Лёгкая - тоже нелёгкая

Чем "импортозамещать" известные бренды

В районном центре, где прошло моё детство, была большая швейная фабрика, обеспечивающая рабочими местами часть женского населения. Сейчас в корпусах бывшего производства не стучат швейные машинки, функционал помещений – увы, совсем иной, офисный и торговый. Похожая история случилась не с одним этим предприятием, а с сотнями, наверное, в том числе и известными. Достаточно вспомнить исчезновение знаменитой «Трехгорной мануфактуры», основанной ещё в XVIII веке.

После развала Советского Союза российская лёгкая промышленность стала, словами из фильма Эльдара Рязанова «Служебный роман», «лёгкой, очень лёгкой». Не будем анализировать причины упадка отрасли, попытаемся понять, как и во что мы будем одеваться с уходом с российского рынка, например, H&M, Zara, Uniqlo, Massimo Dutti и других брендов масс-маркета, признанных   людьми разного возраста.

Отправная точка

Для начала сделаем попытку, основываясь на мнениях экспертов, разобраться, что же у нас есть в сухом остатке и с какой отправной точки мы можем начать путь импортозамещения в сфере производства одежды – другого, как преподносится властями, не дано. По данным Минпромторга России, товары из «недружественных стран» составляли лишь третью часть российского рынка одежды.  Но если брать сегмент масс-маркета, а он интересен более всего качественной и недорогой одеждой, то там международные игроки, по мнению основателя ряда российских брендов Яны Недзвецкой, занимали до 70 процентов. Она считает, что их уход болезненно скажется на потребителях, поскольку из российских брендов мало кто занимается масс-маркетом, потому что это реально невыгодно экономически.

Успокоиться, конечно, можно тем, что на рынке для массового потребителя остались китайские и турецкие производители. Есть и свои отечественные марки модной одежды. Говорят, таких насчитывается даже больше тысячи, но их производители, учитывая небольшие объёмы выпускаемой продукции, вряд ли смогут заменить тех, кто ушёл из России, и одеть многомиллионное население страны.

На чём и с чем работают российские фабрики и индивидуальные предприниматели, авторы местных брендов? В Союзлегпроме подтверждают, что отечественного у нас мало чего есть: оборудование, ткани, фурнитура – всё в основном импортное. Александра Сакаева, председатель комитета Союзлегпрома по выставочной деятельности, в телеэфире ОТР выделила в числе главных две проблемы: оборудование, производственные мощности и материалы. По её словам, в России на сегодняшний день из тканей выпускаются только вискоза, поливискоза и некоторые виды камвольных материалов. «А остальное всё мы завозим. Это Китай, Турция, Индия и некоторые страны Южной Азии», - говорит она. И комплектующие к оборудованию – на 80 процентов завозные. «Такой тренд, наверное, 15 лет назад, может быть, начался, когда было просто модно во всём мире ничего не делать у себя, а закупать в Китае, в Турции…» - считает она.

Проблем  на пути импортозамещения в лёгкой промышленности множество. Ладно, оборудование для пошива и производства тканей можно закупить, взять в лизинг – у нас всё равно нет ни технологий, ни станков для его производства, а начинать всё сначала – нет ни смысла, ни времени. А вот производство своих тканей - синтетических, красивых, модных, именно для модной одежды – наладить Россия может, считает Яна Недзвецкая.

Чтобы развивать производство, по мнению Елены Лариной, директора компании по производству одежды и аксессуаров FANCY ARMOR, нужна господдержка, «чтобы это было понятно, доступно, быстро», нужны быстрые инвестиции и минимум административного давления.

Для Юлии Скрябиной, основательницы и владелицы бренда JULI TOO, работающей в сегменте «премиум» и «премиум плюс», важны не только швеи, но и высококвалифицированные конструкторы, технологи, разрабатывающие модели. Где их взять? Помогут только стажировки. Где? В Турции, Индии, Китае, Вьетнаме – уверен Игорь Качалов, профессор РАНХиГС, президент центра «Ясные решения». Он полностью солидарен с экспертом моды и искусства Полиной Ухановой, заявляющей: «Ещё важно учиться себя продвигать – и не только на внутреннем рынке, но и на внешнем, создавать свои крепкие бренды», - и от себя добавляет: «Безусловно, нужна сильная система продаж – в корпоративном секторе (завод к заводу) и в торговых точках. Правильное оформление магазинов, витрин, упаковок. А с этим как раз большая беда».

Так что же нас, массового потребителя, ждёт? Что мы будем носить?

«Масс-маркет не потянем»

Об этом мы поговорили с новгородским предпринимателем Игорем ФРОЛОВЫМ, владельцем компании Northwestek, которая с 2012 года известна удобной и качественной верхней одеждой. Основная специализация компании - повседневная верхняя одежда, парки и куртки активного отдыха, а также профессиональная одежда для строительных и промышленных предприятий.

- Я с 2008 года занимаюсь бизнесом, практически всё время в лёгкой промышленности, - говорит Игорь Фролов. - Мы сейчас доводим производство до 30-40 рабочих мест. Это немного в масштабах области, но производство кормит ещё кучу народа: бухгалтерские, аудиторские фирмы, уборщицы и т.д. - косвенно ещё сотня рабочих мест  наберётся.

- Как вы оцениваете перспективы своего предприятия? Для производства необходимы оборудование, ткани, фурнитура, но с их поставками, никто этого не скрывает, могут быть проблемы. 

- На данный момент мы работаем. Сейчас закупаемся японской техникой, качественными машинками, и китайские у нас есть дорогие машинки. Но сейчас мы уже берём по наличию. Когда привезут – неизвестно. Ткани пока есть у наших поставщиков, речь идёт о миллионах километров. Но это всё быстро выгребут. В России курточных тканей никто не делает. Есть, правда, одна фабрика, которая производит такую продукцию, я закупался у них. Купил рулон, ткань оказалась по качеству как самая дешёвая китайская, а по цене дороже другой импортной. Так что выбираем качество. Под нашим брендом я шил форму для нашей региональной МЧС, и они носили её по три-четыре года, учитывая, что они не на парад в ней ходят, а реально работают.

Если конкретно говорить о нашем бизнесе, естественно, мы сейчас наблюдаем рост продаж и увеличение спроса. Стратегия у нас такая: пока есть возможность, работаем. Что будет дальше – не знаем. Чем это всё закончится, не знаем. Поэтому у нас есть план А и план В. На парах, по инерции  ещё продержимся. Появятся новые пути поступления материалов и оборудования – тогда  продолжим выпуск продукции. И, скорее всего, это будет выглядеть так: спрос будет очень большой.

- Не рассматриваете ли вы идею выйти на масс-маркет?

- Сейчас на нашем производстве шьётся два бренда, суммарно 30-35 тысяч изделий в год. Это считается очень немного, для массового производства не очень хорошо. На масс-маркет выйти не получится. Например, из того, что шилось для бренда «Шью» (Shu - относительно молодой российский бренд модной одежды), 11 тысяч уходило за границу, сейчас это обрезано. А там был очень стабильный и хороший доход в евро. Соответственно, уже меньше денег для инвестирования.

Масс-маркет – это должно быть много и недорого.  Значит,  должно быть хорошее оборудование. Сейчас запускать производство, даже крупное, - столкнёшься с тем, что просто не будет необходимого оборудования.

- Но ведь, например, Китай может его поставить.

- Ситуация с Китаем такова. Допустим, в Европе заказали 100 тысяч тонн товара – ткани, фурнитура, и российская фабрика заказала 10 тысяч тонн. Они берут эти 100 тысяч, добавляют российские, отправляют всё в Европу. А уже из Европы на фурах привозят к нам сюда. Такая была схема. Сейчас  - и мы с этим сталкиваемся тоже -  в Европе зависли грузы на миллионы, десятки миллионов рублей. Почему? Местные не хотят везти в Россию. Можно со временем вообще попрощаться с этим грузом. Надо ждать, пока наладят поставки напрямую через российско-китайскую границу. Это может быть дороже, могут быть другие сложности, но даже если наладят, может возникнуть другая проблема - оплата. Мы не можем с чемоданами долларов ехать, да и где мы их возьмём, а китайские банки из-за санкций не принимают платежи из России. Кому-то, может быть, повезло – если он часть денег хранил за границей, но сейчас фактически ни у кого таких возможностей нет.

Лапти вместо кроссовок?

Продолжаем разговор с Игорем Фроловым об импортозамещении в лёгкой промышленности, о том, что может представлять из себя рынок одежды в новых условиях.

- А если говорить в целом о стране, можно ли рассчитывать, что россияне оденутся в отечественную качественную и недорогую одежду?

- Сейчас ситуация выглядит так:   у нас практически нет тех, кто мог бы обшивать в таких объёмах.  Самые крупные производители делают 100-150 тысяч изделий в год, для сравнения – это средняя фабрика в Китае. Когда начались первые санкции, к нам пришли фирмы-посредники, которые выигрывали пошив одежды для специализированных организаций. Говорили: нам нужен, допустим, миллион изделий. А мы ничем не можем помочь.

Реальных производителей брендов в России, типа «Баско» (Basko, торговая марка одежды для женщин), немного. «Баско» 50 тысяч изделий в год производит. Но такой объём один Новгород съест.

По моим прикидкам один, ну пять миллионов, например, курток Россия в год сошьёт. При населении в 140 миллионов при нашем климате – это ни о чём. Найдётся, конечно, способ, как выкрутиться. Но на это время уйдёт. И надо учитывать, что, так как всё равно всё привязано к реальному курсу доллара, цены вырастут.

- Хотите сказать, что хорошая одежда станет роскошью?

- То, что рынок России покинули масс-маркет, для потребителя плохо. Могу сказать, что у нас не очень хорошего качества одежду шьют.

А теперь они видят – рынок свободный. К чему это приведёт? Мы будем покупать не очень хорошего качества одежду в пять раз дороже, чем могли купить в той же «Заре» (Zara - ведущая торговая сеть группы компаний испанской Inditex). Мне как производителю одежды было интересно, был азарт работать с конкурентами. Я, например, отбирал часть клиентов у «Коламбии» (Columbia Sportswear Company, американская компания, производитель и поставщик одежды и аксессуаров для активного отдыха), делал рекламную кампанию, и «Коламбия» повторяла мою рекламную кампанию. В этом как раз и заключается рынок. Сейчас, если я остался один, у нас, с одной стороны, вырастут продажи, потому что у покупателя элементарно нет выбора. Но закончится это всё тем, что будет всё расти в цене. Потому что спрос высокий, люди покупают за любые деньги, куртка в нашей местности – не роскошь.

- Получается, что низкоконкурентный рынок будет способствовать росту цен?

- Надо понимать одну простую вещь. На нашем примере. Если мы сможем продавать на низкоконкурентном рынке куртку за 30 тысяч рублей, зачем её везти, условно, в Казахстан и продавать за 20? Рынок так устроен: когда нет конкуренции, происходит деградация качества и увеличение цены. Вместо того чтобы покупать крутые кроссовки за 20 тысяч, вы будете покупать лапти из бересты за 50.

Странным людям, которые радуются исчезновению конкуренции, я как предприниматель должен сказать, что это абсолютно недалёкое мышление. Что вижу у нас: если конкурент - то это реально враг. Но это просто какое-то психическое заболевание. Нормальные люди не могут ненавидеть на ровном месте. Когда общался с иностранными коллегами, видел – они в бизнесе бьются насмерть, а вечером встречаются семьями, пьют пиво, едят пиццу. У них похожий бизнес, в бизнесе они конкуренты, а в жизни они хорошие приятели.

«Я не воздухом торгую»

- Есть информация, что в Москве и Московской области объявлена программа по импортозамещению – предпринимателям целенаправленно субсидируют закупку оборудования.

- В Новгороде такого нет. Мы  рассчитываем на свои силы, на свои деньги. У нас своя понятная схема: мы занимаемся своим брендом, у нас есть свои покупатели, своя аудитория, которая покупает нашу продукцию. В таком своём мирке и крутимся. Существующие у нас предприятия производят 100-200 изделий в месяц. Трикотажа могут сделать несколько тысяч. «Восток-Сервис» - там работает человек 40-50, но их продукцию вы не будете носить повседневно, это спецодежда.

Если говорить о новгородском рынке, то главная проблема в том, что он неплатёжеспособный.  Рынок, например, хочет, чтобы мы продавали куртки по 3 тысячи рублей. А у меня сейчас материалы дороже обходятся. Шить ширпотреб у нас невыгодно, потому что швея не будет работать за 15 тысяч рублей в месяц.

- А области  выгодно создать свою программу импортозамещения в вашей отрасли?

- Очень легко сейчас взять и форсировать экономический рост. Но это нужно делать не из кабинета, а физически. Пришли, например, на производство. Смотрят – вот техника, склады, материалы, работают швеи. Нам не нужно давать деньги, освободите производство от налогов. И это будет хороший, мощный стимул для роста.

Предложение от фонда поддержки малого бизнеса такого вида помощи, как кредит под залог производственного здания, не устраивает. В чём смысл, если я такой же кредит могу взять в банке? 

Понимаете, есть объективные законы. Например, законы физики. Если я сигану с девятиэтажки, сказав, что плевать хотел на закон всемирного тяготения, что произойдёт? Закону всемирного тяготения плевать на меня, независимо от того, признаю я его или нет, - я расшибусь. Придумывать свои собственные законы невозможно. Есть законы экономики. Смешно, когда люди говорят: мы будем действовать так, потому что мы самые умные. Представьте, что правительство постановило, что на территории страны больше не действует второй закон термодинамики, и здания теперь не разрушаются - что бы вы сказали? Но когда так говорят про экономику – возникает вопрос: чем вы думаете?

Как делали в Китае? Я работал с китайскими меховщиками. Приходит к нему на фабрику чиновник: – Что ты шьёшь? – Шубы. – Сколько ты сможешь сшить шуб? – Столько. – А если я тебе миллион долларов (условно) дам, сколько сошьёшь? – Столько. – А когда сможешь экспорт наладить? – За два года. – Вот тебе 50 миллионов, но наладь экспорт за год. – А как я деньги отдавать буду? – Ничего не будешь отдавать.

Почему? Потому что они в налогах, пошлинах вернут эти 50 миллионов сторицей. 

- То есть адресная, точечная нужна поддержка?

- В условиях Великого Новгорода это сделать несложно. Берите ИП. Есть те, кто стабильно показывают доход - два миллиона, пять миллионов, стабильно из года в год работает. Придите и спросите у него: что тебе нужно, чтобы ты развивал производство, выпускал продукции больше? Хочешь, мы тебе муниципальное здание, пустое, за содержание которое платим кучу денег, отдадим. Но муниципальный чиновник предпочитает это здание продать.

- У вас не слишком оптимистичный взгляд на ситуацию…

- Он у меня реалистичный. Если постоянно деньги из бизнеса вытаскивать, а не вкладывать, он закончится. Нужна стабильность на десятилетия. Мы, кстати, немаленькие налоги платим, огромные. 13 процентов – это смешно, но никто 13 процентов не платит, потому что за каждого работника я плачу почти 45 процентов к зарплате.

С точки зрения экономики предприниматель – это самое ценное. Я создаю продукт, я не воздухом торгую, я создаю добавленную стоимость. Потому что беру кусок ткани, никому не нужный рулон, и создаю продукт, который люди покупают. Без меня юристы, экономисты, бухгалтеры – кто они? Нищие и голодные. Я их кормлю.

Сейчас выделяются миллионы для того, чтобы люди создавали свой бизнес. Это нелогично. Есть человек, который генерирует прибыль – дай ему денег, и он сгенерирует тебе большую прибыль. А ты даёшь деньги человеку, можно сказать, с улицы, не зная, что он может.  Это деньги, выброшенные на ветер. Бесплатное обучение – я могу понять. Но просто дать деньги человеку, чтобы он стал предпринимателем, - смешно. Деньги нужно давать тем, кто уже показывает результат.

- Вы рассчитываете только на себя?

- Конечно. Мы производим продукцию, мы не продаём её бизнесу, мы сами её продаём, за счёт розницы держимся. Но самим торговать - это тоже и проблемы, и расходы, например, связанные с той же регистрацией в «Честном знаке». Для нас это фактически дополнительный налог. Если, например, один штрих-код стоит 60 копеек на изделие – казалось бы, мелочь, ни о чём, - то у меня конкретно работают два человека, полностью на хорошей зарплате, для того, чтобы всё это администрировать. И нам всё это обходится в 100 лишних тысяч в месяц. А потом куда это перекладывается? В себестоимость продукции, на покупателей.

По поводу неоптимистичного взгляда. Если бы я не был оптимистом в глубине души, я бы не занимался бизнесом.

На феррари и собачьей упряжке

Конечно, надо оставаться оптимистом. Откликаясь на мою просьбу, Игорь Фролов даже порассуждал на тему: «Если бы я был губернатором». Повторил про поддержку тех, кто реально создаёт рабочие места.

- Новгородская область могла бы стать российским Монако, - продолжал он. - Рядом большие города, здесь озеро Ильмень. Первое, что бы я сделал, сейчас, правда, это уже нереально, - нанял финских дорожников, они бы сделали все улицы в Новгороде так, чтобы по ним можно было проехать на феррари и ламборгини. Привёл бы центр города в порядок, пустил бы трамваи. Сделал бы так, чтобы все миллиардеры и миллионеры поселились здесь. Вот мой простой бизнес-план. А это уже за собой потянуло бы всю экономику, - то ли шутя, то ли серьёзно утверждал Игорь Фролов. И, противореча самому себе, добавил, что в ситуации, когда государство забирает все деньги и отдаёт в регионы в час по чайной ложке, ни одному губернатору, с самыми лучезарными идеями, такое не под силу.

А ещё рассказал, как в Великом Новгороде провалилась его идея проведения гонок на собачьих упряжках. Он, спонсор команд и Федерации ездового спорта, пришёл с ней к ответственным за туризм. Вложений требовалось 3 миллиона. Но не срослось. Зато у нас провели «круглый стол», который обошёлся, видимо, не дешевле.

- А я в феврале побывал на одном из кубков международного этапа в Тотьме, - поделился Фролов. - Половина чиновников местной администрации присутствовала, чуть ли не целовали организаторов. Представьте, в маленький райцентр Вологодской области зимой, когда в туризме «низкий сезон», приехали 200 участников соревнований, на больших дорогих машинах с прицепами. 200 человек с деньгами (содержать собачью упряжку – ни один мерседес рядом не стоял по стоимости) и ещё 500 человек обслуживания.  Потратив 3 миллиона, область вернула себе в десять раз больше.

Это, к слову, об эффективности работы чиновников. 

***

Полностью согласна с моим собеседником, когда он говорит: «Сейчас ситуация выглядит примерно так. Когда сильно ударишься -  несколько секунд ты ещё не чувствуешь боли, просто идёшь. А оказывается, ты ногу сломал. Время у нас сейчас – это те первые секунды, когда мы ещё не почувствовали боли и последствий, полностью их не осознали. Но это не причина, чтобы паниковать и страдать, нужно как-то действовать в этой ситуации».

Понятно, что сейчас для какой-то части мира национальный бренд «Сделано в России» находится под запретом, перестал существовать. Для соотечественников, кто годами создавал свой бизнес и механизмы, чтобы вывести свою продукцию на экспорт, это может восприниматься как мощный репутационный удар. Как скоро эта боль пройдёт, как скоро найдутся лекарства, чтобы она унялась? Кто-то надеется на то, что сложившаяся ситуация физически долго продолжаться не сможет: «А вдруг проскочим, и всё вернётся на круги своя,  и можно ожидать экономического подъёма». Кто-то, наверно, более трезв, понимая, что жить придётся в совершенно другой реальности. В какой? Зависит от длительности дороги, которой мы не смогли избежать и по которой идём. Что будет в конце этого, возможно, изнурительного пути?

Наталья МЕЛКОВА

Фото со страницы Игоря Фролова «ВКонтакте»

 

 

Поделиться: