Не проливший «большой крови»

Уроженец Новгородчины царский режим не спас, но и присяге не изменил.

Один из брендов, которые Новгород и Новгородчина пытаются на себя примерить, – «родина гениев». Действительно, получается, что земля наша больше связана с гуманитариями – композиторами, литераторами, художниками. С известными полководцами дело обстоит куда хуже. А если вспомнить малоизвестных?

Спрятавшаяся усадьба

«Нерцы - наверное, самый странный населённый пункт в нашей округе. Официально его как бы не существует. На подробной карте есть только стыдливо сокращённое обозначение: «сад. уч.» То есть – «садовые участки», - пишет в своём «Живом Журнале» Олег Богодар (ogbors). - На самом же деле там  существует довольно крупный посёлок. Этот посёлок есть на дорожных указателях, туда проложена асфальтированная дорога, по которой несколько раз в день ходит большой автобус. В посёлке немало машин с питерскими и московскими номерами. При этом  в  посёлке нет ни электричества, ни водопровода, ни почты, ни магазина, ни мусорных баков...».

Нерцы, которые отсутствовали как населённый пункт уже в справочнике административно-территориального деления Новгородской области за 1972 год, существуют  и в шутейном «путеводителе по валдайскому метро». Понятно, чем «станция «Нерцы» привлекает дачников: она стоит на берегу красивого, как всё на Валдае, Нерецого озера, окружённого вековыми елями и питающегося ледяными водами родников. Вытекающий из него Паницкий ручей бежит в Валдайское озеро, в дополнительных рекомендациях не нуждающееся. Кстати, на  берегу ручья – известная любителям рыбалки база «Клёвое место».

А может быть, «клёвость» этих мест для столичных жителей ещё и в том, что после поворота на Нерцы дорога устремляется к  находящейся поблизости президентской резиденции?

В «путеводителе по метро» есть этимологическая справка: «Названия Нерецкого озера и реки Нерца имеют балтийское происхождение от основы neret-, nert- в значении «углубляться, скрываться, прятаться». Так вот, это «прячущееся» место – родина генерал-лейтенанта Русской Императорской армии Сергея Семёновича Хабалова. 

В 1858 году усадьбу купил отец генерала, отставной полковник, участник Крымской войны. Она была выкуплена из банковского заклада, без крепостных. То ли в том же году, то ли в следующем, 1859-м, 3 мая (по новому стилю) здесь родился будущий генерал.

Ландыши, ландыши...

Поясню, откуда взялись разночтения. В 50-х годах нового века дочь Сергея Семёновича начала многолетнюю переписку с известным советским писателем Л. Пантелеевым, соавтором «Республики ШКИД». Постепенно проникаясь доверием к писателю, она наконец раскрыла своё происхождение. В конце концов,  Алексей Еремеев, взявший псевдоним Л. Пантелеев, тоже имел «сомнительное» происхождение – то есть дворянское. По мотивам этой переписки писатель после кончины своей корреспондентки  написал повесть «Дочь Юпитера».  Так вот, Наталия Сергеевна утверждала, что батюшка её родился в 1859-м, в то время как во всех доступных ныне справочниках значится 1858-й.

Может быть, дочь и ошибалась. За давностью лет она начинала путать кое-что – конечно, помимо того, что хранила её личная эмоциональная память.

Н.С. Маркевич: «Мой отец очень любил места, где он вырос. Дом был деревянный, обшитый тёсом, окрашен серовато-голубой краской, с мезонином, куда вела крутая внутренняя лестница (ступеньки которой я «пересчитала» как-то лет пяти). Наверху было две комнаты с деревянными балконами во двор и в сад. У балкона во дворе висел довольно большой колокол, в который звонили в плохую погоду для заблудившихся путников. Внизу в доме было 9 комнат: девичья, детская, спальня родителей, кабинет хозяина, прихожая (окна во двор), классная, зала, гостиная, столовая (окнами в сад)… Перед домом были разбиты клумбы с цветами, на одной из них и до моего зрелого возраста сохранился бордюр из ландышей и крупных колокольчиков, перенесённых моим отцом из леса, когда он был ещё мальчиком…».

С.С. ХабаловХабаловы  были военной династией. Прадеду генерала Екатерина II пожаловала шашку за участие в Семилетней войне.

Сергей Семёнович закончил 1-ю военную гимназию, а затем  Михайловское артиллерийское училище. Служил на Кавказе в Первой Терской конно-артиллерийской №1 батарее. Участник русско-турецкой войны 1877- 1878. В 1886 году окончил Николаевскую академию генерального штаба по первому разряду.  Побывал в командировке во Франции, откуда вернулся с орденом Почётного легиона. Для ценза (сейчас «на гражданке» сказали бы – для резюме) командовал ротой  в лейб-гвардии Егерском полку.   Преподавал в Павловском   военном и Николаевском кавалерийском училищах. С 1903 года - начальник московского Алексеевского военного училища, с 1905  - начальник Павловского военного училища. В 1914-1916 годах  - военный губернатор Уральской области и наказной атаман Уральского казачьего войска. 26 июня 1916 был отозван в столицу и назначен  начальником Петроградского военного округа.

Февральский котёл

В этой должности он и встретил Февральскую революцию. Можно считать, что при этом он был наделён едва ли не диктаторскими полномочиями. Возможно, кто-то счёл бы это своим «звёздным часом». Хабалов же полагал, что попал в «котёл». Слово это прозвучало из его уст во время допроса в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Может, он имел в виду состояние воинского соединения, окружённого со всех сторон. Может – котёл, кипящий на адском огне…

Генерал получил от императора телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией. Николай». И вроде бы сделал, что мог. Оказалось, однако, что мог он только приказать расклеить по Петрограду  объявление: «Всякие скопища воспрещаются. Предупреждаю население, что возобновил войскам разрешение употребить для поддержания порядка оружие, ни пред чем не останавливаясь».  Но те воинские части, на которые он рассчитывал, командующему округом подчиняться уже не желали. Многие военнослужащие просто переходили с оружием на сторону восставших. Например,  Павловский полк  отказался идти на усмирение беспорядков, обстрелял  конный дозор полиции (ранен городовой и две лошади убиты) и даже тяжело ранил одного из своих командиров.   Задобрить население, пообещав ему наладить снабжение продовольствием, тоже не получалось: Хабалов отдавал себе отчёт в мизерности запасов хлеба, которых надолго не хватит. Так что командующий грозился – и не более того.

Такой разный Хабалов

Многие столпы царского режима полагали, что всему виной – неумелость генерала. Командир корпуса жандармов П. Курлов: «Командующий округа (…) совсем не понимал опасности». Князь Н. Голицын: «Он на меня произвёл впечатление тяжелодума, очень неэнергичного, мало даже сведущего. А тут он совершенно растерялся». 

Известный советский историк П. Щёголев, что уж совсем неожиданно: «Этот неумный человек, производивший впечатление своей свирепостью и мнимой энергией, растерялся как последний прапорщик (…) В его руках были верные правительству части войск, но он так испугался, что раз навсегда потерял веру в благонадёжность каких-либо частей войск, а раз потерял веру, какое сопротивление он мог оказать».

Отчасти – верно: кое-какую силу режим сохранял. Не исключено, что её хватило бы – вряд ли на то, чтобы вовсе остановить революцию, но хотя бы на то,  чтобы залить улицы кровью и значительно увеличить число жертв революции (для которых, между прочим, был создан пантеон на Марсовом поле, лишь затем пополнившийся жертвами  обороны Петрограда от войск Юденича).

Легко теряющимся, трусливым генерала назвать всё же трудно. На допросе в Чрезвычайной комиссии он вёл себя с большим достоинством, чем многие другие, которые юлили, подхалимствовали, называли отрёкшегося – «бывшим царём»… Хабалов, видимо, считал, что присягу ничем не нарушил, Николая II по-прежнему именовал «императором».

«Председатель:  Вы не устали, генерал? Может быть, сделать перерыв? Или воды дать?

Хабалов: – Нет, благодарю. Воды не надо, я не нервничаю».

 Почему не предположить, что Хабалов не полностью задействовал оставшуюся скромную силу, поскольку присутствовал на коронации Николая II и видел Ходынскую давку – ужасное начало царствования человека, который получит прозвище «Кровавого».  Потомственному военному понятно было, как можно и должно обращаться, например, с дезертирами. Другое дело – мирные люди, женщины…

С.С. Хабалов13 марта 1917 года  в 0.55 генерал Хабалов сообщает Начальнику штаба Верховного Главнокомандующего: «Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог».

 «С честью погибнуть» тоже не вышло: генерал затеял было оборону Зимнего дворца, но воспротивился Великий князь, остававшийся «на хозяйстве». И дворца было жаль, да в нём к тому же располагался госпиталь для раненых в боях с германцами.

Царь, узнав об ответе командующего округом, заменил Хабалова своим генерал-адъютантом Н. Ивановым и послал его во главе четырёх пехотных и четырёх кавалерийских полков обеспечить безопасность семьи царя в Царском Селе. Общая численность выделенных сил - около 40 тысяч человек, число восставших солдат в Петрограде - 160 тысяч. Но это помочь режиму не могло бы. Да отряд Иванова до столицы и вовсе не добрался: железные дороги перешли в подчинение новой власти.

Советский историк поведение Хабалова во время революции оценил так, будто сожалеет о том, что генерал не применил максимальную силу. Временное правительство же держалось другого мнения. Комиссия сочла, что Хабалов хотя бы не совершил преступления против народа,  его грозные приказы существенного вреда населению не нанесли. Он был всего лишь уволен из армии, но – с правом ношения генеральской формы.

Дочь генерала настойчиво повторяла Л. Пантелееву, что отец мирно доживал на юге – в Геленджике или Анапе и скончался в 1929-м. Скорее всего, лукавила, чтобы не испортить своих анкет, до которых так охоча была Советская власть. Всё-таки уехавший  на юг Хабалов примкнул к белым, ничем в их рядах не отличился, но эмигрировал с ними в 1920-м и  скончался в 1924 году в Греции.

Дело генеральской чести

Спустя почти полвека после Февраля другой – советский – генерал точно так же «проявит нерешительность». Фронтовик, Герой Советского Союза Матвей Шапошников, получив приказ разогнать взбунтовавшихся рабочих Новочеркасска, ответит: «Не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками», и даже  прикажет мотострелкам разрядить автоматы  и сдать боеприпасы. Попадёт в опалу - но останется в народной памяти  настоящим героем.

А в декабре 1994 года генерал-полковник Эдуард Воробьёв не принял командование операцией в Чечне «ввиду её полной неподготовленности». Трагическое начало «Первой Чеченской» - на памяти у страны.  Воробьёв, понимавший, чем закончится авантюра министра Грачёва, подал рапорт об увольнении из Вооруженных Сил.

Вспомним ещё и генерала Льва Рохлина, который был представлен к званию Героя России за успешное взятие Грозного с минимальными потерями, но отказался от него, заявив: «В гражданской войне полководцы не могут снискать славу».

Не думаю, что Новгородчина обязана отметить родину С.С. Хабалова каким-либо знаком на повороте к Нерцам – туда, где был бордюр из ландышей и колокольчиков, высаженных руками мальчика Серёжи. Если учесть, куда ведёт дорога, в этом могут усмотреть и некий политический намёк. Но вообще-то памяти генерал по-своему достоин.

Дмитрий ЛЕСОГОРОВ

Поделиться: