Хождение на край державы

25 августа 2017, 12:28 / 0

После разговора о судьбе «дальневосточных гектаров», брать которые правительство уговаривает россиян, вспомним, что однажды нас, новгородцев, уже заманивали на берега Тихого океана. Сегодня новгородцы такой перспективой не прельстились. А век назад?

Конец XIX и начало XX в. ознаменовались массовым переселением населения из Европейской части России за Урал. Помимо традиционной попытки решить сельскохозяйственную и земельную проблему путём экстенсивного освоения новых земель переселение использовалось правительством для колонизации пустующих окраин империи с одновременной их русификацией и распространением там православия. 

Туда, где течёт Новгородовка

Особенно активной кампания по переселению на восток империи стала со строительством Транссибирской железной дороги, начатым в 1891 г. В конце 1896 г. в составе министерства внутренних дел было образовано Переселенческое управление. Тогда же государь утвердил положение о посылке в Сибирь ходоков от отдельных семей,  по которому сначала к местам переселения для разведки могли отправиться представители семей или крестьянских общин присмотреть будущее место жительства. Им предоставляли ссуду на проезд туда и обратно.

Одним из основных дальневосточных богатств являлось обилие рыбы, поэтому край нуждался не только в земледельцах, но и в рыбаках. Местным рыбопромышленникам в путину катастрофически не хватало рабочих рук. Сезонных рабочих в крайне малонаселенной местности было не сыскать, редкие поселенцы занимались земледелием, охотой или устраивались на заработки на золотоносные прииски. Обживать побережье Японского моря решили приглашать потомственных рыбаков из европейской части России.

Одним из первых вопрос о переселении рыбаков на Дальний Восток поднял председатель переселенческого управления во Владивостоке Ф.Ф. Буссе ещё в начале 1890-х гг. Первый посёлок рыбаков-переселенцев Промысловка на берегу Японского моря возник в 1891 г. Основан он был выходцами из Астраханской губернии. Позднее Ф.Ф. Буссе направил докладную записку министру внутренних дел В.К. Плеве с предложением переселения потомственных рыбаков из Прибалтики.  Вскоре на побережье Японского моря появились новые топонимы с эстонскими и латышскими корнями.

К тому времени там уже имелись географические объекты с «новгородскими» именами. Бухта Новгородская, расположенная в западной части залива Посьета, была открыта во время плавания фрегата «Паллада» в 1854 г. и описана другими экспедициями в 1859 г. Имя бухте дал генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьёв-Амурский. От бухты получил название и полуостров, отделяющий её от акватории залива Петра Великого. А в 1860 на этом полуострове был основан береговой пост Новгородский.

Между прочим, именно Н.Н. Муравьёвым-Амурским были сделаны первые попытки населить пустынные места Дальнего Востока (по рекам Амуру и Мае) с помощью добровольных переселенцев. Попытки завершились неудачей, и дальнейшее освоение территории происходило «по наряду» забайкальскими казаками.

Уже во второй половине XX в., в 1972 г., в указанных местах появилась река с названием Новгородовка (бывшая Черухе). Тогда же один из её притоков Чаэрхэ стал именоваться Правой Новгородовкой. 

От озёр - к морю

В начале 1900-х гг. в правительстве подняли вопрос о переселении на побережье Японского моря семейств рыбаков из озёрных областей европейской России. В те времена Озёрной областью называли обширную территорию на северо-западе европейской части России, в которую входили Псковская, Новгородская, Санкт-Петербургская и Олонецкая губернии. Из Новгородской губернии отобрали десять ходоков от рыболовецких семей из села Звад [Взвад] Старорусского уезда и Хутынской слободы. Если Взвад исстари слыл рыбацким центром в Приильменье, то Хутынская слобода похвастаться такой известностью не могла. Выбор для поездки рыбаков из слободы выглядит довольно неожиданным. Населённый пункт по соседству с Хутынским монастырём (ныне - деревня Хутынь) относился к Никольской волости Новгородского уезда. Монастырь с давних пор владел рыбными ловлями в разных местах. По-видимому, рыбаки Хутынской слободы обслуживали эти монастырские тони. В архивных документах середины XIX в. имеются сведения, как новгородский купец П.В. Сидоров заключил контракт с  монастырём, по которому  «подрядил ловцов - штатных служителей сего монастыря» в 1854 и 1855 гг. «ловить рыбу в водах, сему монастырю принадлежащих с открытия весенней ловли до осени». В 1890-х гг. монастырю принадлежали рыбные тони «в окружении монастыря, внутри дачи Хутынского военного округа» (вероятно, по Волхову и Малому Волховцу) площадью 102 дес. 136 саж. и на Сереберском озере (в пойме озера Ильмень около устья реки Ловать ) — 92 дес. 720 саж. Рыбаки могли арендовать и другие участки лова.

Из Хутынской слободы вызвались поехать на разведку крестьяне Осип Агапов, Иван Лукашев, Иван Воробьёв, Фёдор Агапов [Елисеев] и Иван Никифоров. Старорусских рыбаков представляли взвадские жители Николай Фролов, Александр Михеев, Григорий Фролов и Василий Тяполкин, последним из пятерых стал Михаил Никитин из села Новинки, расположенного в одной версте от Взвада. Приходская церковь села являлась храмом упразднённого Звадского монастыря.

Ходоки у Тихого

В апреле 1903 г. Новгородская казённая палата уведомила губернатора, графа О.Л. Медема, что Казначейством предоставлен в его распоряжение кредит на 1500 руб. для расходов по «казённо-коштному» переселению рыбаков. В самом начале мая новгородское казначейство из этой суммы выделило О.Л. Медему 200 руб. для покупки необходимых предметов рыбакам, «отправляющимся для разведок в Приамурский край». Почти одновременно такая же сумма понадобилась для покупки билетов ходокам из Хутынской слободы. Приобретение билетов от Новгорода до станции Манчжурия Забайкальской железной дороги было поручено старшему чиновнику по особым поручениям при губернаторе Н.И. Ледковскому. Одновременно было перечислено 700 руб. в Старорусское казначейство на депозит земскому начальнику 2-го участка Старорусского уезда Ю.Б. Сесицкому для расходов по отправке ходоков из местных «рыболовов». Отъезжающим рыбакам были выданы специальные свидетельства для проезда по территории империи с определением их статуса ходоков.

Дорога до Владивостока, вероятнее всего, заняла у ходоков от двух с половиной до трёх недель, а с учётом возможных остановок и задержек  и пересадок (билеты были куплены только до станции Манчжурия), время в пути могло растянуться до месяца. Между Читой и Хабаровском железнодорожного сообщения ещё не было. Только к середине июня 1903 г. было открыто регулярное движение поездов по Китайско-Восточной железной дороге, связавшей Забайкалье (Читу) с Владивостоком и Порт-Артуром. Возможно, новгородские ходоки стали одними из первых её пассажиров.

Как бы там ни было, а к середине, в крайнем случае, к концу июня ходоки должны были добраться до места назначения. Во Владивостоке переселенческие власти для осмотра побережья Японского моря и предварительного выбора места поселения выделили ходокам шхуну. Удивительно, но приехавшим за тысячи верст ходокам не удалось с борта шхуны по-настоящему ознакомиться с территорией возможного проживания. Из-за изрезанности берегов и частых туманов побережье Японского моря во многом осталось для них терра инкогнита. Остановки по команде «заведующего шхуной» (неясно, идёт речь о капитане судна или специальном чиновнике, прикрепленном к ходокам) были сделаны только в 2-3 местах, отстоящих от Владивостока на расстоянии около 100 верст, и вовсе не там, где хотелось новгородцам…

Между тем, на родине отправившихся на разведку рыбаков местные власти проявляли определённую заботу о нуждах оставшихся без кормильцев семей. В июле 1903 г. новгородским губернатором было выделено 150 руб. на расходы по содержанию семейств ходоков Новгородского уезда, почти такая же сумма поступила родным старорусских рыбаков. При этом из последней суммы крестьянка Авдотья Никифорова на содержание семьи получила 99 руб. 45 коп., а в качестве вознаграждения семье ходока Василия Тяполкина его «сродственнику», крестьянину Николаю Тяполкину, выдали 50 руб.   Ближе к середине августа старшим помощником правителя губернской канцелярии А. П. Смирновым по поручению губернатора было выделено ещё 20 руб. на продовольствие семействам уехавших. В частности, семья Ф. Агапова получила 5 руб. К сентябрю на расходы по содержанию семей ходоков было отпущено еще 75 руб. 55 коп.

Новгородские ходоки вернулись домой в августе 1903 г. В середине марта 1904 г. Переселенческое управление попросило новгородского губернатора сообщить о результатах «промысловых разведок ходоков-рыболовов», возвратившихся из Приамурского края, а также уведомить о состоянии расчётов с их семьями по выдаче причитающихся им пособий. Земский начальник 2-го участка Старорусского уезда, опросив местных ходоков, изложил  выводы, сделанные в результате проведенных ими разведок. В самом начале своего представления он выразил сожаление об утрате ценного документа — дневника одного из ходоков, крестьянина из села Новинки Михаила Никитина, который  мог бы дать наиболее полную картину происходившего там с новгородскими рыбаками. Дневник был взят чиновником переселенческого управления, неким Архиповым, ещё во Владивостоке. Причём ни устные, ни письменные просьбы ходоков о его возвращении не возымели действия.

Главным положительным впечатлением, полученным ходоками во время дальнего путешествия, было «весьма значительное» обилие рыбы в посещенных ими местах. Однако, в случае переселения, рыбаки ставили перед властями ряд условий, и от готовности или возможности последних их выполнить зависело бы окончательное решение крестьян о переселении. Во-первых, рыбаки хотели бы иметь уверенность, что на местах их нового проживания будет налажен сбыт «сырой» рыбы. Требование это выглядело малодостижимым: до начала XX в. рыбный рынок в крае контролировался преимущественно китайцами, они же занимались оптовой скупкой даров моря.

Если бы не хунхузы...

Увидев в рыбаках-переселенцах опасность для своей монополии, они не только стали бойкотировать их продукцию, но и угрозами заставляли переселенцев отказываться от рыбного промысла. Например, выходцы из Прибалтики, наслышанные о мести китайцев, даже на какое-то время вынуждены были прекратить лов и заняться земледелием. Правда, в конце 1901 г. вступили в силу новые «Временные правила для производства в территориальных водах Приамурского генерал-губернаторства морского промысла», которыми разрешалось производство добычи и обработки рыбы только имеющим русское подданство. Иностранный промысел в российских дальневосточных водах запрещался. Но добиться соблюдения этих правил на местах в тех сложных со всех точек зрения условиях было невероятно трудно и требовало немалого времени. Рыбаки из соседних стран вовсе не собирались покидать облюбованные ими прибрежные российские воды. Например, в Японии ещё раньше был принят закон о поощрительных премиях за охоту и рыболовство в отдалённых (читай - в чужих) морях.

Новгородские ходоки, обоснованно опасаясь за безопасность своих семейств от «разбойников и хищных зверей», когда на расстоянии до 200 верст в округе не встречалось человеческого жилья, выразили желание создавать свои поселения рядом с имеющимися уже посёлками японцев и корейцев.

Опасения новгородцев были совсем не беспочвенными. Так, проводивший в те же годы изыскания на Дальнем Востоке писатель и путешественник В. К. Арсеньев в своей книге «По Уссурийскому краю» следующим образом охарактеризовал обстановку в тех местах: «В тайге Уссурийского края надо всегда рассчитывать на возможность встречи с дикими зверями. Но самое неприятное – это встреча с человеком». Особенно досаждали местным поселенцам банды китайцев-хунхузов. Вот какое определение понятию «хунхуз» дал в 1880 г. в Ф.Ф. Буссе: «Хунхуз, собственно, профессиональный разбойник, передающий ремесло своим детям, но название это даётся также всякому китайцу, занимающемуся разбоем даже вследствие случайных причин и временно». Впрочем, встречи с японскими и корейскими браконьерами, также как и с беглыми каторжниками из числа соотечественников, тоже не сулили переселенцам ничего хорошего...

Наконец, одним из заявленных рыбаками условий было получение на новом месте предметов первой необходимости по умеренным ценам. Ходоки считали, что при выполнении властями всех заявленных условий «переселяться было бы, безусловно, выгодно».

Составляя доклад губернатору, старорусский земский начальник «не счёл себя вправе умолчать» и об «отрицательных сторонах переселенческого дела». Так, новгородские ходоки, отзываясь с благодарностью о всех чиновниках Переселенческого управления,  с негодованием вспоминали об обращении с ними «низших служащих» на переселенческих пунктах. В свою очередь, новгородский губернатор, уведомляя Переселенческое управление о результатах разведки местных рыбаков, посчитал упоминание об изъянах в работе ведомства излишним.

Война с Японией, начавшаяся в 1904 г., очевидно, полностью сняла с повестки дня вопрос о переселении новгородских рыбаков на Дальний Восток.

«Не на безделье, а на тяжёлую работу»

В 1910 г. в «Волховском листке» по просьбе Губернской землеустроительной комиссии было бесплатно опубликовано воззвание Переселенческого управления под заголовком «К Святому делу». В нем говорилось, что за последние 3-4 года переселение в Азиатскую часть России достигло «громадных размеров». Кроме первоочередной задачи, стоящей перед правительственными переселенческими организациями по обеспечению материального быта переселенцев, стоит и другая неотложная задача по удовлетворению их духовно-нравственных и религиозных нужд.

Вот как была обрисована в воззвании духовная сторона переселенческого быта: «Переселенцы в своих глухих углах для церковного общения то наймут грамотея читать по праздникам богослужебную книгу перед иконами, снесёнными в одну хату со всего посёлка, то выстроят часовенку и в праздник собираются около неё, шепча известные на память молитвы, то купят колокол, чтобы хоть позвонить в него, торжественно собравшись всем миром к столбу, на котором он подвешен... Далеко ли такой жаждущей пастыря пастве попасть в руки лжеучителя...»

Святейший Синод своим определением постановил назначить сбор пожертвований для удовлетворения религиозных нужд переселенцев в день Святой Троицы в течение 5 лет по всем церквям империи. Перед сбором должны были читаться «особые на сей случай» проповеди. Полученные средства поступали в распоряжение учрежденного при Синоде Совещания по удовлетворению религиозных нужд переселенцев в зауральских епархиях и предназначались на построение храмов и церковных школ, устройство молитвенных домов, временных и походных церквей, для приобретения утвари к ним.

Словами «в помощь русским переселенцам» в праздник Троицы предварялся сбор пожертвований и в новгородских храмах. И именно так была озаглавлена публикация в «Новгородских епархиальных ведомостях» весной 1912 г., где были приведены вечерняя и утренняя проповеди протоиерея И. Восторгова, московского проповедника-миссионера, совершившего ряд поездок по местам переселения в Сибирь и на Дальний Восток. В  проповедях священника, в частности, говорилось: «Редко найдётся среди нас человек, который не видел бы, как идут переселенцы в дальний край <...> как они оставляют старые родные места, как едут в особых вагонах во множестве по железной дороге с женами и детьми, нередко с больными, во всем нуждаясь <...> все мы, хотя и сами не переселяясь, хотя и близкие наши не переселяются, однако, всем сердцем жалеем и любим переселенцев и всячески готовы им помочь. Русский народ любит нищих, помогает охотно бедным, хотя между ними часто бывают тунеядцы, воры, лентяи, пьяницы, попрошайки, которые просто живут на чужой счёт. Тем больше вызывают в нас любви и жалости переселенцы: ведь это все люди семейные, трудящиеся, они едут не на безделье, а на тяжёлую работу, на труды и лишения; ведь это полезнейшие люди для государства, полезные и для Церкви <...> ибо они делают православным обширный край...». 

А новгородским рыбакам из числа ходоков, возможно, еще долго снились невода, полные дальневосточной рыбой, которые им никак было не вытянуть из-за неподъёмной тяжести обильного улова... 

Александр КИРИЛЛОВ

Поделиться: