Чудо света площадью в 300 гектаров

Новгородцы первыми на Руси научились соединять людей письменным словом.

Знаю, что под шёлковой тканью пурпурного цвета – бронзовая скульптура: мальчик Онфим держит в одной руке палочку-писало, в другой – листок бересты со своим детским посланием.

Порфирный цвет покрывала вызывает ассоциации: порфирородный, багрянородный – эпитет, употреблявшийся в отношении детей византийских императоров. В византийской культуре Богоматерь изображается в царской порфире багряного цвета. Пурпур был императорским цветом.

Учёные-археологи, работающие в Великом Новгороде, констатируют, что, несмотря на тесную связь древнего Новгорода и Византии, именно византийских находок, в частности, печатей, в раскопках попадается не так много. Но под пурпурной тканью в уютно оборудованном скверике на улице Великой – символ настоящего сокровища Великого Новгорода, которое не уступает, а даже превосходит любую византийскую находку. Это берестяная грамота. 

Пока мальчик Онфим не доступен всеобщим взорам, до начала торжественной церемонии открытия памятного знака на месте находки первой берестяной грамоты мы разговариваем с автором скульптуры, новгородским художником и скульптором Сергеем Гаевым.

- Я устал, даже такая мысль была – аккуратно уйти, но так не делается, - говорит Сергей Михайлович. И, глядя в сторону памятника, добавляет: - Он нас сдружил, я надеюсь. Мягко свелись споры Новгородского общества любителей древности и «Руси Новгородской».

Речь о том, что выбран всё-таки именно этот вариант памятника – с мальчиком Онфимом.

- Его история идёт с 2011 года, - продолжает Гаев. - В Знаменском соборе я встречался с Валентином Лаврентьевичем Яниным. Он упирался, потому что мальчик на эскизе смотрел не на бересту, а как-то в воздух. И Елена Александровна Рыбина настаивала, чтобы взор мальчика был обращён всё-таки к бересте. И, пожалуй, они правы. Я согласился.

- Долго ли изготавливали скульптуру?

- Что меня смутило в этот раз. В спорах потеряли два месяца, и такой гонки у меня ещё не было. Это неправильно, но у нас, по-российски, всегда надо быстро делать. Здесь была такая скорость!

- За какое время вы его сделали?

- С мая, и позавчера, можно сказать, мы его завершили. Самим пришлось в Петербурге его собирать, чего автор не должен делать никогда. Но нас впустили на площадку литейщики, сварщики, сказали, что это беспрецедентно.

- Где изготавливали памятник?

- Изготавливали в трёх местах, в трёх литейках в Петербурге. Сейчас сезон, и все заняты, мы не вписались даже там, где обещали. Но на поверку, вроде бы всё получилось.

- Вы сами довольны результатом?

- Я вообще ситуацией доволен, за некоторыми исключениями. Холмик я видел побольше, но, видимо, когда уложили плитняк, площадка несколько «списалась», и высоты немного не хватает. Но спишем на то, что он интерактивный, ребятишки маленькие уже вчера с родителями здесь кувыркались, свою тряпичную лошадку на коника надевали. Мне в целом кажется, что получилась трогательная композиция. На четвёрку крепкую.

- Ваша работа в чём заключалась?

- Создать образ мальчонки. Пусть они аукаются – этот с тем, который рисует на набережной, но они из разного времени. Там ранец, фенечки висят, медвежонок - XX век. А этот с сумкой, в которой береста. «Вкусная» сумка получилась, девушки вчера обсуждали – что и по нынешним временам её можно носить. Понравится вам и настил мостовой, я чистый квадрат не делал, сместил доски, а одна передняя досочка - даже старая, проедена чуть-чуть. За коника переживаю. Маленький. Он из XIII века, настоящий. Я его лепил – оригинал Трояновский с Рыбиной предоставили. Полулошадка-полукрокодильчик, но милая штука. Ножки у мальчика - обратите внимание - там музыка в пальчиках.

С полувопросом-утверждением Сергея Михайловича, что с Вадима Боровых и Гаева в городе начались подвижки с «маленькой скульптурой» можно согласиться. Так же, как и с его мнением о том, что Новгород «город не простой, не подпускает такие штуки, чтобы баловаться, не пропускает чего-то проходного».

Свои речи на открытии памятного знака произнесли руководители области и города, благотворителя акции - Сбербанка России. Но самые важные и значительные слова были из уст главных соучастников торжества – учёных, археологов.

В аудиозаписи звучал голос академика Валентина Янина: «Находка грамот на бересте позволила другими глазами увидеть наше прошлое. Мы узнали много нового об экономике, политике, культуре, быте средневековых новгородцев. Но главное – мы пережили волнующее чувство соприкосновения с их заботами и мыслями, с их огорчениями и радостями. Знакомясь с берестяными грамотами, мы оказываемся участниками великого чуда воскрешения людей, умерших так давно, что, казалось, память о них исчезла навсегда. И вот они снова живы, снова торопятся рассказать о себе, о своём времени. Они так похожи на нас. Их духовный мир, их жизненные судьбы, их радости и огорчения, когда открываются нам, кажется, что нет пропасти времени между нами и ими, а есть только ещё не полученная нами корреспонденция прошлых веков».

Елена Рыбина, доктор исторических наук, профессор МГУ, член Новгородского общества любителей древности перефразировала слова руководителя Новгородской археологической экспедиции Артемия Владимировича Арциховского, сказав, что археологи этого события – установки памятника первой бересте после появления здесь в 1988 году первого, предварительного, знака – ждали больше 30 лет. Она напомнила, как была найдена первая берестяная грамота на Неревском раскопе в Новгороде в 1951 году.

- Действительно был открыт новый источник, который ежегодно пополняется. В этом – непреходящее значение открытия берестяных грамот. И сколько будут вестись раскопки в Новгороде, столько мы будем находить каждый год какое-то количество берестяных грамот, которые открывают нам такие страницы истории, которые неизвестны ни из каких других источников. Замечательно, что всё началось с Нины Фёдоровны Акуловой. Это первая женщина, первый человек, который прикоснулся к первой берестяной грамоте. Нина Фёдоровна увидела на бересте какие-то буквы, позвала студентку-археолога, которая руководила участком. Та позвала Гайду Андреевну Авдусину, которая была начальником раскопа. Гайда Андреевна бережно взяла этот свиток и пошла к Артемию Владимировичу Арциховскому, но в руки ему не давала, потому что он был человек неуклюжий. Арциховский буквально задохнулся, это хорошо описано у Валентина Лаврентьевича Янина в книге «Я послал тебе бересту…». Он действительно задохнулся от эмоций, от волнения и промолвил: «Я этой находки ждал 20 лет». На самом деле, как только начались раскопки в Новгороде в 1932 году, Арциховский знал, что в средневековой Руси писали на бересте, писали даже жития святых. И поэтому он постоянно следил за всей берестой, которую находили в раскопе.

Другая часть небольшого выступления Елены Рыбиной была обращена к «отцам города»:

- Берестяные грамоты – это главное, чем Новгород может гордиться. Это должны понимать все, и руководителям города не надо забывать об этом. Я понимаю, что жизнь у нас очень сложная со всеми заботами об экономике. Но нужно понимать, что культура нас поднимает, возвышает над материальной жизнью. Значение берестяных грамот очень велико, и за рубежом - от Америки до Японии - есть исследователи, которые занимаются берестяными грамотами. Мы находим грамоты каждый год, и, как сказал в своей книге Валентин Лаврентьевич, никогда не будет написана последняя страница в рассказе о берестяных грамотах.

Очень эмоциональным было и выступление Пётра Гайдукова, доктора исторических наук, члена-корреспондента РАН, руководителя Новгородской археологической экспедиции Института археологии РАН. Он рассказал о том, как 68 лет назад, через три дня после находки первой берестяной грамоты, Артемий Арциховский делился в письме к известному советскому археологу, члену-корреспонденту Академии наук СССР Сергею Киселёву впечатлениями о раскопках. Заканчивая описание трёх из десяти найденных на раскопе грамот, он написал: «Надеюсь, что такие находки продолжатся, и что для Новгорода береста будет иметь такое же значение, как для эллинистического Египта папирус. Древние новгородцы заговорят с нами сотнями живых человеческих голосов». Арциховский не ошибся в своих ожиданиях - к сегодняшнему дню в Новгороде найдено 1122 берестяные грамоты.

Грамоты мальчика Онфима были найдены спустя пять лет после обнаружения первой берестяной грамоты.

- Это произошло здесь, где мы стоим, в нескольких метрах от мальчика, воплощённого в металле, - говорил Пётр Гайдуков. - Это было 12 обрывков бересты, четыре рисунка. Это были донца туесков, которые, видимо, давала мама мальчику, чтобы он упражнялся в написании азбуки, написании первых слогов. Когда он уставал, он рисовал – всадника на коне. Здесь он писал своё имя – Онфим. Это были ученические заметки, как листочки из школьной тетради. Изученные Артемием Владимировичем Арциховским и воспетые Валентином Лаврентьевичем Яниным, эти грамоты превратили Онфима в выдающуюся личность. Он разошёлся по десяткам, сотням публикаций, по тысячам учебников. Его рисунки можно встретить в учебниках многих стран мира, не только России. Неведомый мальчик Онфим стал персонажем русской истории, подобно Ярославу Мудрому, Марфе Посаднице… Он занял своё место в истории благодаря тому, что эти невзрачные листочки мама не сожгла, а, может быть, вымела вместе с мусором на задворки усадьбы, и они сохранились.

Пётр Григорьевич обратил внимание на то, что берестяные грамоты очень уязвимы:

- Грамоту мальчика на памятнике трудно разорвать – она из металла. А листочки бересты, пережившие века под нашими ногами, очень хрупки. Их легко разрушить, их легко не заметить, легко потерять и по неопытности уничтожить. Трагически то, что они могут находиться в культурном слое, который в Новгороде иногда нарушается, уничтожается – строительными и другими работами. Те 300 гектаров русской земли, которые заключены в границах вала Окольного города XIV века, средневековый Новгород с его культурным слоем, - это некое чудо света. Но мы должны понимать, что примерно половины этого чуда света уже не существует. Люди всегда здесь жили, здесь строились здания с XVIII века, поэтому часть культурного слоя неизбежно уничтожена. Значительная его часть уничтожена после войны, и это было оправданно – город лежал в руинах, было не до археологии. Но с тех пор прошло несколько десятилетий, есть законодательство, которое сохраняет культурный слой. Поэтому, открывая этот замечательный памятник, мы должны помнить о том, что находится у нас под ногами, мы должны беречь это наше национальное достояние. Археологи – они ведь, как хирурги, если можно не копать – они не будут копать, потому что культурный слой был тысячу лет, он ещё подождёт других исследователей. От нас всех зависит, что получат наши потомки в XXII, XXIII веке. На этом будет зиждиться наша национальная история.

Наталья Григорьева, генеральный директор Новгородского государственного объединённого музея-заповедника, подчеркнула, что жить в городе, который хранит и дарует достоверную историю, - это не только радость, но и большая ответственность.

- Хочу заверить, - сказала она, - что наша археологическая коллекция, которая является эталонной, и в целом музейная коллекция, которая по праву называется энциклопедической, и, конечно же, коллекция берестяных грамот, которая насчитывает более 900 единиц, находятся в надёжных, верных, руках профессионалов.

«Даёшь новые археологические раскопки в Великом Новгороде и на новгородской земле!» - таков был её призыв к руководителям области и города. Смысл Наталья Григорьева пояснила - вернуть былую славу археологическим раскопкам в Великом Новгороде, где работали школьники и студенты. Стоит отметить, что в течение последних лет в городском бюджете не закладываются средства на эти цели.

В торжественной церемонии открытия памятного знака приняли участие представители древнерусских городов, где обнаружены берестяные грамоты - это Смоленск, Псков, Старая Русса, Тверь, Москва, Звенигород, Торжок, Рязань, Вологда, а также ныне белорусские Витебск и Мстислав.

О том, как в Москве была обнаружена первая берестяная грамота, и о московском взгляде на Новгород рассказал автор находки Сергей Чернов, ведущий научный сотрудник отдела археологии Московской Руси Института археологии РАН.  

- Это случилось в 1988 году, когда на Красной площади в Москве начались работы, которые потом были сопровождены археологическими раскопками. Долгое время нам не верили ни городские власти, ни серьёзная городская общественность, что это вообще нужное дело – копать в центре Москвы. 27 августа 1988 года была найдена первая берестяная грамота. И тут свершилось какое-то чудо, которое невозможно описать ни законами, действовавшими на ту пору, ни чем-то другим. Люди вдруг поняли, что обязательно нужно в Москве проводить раскопки, если здесь обнаруживаются такие уникальные документы. И здесь, конечно, огромную роль сыграла деятельность Валентина Лаврентьевича по сохранению наследия Новгорода. Мы почувствовали это, просто как какую-то силу. Все руководство города собралось на Красной площади, остановило работы, и после этого был принят закон об обязательности раскопок в Москве.

Гость из Москвы объяснил, почему он об этом вспомнил:

- Дело в том, что очень важно не только найти что-то. В истории человечества очень важно понять, что мы нашли. Понять, как мы сможем с помощью этого лучше жить дальше. Изучение истории – это прямой диалог с будущим. Что мне хотелось бы здесь подчеркнуть: когда были найдены берестяные грамоты в Новгороде, возникло две книги – всем хорошо известная «Я послал тебе бересту…» Валентина Лаврентьевича Янина и книга Льва Владимировича Черепнина, тогда академика, который доказывал, что берестяные грамоты Новгорода – это не письма, это акты, архивы боярских родов. Сейчас как-то странно даже думать, почему академик так полагал. Но когда мы нашли грамоту в Москве, мы нашли именно такие акты, которые Черепнин теоретически предположил в своей книге. Лев Владимирович, находясь в гуще истории Московской Руси, со всей её культурой и письменностью, не мог помыслить, что люди могли писать друг другу письма. Как учёный, он не мог принять этот факт, хотя это была фактически доказанная вещь. В Москве же начали писать совсем по-другому: лист бересты стали класть вертикально, писать столбцом на манер письма на пергамене, как в старину бы сказали – напергаменное дело. То есть это совершенно разные письменности. Весь секрет состоит в том, что мы и сегодня так же смотрим на Новгород, находясь, так скажем, в глубине своей московской русской ментальности. Это очень важно осознать: древний Новгород гораздо больше, чем мы думаем сейчас. Это ядро, стержень Древней Руси, который во многом был утрачен в силу известных исторических событий XIII-XV века. Вот так же, как академик Черепнин не мог помыслить древнерусскую письменность в её уникальной способности соединять людей, так же мы сегодня ещё не до конца понимаем, чем мы обладаем в виде культуры средневекового Новгорода, его политической культуры, политической истории. И это очень важно изменить. И мне думается, что работы Новгородской экспедиции смогут изменить эту ситуацию, и мы, наконец, во всём объёме узнаем, чем мы обладаем. И это чрезвычайно важно для того, чтобы сегодняшняя наша жизнь шла лучше, чем она идёт.

Наталья МЕЛКОВА

Фото: Александр КОЧЕВНИК

Поделиться: