Как новгородцы Романовых не признавали

До недавнего времени в отечественной историографии преобладала точка зрения официальной дореволюционной историографии, согласно которой на Земском соборе 1613 г. «единодушный выбор пал на Михаила Романова, благоцветущую отрасль благородного корени». Такое толкование событий 1613 года оставляло в тени всё, что не вписывалось в эту схему, в том числе активную роль новгородцев в отстаивании шведского кандидата, симпатии к иностранным кандидатам Дмитрия Пожарского, несогласие и борьбу при избрании Михаила, в котором несомненную роль сыграло казачество, а также стремление некоторых бояр укрепить свою власть избранием слабого царя («Выберем Мишу Романова; он еще молод и разумом не вышел, и нам будет повадно»).
Однако не все историки разделяли подобную точку зрения. В 1938 г. известный специалист по истории Смутного времени Г.А.Замятин прислал в Новгородскую секцию Института истории АН СССР свою статью «Выступление новгородцев против первого царя из дома Романовых в 1613 году» с просьбой напечатать ее в «Новгородском историческом сборнике». В письме заведующему секцией А.А.Строкову он писал: «Позволю себе послать Вам ещё одну свою работу. Это – итог изысканий, которые велись не один год. Я посылал работу в Москву С.В.Бахрушину с просьбой пристроить её в журнале. Он нашёл работу очень хорошей и заслуживающей опубликования, но его смутила тема, неудобная будто бы, когда проявляется интерес к борьбе против интервентов». О чём же шла речь в этой до сих пор не опубликованной статье Г.А.Замятина? Почему новгородцы выступили против Михаила Романова?

Чтобы разобраться в этом, попытаемся понять прошлое на его собственном языке, посмотреть на события 400-летней давности глазами их современников, которые не могли знать результата и действовали под влиянием тех факторов, которые сегодня могут казаться нам малозначимыми.

Чтобы правильно описать какое-то явление, надо найти его начало – то место, с которого последующие события приобретают хронологический смысл. В данном случае исходной точкой следует считать 25 июля 1611 г. В этот день был подписан договор между новгородскими властями и шведским военачальником Якобом Делагарди, по которому новгородцы признали шведского короля Карла IX своим союзником и покровителем, а одного из его сыновей кандидатом на вакантный московский престол.

Таким образом, после подписания июльского договора в условиях отсутствия центральной власти на северо-западе Русских земель образовался новый политический центр – Новгородское государство, которому достался в наследство весь комплекс отношений со Швецией, определявшихся, с одной стороны, Выборгским договором 1609 г., а с другой – приговором совета ополчения от 23 июня об избрании одного из сыновей шведского короля русским государем. 

До распада ополчения его вожди не успели отправить полномочных послов в Швецию для окончательного решения этого вопроса, поэтому после подписания договора переговоры об избрании шведского королевича должны были вести уже новгородцы. В начале 1612 г. из Новгорода в Стокгольм было отправлено посольство архимандрита Никандра просить шведского короля, чтобы он «пожаловал, дал из двух сынов своих королевичей князя Густава Адольфа или князя Карла Филиппа, чтобы им государем Российское государство было по прежнему в тишине и в покое и кровь бы крестьянская перестала».

В условиях паралича власти в широких кругах русского общества становится популярной мысль о том, что Смута может прекратиться только «государьским сыном». В этой ситуации исторические, политические и географические особенности региона послужили главной причиной того, что, поддержав кандидатуру шведского принца, Новгород стал альтернативой Москве, призвавшей на российский престол королевича Владислава.

Весной и летом 1612 г. по инициативе руководства Нижегородского ополчения произошёл обмен посольствами между Ярославлем и Новгородом. В центре переговоров был династический вопрос. В конечном итоге руководство ополчения решило держаться «приговору о шведском королевиче», присланного в Новгород из-под Москвы летом 1611 г.

По мнению Г.А.Замятина, Нижегородское ополчение «продолжило начатое, но незавершённое советом Ляпуновского ополчения дело», поэтому «желание иметь царём «государьского сына» в Ярославле было единодушным». Вожди ополчения заверили новгородцев в том, что «как королевич Карло Филипп в Великий Новгород придёт, и мы тотчас пошлем к нему ко государю королевичу в Великий Новгород послов изо всяких чинов людей, со всем с полным договором».

Сторонники шведского кандидата в Новгороде и Ярославле видели главную опасность для страны в отсутствии твёрдой власти, и шведский принц представлялся им меньшим злом по сравнению с анархией. В условиях глубокого социально-экономического и политического кризиса Российского государства, поставившего его на грань национальной катастрофы, они пытались использовать иноплемённый фактор для сохранения национального суверенитета.

Таким образом, к концу 1612 г. в Новгороде сложилась такая ситуация, когда многие новгородцы пребывали в уверенности в победе своего кандидата на избирательном соборе. Новгородцы не участвовали в работе собора, но это не означает, что новгородские власти плохо представляли, что происходило в Москве зимой 1612/1613 гг.

Шведы добывали сведения о том, что происходило в Москве, разными способами: через лазутчиков, от людей, приходивших в Новгород «с Москвы или из городов» по своим делам, а также путём расспросов русских, попавших в плен к шведам. В 1615 г. члены новгородского посольства говорили, что «лазутчики из Новгорода в Москву всегда ходят и возвращаются со всякими вестями… их по именам не знает, сидят они у Якова на подклете, и нихто к ним не ходит … за это дают им многие деньги». Полученные таким путём сведения были более достоверны, чем сведения официальных источников, на основании которых многие исследователи изучали работу Земского собора 1613 г.

Новгородский дворянин Богдан Дубровский, отправленный из Новгорода в Москву в ноябре 1612 г., вернулся в Новгород 18 января и рассказал, что бояре «предписали в это время созыв собора в Москве для выбора великого князя, и все они будут желать его княжескую милость герцога Карла Филиппа и потому хотят обсудить, кого отправить послами навстречу его княжеской милости, если его княжеская милость в Новгород прибудет. Потому что они откровенно сказали, что должны устроить так, чтобы иметь мир и помощь с этой стороны, так как они не могут держаться против войск и Швеции и Польши сразу».

Кроме того, Дубровский привёз из Москвы ответ руководства ополчения на грамоту митрополита Исидора, в которой он увещевал, чтобы Московское государство было с Новгородским «под единым кровом» Карла Филиппа. В нём было сказано: «Нам ныне такого великого государственного и земского дела, не обослався и не учиня совету и договору с Казанским и с Астраханским и с Сибирским и с Нижегородским государствы, и со всеми городы Российского царствия, со всякими людми от мала и до велика, одним учинити нельзя; и мы ныне … о совете, кому быть на Московском государстве, писали в Сибирь и в Астрахань, и в Казань, и в Нижней Новгород, и на Северу, и во все городы Московского государства, чтоб изо всех городов Московского государства, изо всяких чинов людей, по десяти человек из городов, для государственных и земских дел прислали к нам к Москве. А как королевич князь Карло Филипп Карлович придёт в Великий Новгород, и вам бы о том наскоро нам ведомо учинити про его государьской приход в Великий Новгород: и мы тогда, со всеми государствы Российского царствия совет учиня, пошлем к королевичу ко князю Карлу Филиппу Карлусовичю послов, с полным договором о государственных и земских делех». Г.А.Замятин считает, что «русские люди эпохи Смуты должны были верить сделанному заявлению».

По сведениям лазутчиков, кандидатуру Карла Филиппа намеревались поддержать высшие чины. Б.Дубровский также свидетельствовал, что избрания Карла Филиппа желали бояре, предписавшие созыв собора.

19 января 1613 г. в Новгород была доставлена отписка, в которой Земское правительство извещало о победе над поляками и о взятии Москвы и просило новгородцев «наскоро» уведомить о прибытии Карла Филиппа в Новгород, обещая прислать туда своих послов «с полным договором о государственных и земских делех».

10 февраля в Новгород из Москвы прибыли два русских купца, которые сообщили, что «никто из московских знатных людей не хочет в чем-либо уступить другому … поэтому они все на бывшем у них собрании решили, что они будут просить Великого Князя из чужого государства и королевского рода, и т.к. его княжеская милость герцог Карл Филипп сюда позже прибудет, согласно договору, установленному с Новгородским государством, … то они поэтому признают его и окажут ему подобающие честь, повиновение и службу».

Свидетельства русских купцов подтверждают показания шведа Ёрана Брюнно. Делагарди послал его под Москву в августе 1611 г. с предложением к москвичам присоединиться к Новгороду в деле избрания шведского королевича царём. Он уехал из Москвы в конце января 1613 г., так что в то время, когда начались заседания избирательного собора, он был ещё в Москве.

Его показания – единственный современный событиям источник, в котором есть свидетельства очевидца об обсуждении кандидатур на соборе. По словам Брюнно, по инициативе казаков на соборе обсуждались различные кандидатуры, в том числе Д.Трубецкого, Михаила Романова и Д.Черкасского. Однако бояре, склоняясь к признанию царём Карла Филиппа, их не поддержали.

Кандидатуру Карла Филиппа поддерживал и Д.Пожарский. В этой связи шведский историк Хельге Альмквист заметил: «Когда потомки воздвигали памятник Минину и Пожарскому, они не сознавали того, что этим они воздают почести не только победителю польских интервентов, но и выдающемуся государственному деятелю, который своей династической политикой хотел спасти московско-новгородское единство и использовать помощь шведов для восстановления государственного порядка в XVII веке, так же как и во времена Рюрика».

Вполне вероятно, что если бы Густав II Адольф отпустил Карла Филиппа в Россию, то его кандидатура на соборе имела шансы на успех. Однако Густав II Адольф, не желая приносить территориальные интересы в жертву династическим, решил взять бразды правления в оккупированных Новгородских землях в свои руки. Поэтому он задерживал отъезд королевича. Когда он, наконец, разрешил ему поехать в Выборг, время было упущено, царём уже был избран Михаил Романов.

В июле он был венчан на царство, а в августе из Новгорода в Москву было отправлено посольство архимандрита Дионисия. Послы должны были сообщить о прибытии шведского королевича в Выборг и об отправлении «от Ноугородского государства» в Выборг посольства архимандрита Киприана и тем самым побудить людей Московского государства вспомнить «прежний свой с Ноугородцким государством совет и присланной свой приговор за руками (23 июня 1611 г.)» и отправить в Выборг полномочных послов от «Московского государства и от всех государств Российского царствия» для заключения договора. То есть члены посольства должны были вести в Москве агитацию за Карла Филиппа в то время, когда на московском престоле уже сидел Михаил Романов.

Отправляя посольство Дионисия в Москву, новгородцы знали об избрании Михаила Романова. В грамоте, переданной новгородскими послами Карлу Филиппу в Выборге 28 августа, было сказано: «Мы можем признать, что в Московском государстве воры одолели добрых людей; мы также узнали, что в Московском государстве казаки без согласия бояр, дворян и лучших людей из всех чинов, ради своего воровства на Московское государство поставили государем Михаила Романова». В таком случае, посольство Дионисия можно считать выступлением новгородцев против избранного царя. Что же толкнуло новгородцев на такой шаг?

Во-первых, неуверенность в прочности новой власти. Многим казалось, что положение Михаила Фёдоровича не может быть прочным, поскольку он поставлен на царство казаками «без воли бояр, воевод и лучших людей всех чинов». До новгородцев доходили слухи о том, что «он сам не желает быть государем», «не желает принимать на себя управление». По свидетельству боярского сына Никиты Калитина, Дмитрий Пожарский уже после избрания Михаила Романова «открыто говорил в Москве боярам, казакам и земским чинам, что как только они примут его своим Великим Князем, не долго сможет продолжаться порядок, но им лучше стоять на том, что все они постановили раньше, именно не выбирать в Великие Князья никого из своих одноплеменников, т.к. с ними не было никакого счастья и удачи».

Во-вторых, новгородцы не без оснований опасались, что после избрания Михаила Романова Густав II Адольф попытается подчинить себе Новгород и заставит его присягнуть Шведской короне. Поэтому члены посольства Киприана отказались принести требуемую шведскими комиссарами присягу королю, а поклялись верно служить королевичу, присяга которому в той ситуации была определённой гарантией против унии со Швецией.
Следует также учитывать то обстоятельство, что новгородские дворяне нуждались в сильной власти, которая могла бы защитить их собственность, и эту власть они искали у шведов.

Переговоры в Выборге стали последней страницей в истории шведского кандидата на московский престол. Они зашли в тупик, поскольку стороны не смогли решить вопрос о переходе Карла Филиппа в православие, на чём категорически настаивала русская сторона. В то же время новгородские представители отказывались вести переговоры от всего Русского государства, на чём настаивали шведы.

В конце 1613 г. в Выборг пришло известие о том, что Михаил Фёдорович признан царём всеми русскими областями за исключением Новгородской земли. 12 января 1614 г. Густав Горн объявил новгородским послам, что в такой ситуации принц не может поехать в Новгород и возвращается в Стокгольм.
Посольство Дионисия в Москве также не выполнило своей задачи, но, как отметил Г.А.Замятин, «оно не прошло бесследно… Из документов, а также из устных расспросов новгородских послов московское правительство узнало об опасности, надвигавшейся со стороны Новгорода Великого: в Новгороде мог утвердиться другой правитель, грозило полное отделение Новгорода от Москвы». Посольство Дионисия заставило царское правительство начать военные действия против шведов, чтобы изгнать их из Новгорода.

Можно предположить, что правительство Романовых осознало мотивы поведения новгородцев и отнеслось к ним более снисходительно, чем некоторые исследователи, оценивавшие их отношения со шведами не как компромисс, а как измену. В этой связи особенно важным представляется вывод петербургского историка А.А.Селина о том, что «процесс возвращения Новгорода был политически продуман, Москва объявила полную амнистию всем служившим при шведах и воевавшим против москвичей в 1614-1616 гг., а также зачёт всех служб и пожалований. Объявление социального мира в Новгороде было своевременным мудрым поступком московских правителей».

Геннадий КОВАЛЕНКО