: «Было бы не лишним в указанный срок в места, известные за притоны дичи и арены охотничьих действий, например, озеро Ильмень и окрестности Новгорода, куда собираются многочисленные толпы охотников всех оттенков, то есть охотники по промыслу и призванию и охотники ради развлечения и времяпровождения, командировать особых чиновников для наблюдений, а в помощь им давать по нескольку человек солдат...».

 «Берлога» для шляхтичей

Существовавшее в конце  XIX - начале XX вв. в Новгороде общество охоты (далее — НОО) было образовано в 1892 г. Руководство организацией осуществляло правление в составе председателя, товарища (заместителя) председателя, 3-4 директоров, казначея и секретаря. Членами общества в большинстве своем были дворяне. НОО состояло под покровительством Великого князя Владимира Александровича.

В начале 1890-х гг. председателем НОО являлся управляющий Новгородской железной дорогой потомственный дворянин из польского рода Г.И. Свенцицкий. (Позднее он станет депутатом III и IV Государственных дум). К выходцами из известных фамилий польской шляхты, по всей видимости, принадлежали и люди из его ближайшего окружения в правлении — товарищ председателя И.Ф. Станишевский и один из директоров П.П. Проневский. Польские корни имел и В.И. Ковалевский [Шевырдыкович-Ковалевский].

Поначалу правление общества снимало помещение в здании Благородного (Дворянского) собрания. Членский взнос тогда составлял 12 руб. С рекомендованных гостей за каждый день охоты «по перу и мелкому зверю» брали плату в 2 руб., облавная охота на медведя и лося обходилась им в 10 руб. Позже размер членских взносов будет неумолимо расти. Так, в начале 1910-х гг. величина взноса уже составила 20 руб., увеличившись к 1914 г. до 24 руб. и в 1916 г. достигнув 36 руб.

В самом начале XX в. председателем НОО был новгородский вице-губернатор А.А. Эйлер, праправнук известного академика Л. Эйлера. Но в феврале 1901 г. он покинул Новгород в связи с назначением на должность подольского губернатора.  На посту председателя общества его сменил предводитель Новгородского дворянства князь П.П. Голицын (1902-1907 гг.). Бессменным членом правления, сначала товарищем председателя, а потом и его председателем, являлся Владислав Иосифович Ковалевский. Адресом правления общества долгое время (до 1914 г.) служило место жительства Ковалевского — дом Рыбакова на Троицкой улице, а после переезда статского советника в дом Землякова на Софийской площади правление перебралось туда же. Ковалевский слыл большим любителем лошадей. Долгое время он являлся вице-председателем Новгородского общества поощрения рысистого коннозаводства. Надо думать, что верховая охота доставляла ему особенное удовольствие.

Ещё несколько любопытных фактов по составу правления охотничьего общества. Так, в 1902-1906 гг. в него в качестве казначея и одного из его директоров входил подданный Великобритании Ф.Ф. Оливер. А в 1908 г. правление состояло почти наполовину из братьев Ильчиных, их в нем насчитывалось сразу трое.  Единственной женщиной, попавшей в руководящий орган охотников в качестве директора, стала в 1916 г. Т.М. Баранецкая (по-видимому, жена командира эскадрона Гвардейского запасного кавалерийского полка, штабс-ротмистра А.К. Баранецкого).

На общих собраниях членов общества могли решаться вопросы о проведении совместных охот с другими обществами, например, с Псковским. В 1894 г. рассматривалась записка правления о необходимости возбуждения ходатайства в Министерстве государственных имуществ о скорейшем издании правил «для торговли дичью, убитою зимой».

Притоны дичи и арены охотничьих действий

С самого начала своего существования НОО приобрело право охотиться на значительной части земель собственников и арендаторов в окрестностях Новгорода. Так, только один опубликованный на страницах «Новгородского листка объявлений» в 1892 г. список мест, где имели возможность охотиться члены общества, включал в себя более 40 участков. По-видимому, самыми удалёнными от города охотничьими угодьями НОО являлись дачи князя Б.А. Васильчикова при Шимской станции и пустошь Горбуново за Бронницей. Впрочем, впоследствии список   таких мест периодически пополнялся.

С целью содержания в надлежащем порядке земель, состоящих в пользовании правления НОО, в 1894 г. они были поделены между его членами на 6 участков. Право на проведение охоты на указанных землях нередко ограничивалось в сроках. Так, весной 1894 г. появились сообщения от арендатора земель Бутусова о запрещении охоты на арендуемых им от города и крестьянских обществ пожнях Воробушка, Филатова, Мизеревская, Вяжицкая Старуха, Зимний Звоз, Конское пастбище, Глазово-Ивановское и Круглыш на летний период до «снятия травы». Данное им ранее НОО разрешение на охоту прекращалось. Одновременно одним из директоров общества, Г.А. Зингером, объявлялось о запрещении охоты на Мшагском озерке, расположенном недалеко от Холыньи. Мшагским озерком владел Архиерейский дом, периодически устраивавший торги на сдачу его в аренду сроком до 6 лет. Например, в 1903 г. торги начинались с суммы в 500 руб.

Охоту на медведя обычно устраивали по зиме и ранней весне. Местом такой охоты часто оказывались ближние и дальние (в 10-25 верстах) окрестности села Подберезье. О дате охоты давались сообщения в местных периодических изданиях. Узнать условия проведения охоты и записаться на неё можно было в специальной книге, которая велась при правлении общества. В начале текста сообщений об охоте на медведя в «Новгородском листке объявлений» внимание читателя сразу привлекало набранное крупным жирным шрифтом слово «медведь».

В мае 1900 г. произошло несколько нападений медведей на крестьянский скот деревень Долгово Подберезской волости и Губарёво Никольской волости. Хищниками был причинён значительный убыток владельцам животных. Земский начальник 6-го участка Новгородского уезда И.Ф. Кошко дал знать о случившемся охотничьей команде Лейб-гвардии драгунского полка, квартировавшего в Кречевицах, и НОО, предложив им устроить облаву на хищников.

Одним из лучших мест для осенней охоты на гусей считались поля под д. Мстонь. Для большего скопления гусей там с начала и до середины (до срока начала охоты) сентября запрещалась всякая охота. К приезду охотников, заблаговременно приславших извещения об участии в охоте, к железнодорожной станции Верещино подгонялись подводы для их переезда к Мстони.

Для годового отчёта о деятельности НОО члены общества должны были до 1 марта следующего года предоставить в правление сведения о количестве убитой ими в минувшем (отчётном) году дичи.

Новгородский отдел Петербургского Императорского общества размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты снимал в аренду с 1893 г. по 1905 г. на территории Грузинского лесничества «охоты» Березеевскую и Пневскую общей площадью 6396,5 десятин. За охотничьи угодья отдел ежегодно вносил плату в размере 121 руб. По истечении срока аренды охотничье общество возбудило ходатайство о его продлении, указав, что, благодаря принятым отделом мерам (содержание егерей, преследование браконьеров, выпуск полезной дичи), с каждым годом увеличивалось количество животных на отведённых ему участках.

Кобели и австрийские подданные — помощники в охотничьем деле

В дореволюционном Новгороде проводились выставки охотничьих собак. Подтверждением этому может служить одно из объявлений, опубликованное в «Волховском листке»: «Продаются охотничьи вещи: центр[альное] ружье двустволка, заказное, с хорошим боем; патронташ с 65 патронами; сума с сеткою кожаная; челн, парус и весла; палатка; охотничья собака — лягавый кобель, кофейной масти, 3 лет, кличка Марс, имеет бронзовую медаль Имп[ераторского] общ[ества] охоты в открытом классе Новгородской выставки...»

Если в 1883 г. среди новгородских ремесленников числился лишь один оружейный мастер, то в 1891 г. таковых не значилось вовсе. Зато через два года в центре губернии работали уже 2 оружейника. В середине 1900-х гг. в городе появился иностранный оружейный мастер Карл Вячеславович Скала. Глуховатый, слабо владеющий русским языком чех являлся австрийским подданным. В 1911 г. «оружейное заведение» Скалы находилось в доме Леонтьева по Чудинцевской улице. Позднее Скала перебрался в дом Захарова на той же улице, где снял четырёхкомнатную квартиру. Там он оборудовал и оружейную мастерскую. Любопытно, что  подписывался он так: «Карл Скала мастер оружейного завода». Очевидно, свою мастерскую он позиционировал именно как завод.

Ещё в 1897 г. ружье, изготовленное Скалой, выставлялось на Второй выставке Императорского российского технического общества. Тогда изделие оружейника было отмечено специалистами. Впоследствии своими изобретениями и идеями мастер-экспериментатор не единожды (правда, всякий раз безуспешно) беспокоил представителей российского военного ведомства. За время своего длительного пребывания в России, в том числе и живя в Новгороде, Скала неоднократно по разным причинам привлекался к суду. В июле 1914 г. его арестовали по подозрению в шпионаже, но через какое-то время оружейного мастера отпустили. Только летом 1925 г., уже стариком, он смог вернуться на родину в Чехословакию.

В борьбе с хищниками земство показывает зубы

В 1901 г. Новгородское губернское земское собрание обратилось с ходатайством в Министерство земледелия и государственных имуществ о выдаче лицам, занимающимся истреблением хищных животных, бесплатных свидетельств о предоставлении права бесплатной охоты крестьянам и лицам, получившим свидетельства о бедности. Только в июне 1903 г. это ходатайство было рассмотрено кабинетом министров. Правительство признало несвоевременным «проектирование» каких-либо мер по прошению новгородцев. Но вместе с тем земству было указано, что в ближайшее время намечается пересмотр закона об охоте 1892 г., и при окончательной разработке вопроса, возможно, будут учтены аспекты, поднятые земством.

На декабрьской сессии губернского земского собрания 1903 г. почти все уездные земства засвидетельствовали, что с введением закона об охоте, обязавшего всех охотников иметь трёхрублевое свидетельство и запрещавшего охоту на землях чужих владельцев без их согласия, население стало чаще нести  убытки от хищных зверей, размеры которых только по 9 уездам превысили сумму в 32 000 руб. Гласные из числа крупных землевладельцев, в особенности Новгородского уезда, выступили в защиту закона, который, по их мнению, дал возможность владельцам лесов иметь доходную статью в виде аренды их земель разными охотничьими обществами и отдельными лицами.

Князь Б.А. Васильчиков обвинил членов управы в незнании практических и теоретических основ охоты. Он отметил, что на хитрого хищного зверя необходима организованная охота. А.М. Колюбакин, возражая князю, заметил, что «знание местных условий не требует научной специальной подготовки» и достаточно простых статистических сведений об убытках, причиняемых населению хищными зверями, чтобы убедиться в увеличении их поголовья вследствие уменьшения числа охотников. Например, в Устюжнском уезде волки резали скот сразу при выходе того из деревни и даже на улицах города. Отреагировал и гласный С.Г. Бердников, заявив, что научные приёмы охоты на деле применяются «не с целью истребления зверей, а для развлечения». На замечание Васильчикова о имеющейся возможности проведения специальной охоты на хищников при заявлении о том полиции, гласный Н.Ф. Румянцев привёл случай, когда к ним в уезд была прислана специальная команда для борьбы с бешеными волками. Командированные охотники «походили по лесу, попировали в деревнях», но, так ничего и не сделав, уехали. По убеждению Румянцева, «борьба с хищниками — личная борьба»...

Собрание поручило губернской земской управе ходатайствовать перед правительством о том, чтобы допускалась охота на хищных зверей без выборки свидетельств, а для производства её на чужой земле не требовалось разрешения владельца. Кроме того, земством предлагалось, чтобы в местностях, где охота является для населения промыслом для добывания средств к существованию, она бы производилась вовсе без свидетельств.

За мясом ради куска хлеба

В начале XX в. в Новгороде появилось второе общество охоты (далее — ВНОО). Оно отличалось более низким социальным и имущественным статусом членов. В этом обществе объединились, главным образом, мещане, ремесленники и мелкие чиновники. Его правление располагалось в доме Зверина монастыря на углу Славной и Знаменской улиц. В 1904 г. председателем общества был коллежский асессор, непременный член Новгородского отделения Крестьянского поземельного банка М.З. Захаров. В 1910 г. правление ВНОО возглавлял присяжный поверенный при Новгородском окружном суде П.Д. Боголюбов. Собрания общества обычно проводились в мещанской управе.

В 1904 г. ВНОО обратилось в городскую управу с ходатайством разрешить охоту на дичь в Больших, Средних и Малых Залогах, расположенных в 18-20 верстах от города в пойме Ильменя, исключительно только его членам. Предлагалось запретить окрестным крестьянам, охотящимся там без разрешения и бесплатно, всякую охоту. В прошении не преминули отметить, что сами крестьяне берут с охотников деньги за аренду каждого клочка своей земли. Не располагавшее большими средствами общество могло предложить за аренду участка не более 25 руб.

Из-за удалённости угодий в Залогах осуществлять надзор и охрану тех земель городским властям было довольно затруднительно. Крестьяне Поозерья (деревень Батурино, Расщеп, Морино, Ракома и других) регулярно охотились там без распоряжения управы.  Отметив всё это, управа в докладе городской Думе по данному вопросу выразила мнение, что угодья в Залогах следует предоставить ВНОО, которое будет проводить охоту организованно и одновременно воспрепятствует самовольной деятельности крестьян. В апреле 1904 г. Дума постановила отдать право охоты на указанных пожнях новгородским охотникам сроком на 3 года, причём, бесплатно. При этом с охотничьим обществом был заключён договор, по которому оно обязывалось охранять пожни от порчи травы и охотиться на них лишь весною и осенью. Летом участок в Залогах сдавался в аренду для скоса травы уже за деньги.

В июне 1904 г. в управу поступило прошение от охотников-мещан К.К. Жукова, М.М. Назарова, В.П. Курникова, Н.И. Танцева с просьбой им, как бедным жителям города, которых не принимают в Общество охотников, отнимая этим у них «кусок хлеба», разрешить охотиться на городских пожнях. Чиновниками им было объяснено, что удовлетворение их прошения зависит только от руководства ВНОО.

На следующий год до сведения управы дошло, что на предоставленных ВНОО  бесплатно для охоты землях в Залогах «часть охоты» сдаётся крестьянам местных селений за плату. Власти просили руководство общества немедленно «воспрепятствовать» крестьянам охотиться на пожнях. В свою очередь, правление ВНОО сообщало, что в Залогах право охоты предоставляется исключительно членам общества и рекомендованным гостям. Местным же крестьянам выделяются лишь отдельные участки, арендованные обществом у крестьян Никольской и Троицкой слобод, Ракомской и Трясовской волостей и купца Багрова. Позднее городские власти всё-таки решили пополнять бюджет города за счёт сдачи угодий в Залогах охотникам. А в 1917 г. в «Волховском листке» появилось объявление о том, что в городской управе состоятся торги на право охоты в Залогах сроком на 3 года.

Офицеры на «нумерах»

При 85-м пехотном Выборском полку, квартировавшем в Новгороде, существовал Офицерский спортивный кружок, одним из направлений деятельности которого являлась охота. Правлением кружка, выбираемым из офицеров полка, как состоящих на действительной службе, так и уволенных в запас или отправленных в отставку, были разработаны охотничьи правила, впоследствии выпущенные в виде брошюры в одной из местных типографий. Охотничьи места были распределены между членами правления по районам, где в их обязанность входило наблюдение за сторожами общественных мест, расследование всех недоразумений среди членов, сбор сведений об охотничьих местах и их аренда, извещение остальных о появлении той или иной дичи, а также о ловле и весеннем ходе рыбы. При правлении велось сразу несколько книг: охотничьих угодий кружка, для жалоб членов, для записи браконьеров, инвентарная по имуществу общества, штрафная, судебная, призовая для записи состязаний... Правление имело право в арендуемых кружком местах ограничить производство охоты или вовсе запретить охоту на животных того или иного вида в целях предупреждения его окончательного истребления.

Каждый член, постоянный посетитель и гость, производящие охоту на землях кружка, были обязаны при себе иметь свидетельство на производство охоты и специальный билет. Записью в книге все должны были уведомлять правление о выезде или выходе на охоту. Гостями могли быть только иногородние. Они допускались до охоты  не более 3 раз в год и обязательно в сопровождении одного из членов кружка.

Облавные охоты на хищных зверей могли быть назначены во всякое время года, облавы же на других животных устраивались не ранее 1 сентября. На облавных охотах на медведей и лосей стрелять разрешалось только пулями, на волков, рысей, диких коз и лисиц - лишь картечью, а на зайцев и птицу - исключительно дробью. На лосиных облавах разрешалось, если представится случай, стрелять медведя, волка и рысь. Между тем, как при охоте на хищников стрелять по зайцам и птицам воспрещалось. На каждой облавной охоте выбирался член-распорядитель. Кроме руководства ходом охоты и надзором за соблюдением правил, распорядитель по окончании охоты делал все расчеты по расходам. Участники были обязаны оплатить причитающиеся им доли до отъезда с места охоты.

Если зверь был смертельно ранен последовательными выстрелами нескольких охотников, то он принадлежал тому, кто сделал выстрел, остановивший зверя или убивший его. В спорных случаях решали голосованием или жребием. Шкура медведя с головой и лапами, как и шкура лося с головой, рогами и ногами принадлежали охотнику, убившему зверя. Охотникам, добывшим интересный или редкий экземпляр дичи, но не предполагавшим использовать её для собственной коллекции, предлагалось передавать трофей кружку с пояснительной запиской о том, где и когда он был подстрелен.

Каждый охотник, имеющий гончих собак, был обязан предоставить их для общественных охот не менее 1 раза в год. Охота с гончими воспрещалась в местах, где предусматривалось проведение облавных охот, а также в районах, где водились дикие козы и лоси. При использовании гончих допускались только «стоячие» и «ходовые» охоты, стрелять с лошадей не разрешалось. В охоте с одной стаей гончих могло участвовать не более 10 человек.

Сопровождающие охотников егеря и проводники не имели права охотиться в местах кружка. В виде исключения егерям разрешалось стрелять из-под гончих по лисицам и зайцам (за сезонную осеннюю плату в 10 руб.). Любопытно, что при желании охотник обладал возможностью иметь на своём номере оруженосца, который должен был стоять рядом, но стрелять мог только в случае нападения зверя на охотника.

Манильщиков на утиную охоту можно было взять в деревнях Кунино и Сельцо, в первой этим ремеслом владели Тимофей и Алексей Степановы, а во второй - Александр Солонухин и Николай Константинов. За утреннюю и вечернюю зарю они получали по 2 руб. Манильщики должны были иметь живых подсадных уток, чучела и чёлн. На них также лежала обязанность по устройству «шалашки», перевозке охотников с парохода к месту охоты и доставка их обратно. Им не разрешалось иметь при себе ружья. Плата провожатым из местных составляла не более 75 коп. в сутки.

Охота членами кружка на птицу «по перу» обычно проводилась на Люберецких озерках, которые, по-видимому, Офицерский кружок арендовал. Участники собирались накануне вечером в охотничьем домике на Сиверсовом канале у озера Донец, где для распределения мест производилось «вынутие жребия». Во время весенней охоты «по перу» жребий не тянули: стрелок, занявший первым место, охотился на нём две зари.

Гусиные охоты проводились весной «с пролёта», а осенью (с 1 сентября) в местах скопления становых гусей. В этот период охота на другую дичь в местах остановок гусей запрещалась. В начале охоты стрельба по передовым гусям-разведчикам и первой стае не допускалась. Первый «сигнальный» выстрел по гусям обязательно должен был быть с трофеем, в противном случае охотник штрафовался 3 руб. А вообще, за несоблюдение закона об охоте как члены кружка, так и постоянные посетители с гостями подвергались штрафу от 1 до 10 руб.

Сторожа охотничьих мест кружка носили особые бляхи, а в случае необходимости снабжались обществом и специальными удостоверениями личности. За обложенных и добытых зверей сторожа, лесники и егеря получали вознаграждение: за медведя до 10 пудов — 15 руб., свыше 10 пудов — 25 руб.; за лося — от 5 до 10 руб.; за рысь — 5 руб.; волка — 4 руб. и т. д. За поимку самовольного охотника им выдавалась денежная награда в размере 3-5 руб., но только в случае осуждения виновного судом. Лицам, находящимся на службе кружка, запрещалось не только охотиться на территории земель общества, но и ходить там с гладкоствольным ружьём и собакой. Им дозволялось иметь при себе холодное оружие и револьвер.

 «Выездное заседание Государственной Думы» под Вяжищами

В конце октября 1910 г. офицерами Выборгского полка была устроена очередная облавная охота вблизи д. Вяжищи, в арендуемой кружком Катовицко-Пидебской казённой даче. В качестве почетных гостей в охоте приняли участие председатель Государственной Думы А.И. Гучков, член Думы В.П. Каменский и известный общественный и государственный деятель того времени Н.Н. Изнар. (Перу последнего принадлежит работа «Медвежьи охоты в Олонецкой губернии»). На сборное место высокопоставленные гости приехали утром на подводах вместе с офицерами запасного кавалерийского полка, у которых остановились по прибытии из Петербурга. В число 14 охотников входили и офицеры 22-й артиллерийской бригады. Распорядителем охоты являлся товарищ председателя Офицерского спортивного кружка подполковник А.И. Михайлов. К месту охоты также прибыла команда разведчиков 85-го пехотного полка под началом штабс-капитана А.Г. Янковича.

После того, как охотники заняли свои номера, прозвучал сигнальный рожок распорядителя, известивший о начале «гона». Хорошо обученные разведчики плотным кольцом охватили участок, и с криками и шумом «живая стенка» загона стала приближаться к стрелковой линии. Зайцы и рябчики, на которых, главным образом, и была устроена охота, поднятые загонщиками, устремились в сторону охотников. Вскоре стрелковая линия огласилась звуками выстрелов и окрасилась пороховым дымом... После сбора по сигналу рожка выбирался очередной участок леса, участники охоты отправлялись на новые позиции, и мужская утеха продолжалась.

На привале, за импровизированным обедом в просторной избе лесника, Гучков, чьими, по словам распорядителя охоты, «заботами и трудами устраивается русская земля и доблестная армия», очаровал всех своей «искренностью и простотою». Охота закончилась только с наступлением сумерек. Председатель Государственной Думы, растроганный радушным приёмом и добрыми пожеланиями, был подхвачен нижними чинами на руки и отнесен к подводе...

Многим из новгородских охотников, особенно, из числа военных, вскоре предстояло охотиться на иного зверя в окопах Первой мировой войны... или становиться его добычей. А удачливому А.И. Гучкову «со товарищи» в 1917 г. удастся «обложить» императорскую семью и вынудить попавшего в капкан Николая II отречься от престола... 

Александр КИРИЛЛОВ

Поделиться: