Беседка для трезвых

Победа человека над алкоголизмом – это всегда история. История, полная перипетий, сомнений, преодолений. Никто из прошедших алкогольный ад не может быть уверенным в победе над ним до конца. Один стресс, одно послабление себе – и вчерашняя победа обернётся сокрушительным поражением, за которым вновь обретённая личность снова рассыплется на куски. Программа «Анонимные алкоголики» в Великом Новгороде помогает зависимым и созависимым людям справиться со своими демонами и отыскать себя – того, настоящего.

Умей вертеться

В актовом зале «Катарсиса» три человека сидят за столом – две женщины и один мужчина. Каждый из них принёс с собой свой персональный ад.

- К нам люди приходят из разных мест, - прерывает молчание Ирина. Она говорит размеренным, успокаивающим голосом. – В лечебных учреждениях наши визитки лежат, в Интернете многие о нас узнают. Из реабилитационного центра нам людей присылают. Собираемся пять раз в неделю. Собрание идёт час или полтора. В субботу занятие открытое – может прийти любой человек с улицы. Это если вам, например, делать нечего, то можете с мамой к нам прийти.

Ирина иронически улыбается и смотрит прямо в глаза, пытаясь ухватить реакцию. Потом  добавляет: «шутка, конечно». Ну, кто знает – в каждой шутке есть доля шутки.

- Мы не приходим сюда поныть типа: «как мне херово, что я не пью». Я такие собрания видела в других городах, но это точно не поможет. На собраниях мы пишем размышления, - продолжает Ирина. - Это называется программа «12 шагов». Когда вы день за днём, час за часом записываете свои ощущения и впечатления. На собрании можно высказываться. Если приходит новичок,  задаётся тема так называемого первого шага. То есть каждый рассказывает о том, что его привело в сообщество, почему он сейчас сидит на этом стуле и продолжает сюда ходить. Это обязательно услышать новичку, ведь он всегда - главный человек на собрании.

«Анонимные алкоголики» появились в Великом Новгороде в 2013 году. До этого попытки вызволить людей из плена зелёного змия не увенчивались успехом. Сделать борьбу с алкоголизмом осмысленной, чёткой и долгоиграющей получилось не сразу. В первые месяцы на собрания приходили по одному, по два человека. Сейчас их - около двадцати.

- Я же это делаю не потому, что мне жалко бедных алкоголиков Великого Новгорода, - объясняет Ирина. – Не, ну мне их правда жалко, - усмехается она. – Тут работает принцип – «хочешь жить – умей вертеться». Мне жить хотелось. И жить хотелось трезво. И чтобы это получалось, пришлось отдавать. В первые два года действительно было много служения – бескорыстного, без оплаты, когда ты свои деньги тратишь. Но оно того стоит. Сейчас я смотрю на себя со стороны и понимаю, что живу намного лучше условно здоровых людей. Условно - потому что здоровых-то не бывает. Это была необходимость действовать, чтобы не замкнуться в себе.

Путём проб и ошибок Ирине с партнёрами удалось собрать не просто группу людей, страдающих одним недугом. Она никогда не называет «АА» группой. Всегда говорит, что это - сообщество.

На первый взгляд разницу уловить трудно.

- Есть 12-й шаг: «ты должен нести эту весть другим людям». Это один из шагов, которые нужно сделать для выздоровления. В основе лежит христианский принцип – только отдавая, ты что-то получишь, - рассказывает Ирина.  

Теперь понятно: группа – это люди, каждый из которых хочет, чтобы помогли лишь ему, и всё, а сообщество – это когда каждый хочет помочь другому. И через это помогает уже себе.

Белочка приходила

В жизни бывают периоды, когда вроде всё на своих местах. Утром ты на интересной работе, вечером дома с детьми и своей второй половиной. В таких ситуациях общество обычно ставит точный диагноз: «семейное счастье». Когда-то Ирина тоже «поймала своё счастье» – только совсем не семейное.  «Счастье» звалось бутылкой.

- Алкоголизм – это болезнь мозга, психическое заболевание, - рассказывает Ирина, заглядывая в глаза. - Это признано Всемирной организацией здравоохранения. И если я сейчас не пью, это не значит, что мы сейчас с вами выпьем по рюмашке и пойдём работать. Вы-то пойдёте, а я побегу искать приключений и «догоняться». Просто организм у нас так устроен. Медики уже всё объяснили: мы так перерабатываем алкоголь. У нас происходит отравление, и чтобы его загасить, нам нужно выпить ещё. До прихода в «АА» я была уверена, что все люди так пьют. Выпивают за столом, а потом дома «догоняются». Я же не знала, что люди укладывают детей спать, моются, убираются, ложатся спать сами… Думала, все пьют дальше ночь напролёт. Нет, оказалось можно жить по-другому.

Ирина не пьёт пять лет. За это время помимо уверенности в себе к ней пришло чёткое осознание – «если сорвусь, будет намного хуже и страшнее, чем раньше».

- Сработает эффект сжатой пружины.  Она так даст, что я, скорее всего, погибну. И это не пессимистичный взгляд, а вполне себе реальность.

Сцепив руки в замок и глубоко вдохнув, Ирина погружается в воспоминания о том времени, когда её демоны уверенно побеждали.

- Я пила очень сильно.  Ежедневно – плюс запои. И трезвости я никогда не искала, не хотела бросать. Хотя меня многие уговаривали – и муж бывший, и родители, и ребёнок, когда подрос. Это всё люди, которые меня любили. Но я  не понимала – зачем бросать пить. Да, это тяжело, страдает здоровье, денег меньше, белая горячка бывает. Но я была готова это терпеть. Всю жизнь у меня была мечта – научиться пить и не напиваться. Я просто не знала – чтобы не напиваться, мне просто не надо пить. И, знаете, ведь сейчас я не напиваюсь. Так что - мечты сбываются, Газпром.

В трезвость я пришла совершенно случайно и считаю это огромным чудом. Можно сказать, что  протрезвела за один день.  Очень сильно заболела и не пила три месяца, а потом  «слетела». Проснулась утром и вспомнила: я же вчера пила. А потом осознала, что на самом деле пью уже больше недели. И  даже не заметила – как это всё началось. Последний запой начался перед приходом в «АА». Он был самый тяжёлый, потому что алкоголь перестал действовать.  Вроде пью, а эффект лёгкости не наступает. А ведь для меня это всегда было способом забыться. Я никогда не ходила на дискотеки, мне не нужна была компания. Я очень рано стала пить одна. Главным было то самое забытьё. Я выключала телефоны, мне не надо было звонить «бывшим» – всё это меня не интересовало, я пропадала из жизни. Хотелось просто выпасть – чтобы я никого не трогала и меня тоже никто не трогал.

Алкоголь перестал работать, и стало очень страшно. А тут ещё впереди Новый Год, и я понимаю, что, скорее всего, буду опять бухать, как и раньше. А кайфа-то нет – и зачем тогда всё? И я просто набрала в Интернете: «Как бросить пить». Попала на форум «Анонимных алкоголиков». И вот картина: сижу пьяная и читаю их истории... На следующий день я туда   пошла.

Наверное, я не хотела бросать пить, потому что смысла в этом не видела. Вот какое в этом удовольствие? Лучше жить в дерьме, вечно грязной, но не осознавать всего ужаса. В сообществе я увидела таких же людей, как я.  Лишь с одной разницей: они не пьют и с ума не сходят. Потому что, наверное, самое страшное в жизни – это сойти с ума на трезвую голову.

С трезвостью в жизнь Ирины стали приходить смыслы.

- Я поняла, что не зря живу на этом свете. Приходящих в сообщество людей – очень много, а трезвыми остаются единицы. Поэтому я считаю, что мне здорово повезло. Ведь я осталась трезвой, даже не желая этого. Потому что я, честно говоря, хотела умереть. Но, как любой нормальный алкоголик, я боялась что-то с собой сделать, потому что «вдруг не до конца». И потом будешь лежать парализованной – даже рюмки никто не нальёт. В сообществе я осознала, что могу помогать другим людям – что сейчас для меня бесценно. Потом уже идут семья и работа. Я, кстати, всегда работала руководителем.

Это изрядно помогало Ирине в… обслуживании своего алкоголизма:

- На это я тратила очень много денег и времени. Приходилось платить милиционерам, врачам, таксистам, людям, которых я избивала, когда была пьяная.  Ведь когда я болею, все вокруг это видят, а я нет. И я в этот момент не хочу выздоравливать, потому что мне там, - Ирина указывает на пол, - мне там хорошо. Мне хорошо с этими глюками, хорошо с этими людьми, которых я вижу и с которыми разговариваю. Но потом что-то происходит. В один прекрасный момент я проснулась и поняла, что никогда не буду пить «по-хорошему». Я всегда буду пить так отвратительно – и всё. Просто внутри что-то щёлкнуло.  Поэтому мне и повезло. 

Так извилистая жизненная тропа, усыпанная пустыми бутылками, привела Ирину к вполне чётким жизненным принципам.

- На втором месте у меня семья – сын, муж. Всё то, что я обрела в последнее время. Но на первом месте, конечно, трезвость. Не будет её – ничего не будет. И тогда никто меня не удержит – ни сын, ни муж, ни собака, ни ответственная работа с деньгами. Ничего.

Спрашиваю – почему так? Ирина моментально отвечает: «Я просто знаю себя».

Четыре сферы

В кабинете психолога «Катарсиса» Ирины Черенковой много агитматериалов. Рассматриваю их, параллельно меня мягко  допрашивают на тему алкогольных пристрастий. После пятиминутной беседы, надеюсь, становится ясно, что я вроде не безнадёжен. Поэтому плавно переходим на тему сообщества «Анонимных алкоголиков».

- Это очень хороший инструмент, чтобы остаться трезвым, - уверена Черенкова. - И слава богу, что в нашем городе такой есть. На самом деле, далеко не везде в России встречается позитивный опыт в создании таких сообществ. Великий Новгород в этом плане – отличный пример.

Начинаю уводить к крамольным мыслям: мол, может у нас люди спиваются, потому что жизнь вокруг не ахти. За это сразу же, судя по взгляду, мысленно получаю от психолога по башке.

- Я не хочу верить в то, что наше общество слишком инфантильно, - говорит Черенкова. – Оно состоит из разных людей с разным уровнем образования.

- То есть алкоголизм – это всегда индивидуальная проблема конкретного человека?

- Нет, - улыбается Черенкова. – Но и не только социальная. Зависимость во всех лечебных программах и у всех наркологов считается болезнью четырёх сфер – био-, психо-, социо- и духовная. То есть это не про силу воли и не про «тяжёлые времена настали, вот я и пью». Зависимым человек становится именно тогда, когда есть проблемы в этих четырёх сферах. Биологически может сыграть наследственность. В психологии – низкая стрессоустойчивость, мнительность, комплексы. Может быть, человек, проходя жизненные этапы, где-то застревал. Может, проблема в социуме. Есть ведь разница между человеком, у которого в детстве была своя отдельная комната, и тем, кто вырос в однушке на пятерых. У второго с большей вероятностью будут комплексы.

Разговор о духовном аспекте вывел нас на словосочетание «культура пития». Её, по мнению Черенковой, и быть не должно.

- Эти два слова вообще из разных областей, - поясняет психолог. 

- Но ведь алкоголь может быть частью национальной культуры? – встаю я на защиту духовных скреп. – У итальянцев есть вино, у нас – водка, у американцев – виски.

- Но это больше вяжется со словом традиция. Всё-таки культура – это что-то духовное. То, что делает человека лучше, а не ведёт его к регрессу.

Ну вот, так и рушатся в твоей голове бережно выстроенные парадигмы. 

Начинается оттепель

Великий Новгород имеет минимум два места, где хорошо знают Александра. Это видавшая виды беседка в родном дворе и наркологическая реабилитационная клиника. В первой он изрядно «поддавал» с местными алкашами. Во втором месте Александр разгребал последствия своих изящных кутежей. В клинику  он ложился с завидной регулярностью. И каждый раз за порогом клиники его снова ждал неприветливый мир, а с ним - очередной срыв и запой.

Порочную карусель удалось остановить лишь несколько лет назад. 

- «Анонимные алкоголики» помогают мне не сорваться. До программы я из «нарколожки» не вылезал, - говорит Александр. – Все их специалисты меня полечили. Не могу сказать, что они плохие – только болезнь эта неизлечимая. Я же воспринимал пьяную жизнь как единственно нормальную. Приезжал в нарколожку – там одни и те же рожи. И я думал, все так живут – попьют, полечатся, попьют, полечатся. Врачи несколько раз доставали меня с того света.

С 25-ти начались проблемы с работой. До этого времени я трудоустраивался официально, потом – нет. Потому что додумывал себе, что меня могут по статье уволить. Поэтому и не искал ничего путного. Выбирал такие работы, где начальства поменьше, где проходной нет. Меня и под статью для увольнения подводили, то есть сигналы были. Но я тогда не считал, что это связано с алкоголем.

В это время Александр чаще видел бутылку, чем родственников. И те, конечно, забеспокоились.

- Мама, бабушка, отец… У меня семья  обычная, можно сказать, советская. Папа водитель-дальнобойщик, мать на заводе работала. Отца в девяностые подкосило – автобазу закрыли, он начал на погрузчике работать. Стал выпивать, потом  спился. Умер довольно рано – в 43 года. Я тогда только из армии пришёл, мне 22 года было. Но не скажу, что склонность к алкоголизму как-то от семьи зависит. Наши собрания посещают многие  из вполне приличных семей. И наоборот, есть знакомые из детства – у них пьющие родители были, воспитанием не занимались. Но дети, когда выросли, этого недуга избежали.

- Алкоголь сыграл в смерти отца не последнюю роль. Вас это тогда ни на какие мысли не натолкнуло?

- Я с папой ругался сильно. Приходил к нему посреди недели пьяный и говорил:  «Зачем ты пьёшь?». За собой я, естественно, никакой проблемы не видел. Хотя на учёте у нарколога стоял с 22-х лет, но всё равно отрицал, что алкоголь мне как-то мешает жить.

Наркологи, правда, трубили об этом Александру довольно активно. Так он впервые и услышал словосочетание «Анонимные алкоголики».

- Мне сказали: сходи. Я спросил:  «А что они там делают?». Сказали, чай пьют. И я представил беседку в своём дворе, где утром сидят эти пропитые рожи. Они ещё ничего не нашли, поэтому рожи злые. В общем, представил я эту беседку и подумал, что в «АА» сидят какие-то идиоты. Поэтому не пошёл.

После каждой выписки из «нарколожки» он рассказывал сам себе сказку:  Александр обещал Александру завязать, найти девушку, машину купить. Но каждый раз сказке было суждено жить не больше одного месяца.

- Крайний раз врач посмотрела на меня и тут же запихала в реабилитацию, - вспоминает Александр. – В то время у меня появился страх.  На лечении я начал писать. И когда прочитал написанное перед группой, у меня реально полились слёзы.

От запоя к запою грустных историй о скандалах с родными и близкими накапливалось всё больше. Каждый день алкогольного «заплыва» был похож на предыдущий: утро  начиналось с рюмки, а вечер заканчивался громким падением на пол.

- Ваш последний запой длился две недели. Всегда было интересно – откуда деньги на такие марафоны?

- Алкоголик – это как трудоголик, - считает Александр. - Потому что я два или три месяца, когда не пил, прятался за работой. Работа  помогала отвлечься. В нашей книжке «Анонимные алкоголики» есть обращение к работодателям. Там описывается, что алкоголик в их глазах – это идиот высшей категории. Я работал сварщиком, и мне с начальником повезло:  он меня не увольнял, поэтому у меня всегда оставались какие-то деньги. Хотя до получки  никогда было не дожить, приходилось занимать. Потом запивал. Потом извинялся перед директором. Он прощал, разрешал работать дальше. Только благодаря ему жив и остался – я не голодал ведь, по помойкам не лазил.

Когда Александр лёг в клинику на двухмесячную реабилитацию, в кармане не было ни копейки.

- Врач позвонил начальнику, тот рассказал, что «специалист классный, только пьёт постоянно». И дал мне денег на реабилитацию, - говорит Александр.

Два месяца в клинике подарили ему не только трезвость, но и сильнейший страх её потерять.

- Просто я увидел, что творил, пока пил. А алкоголь для меня всегда был как праздник. Я выпью – и весь такой будто на мотоцикле, сзади девочка красивая. А тут мне открылась обратная сторона. И стало страшно вернуться в тот ужас, в котором я жил.

Этот период Александр называет одним из самых тяжёлых в жизни.

- Я никогда не думал, что болен. Просто думал, что много пью. Поэтому закодировался. Устроился на работу, жизнь наладилась. И вот я иду по двору – чистенький, беленький, с деньгами в кармане, все родственники за меня рады. А я иду – у меня на душе чёрная полоса. Заглядываю в эту беседку, а там мужики сидят, портвейн жрут и о работе рассказывают. А это прям моя тема была – про работу поговорить. Потом раскодировался. Иду по двору – на голове чёрт пойми что, джинсы в грязи, родственники в слезах. А у меня пошла белая полоса. У меня душа наполнилась чем-то. Я не мог долго с пустотой внутри ходить, поэтому и бросал хорошо оплачиваемые работы, девушек, которые меня любили. Просто алкоголь вытеснял это всё. Эта тяга была сильнее всего.

В общем, кодировка не помогла.

- Потом мне опять посоветовали «Анонимных алкоголиков». Мне вообще казалось, что это врачи придумали – чтобы было, куда алкашей сплавить. Про сообщество и не слышал. Пришёл и впервые за всю жизнь почувствовал, что нахожусь с такими же, как я. Ведь алкоголизм – это совокупность проблем. И я всегда думал, что будет достаточно просто бросить пить. Но потом просто вспомнил – я ведь трезвый был ещё хуже, чем пьяный. Злой на всех ходил, огрызался.

До причин своей внутренней дисгармонии Александр докопался намного позже.

- Моей главной ошибкой было то, что я не любил себя трезвым, - считает Александр. – Думал, лучше уж буду пить. С алкоголем я становился тем, кем хочу. Будто пазл какой-то складывался. Выпивший, я становился добрым, отзывчивым. Я был лучшим в мире собеседником – «сам ничего не знаю, но вам объясню». Когда я пил, у меня начиналась жизнь.

В 2013 году Александр сказал алкоголю «бай!». И пока держит данное себе слово.

- Сейчас моя жизнь начинает оттаивать. У меня появилась машина, выучился на права, хожу на йогу, хочу осваивать гитару. Мне 39 лет, а я вот некоторые вещи делаю первый раз. На той же йоге полный зал девчонок. И я стою, как первоклассник, думаю – заходить, не заходить… Да, трезвым-то я и не жил никогда.

Ещё Александр недавно бросил курить   

«Мне помогает»

Беседа с психологом Ириной Черенковой тоже чем-то похожа на беседу алкашей в беседке во дворе Александра. В смысле  - говорим про работу.

- Некоторые люди, например, алкоголем снимают стресс. После работы пропустят стаканчик-другой для разгрузки. Это разве опасно? – спрашиваю я.

Черенкова подозрительно улыбается:

- Есть такой психологический термин – интеллектуализация. Это защитный механизм, им пользуются многие наркоманы.

- И в чём суть?

- Это когда я объясняю на примере известных людей - художников, политиков, музыкантов: мол, он же употреблял наркотики, но зато какие замечательные тексты писал или музыку. Но я, честно говоря, не знаю никого из творческих людей, кто бы сказал, что писал что-то под алкоголем или наркотиками. В нетрезвом состоянии ты думаешь, что создаёшь что-то великое или гениальное. А назавтра оно оборачивается бредом. Интеллектуализация вообще свойственна зависимым людям.

- И они всегда будут неправы?

- Об этом надо спрашивать каких-то известных людей. Спросить – были вы под чем-то, когда писали или нет? У меня бывали пациенты, которые говорили, что алкоголь помогает им… работать, например. Или музыку писать. Говорят, так лучше получается - и начинают усердно оправдывать свою зависимость. Непременно со ссылками на Голландию, где это легально. Всё это - защитный механизм: такие люди изначально приходят с очень низкой мотивацией к выздоровлению. Но нет ни одного зависимого, который не хотел бы завязать. Он может на первых этапах бравировать – в силу своей беспомощности, непонимания, как это прекратить. Потому что психически здоровый человек всегда знает, что зависимость ему вредит и мешает. Да даже если она помогает в творчестве!.. - Ирина резко прерывается: - Но человек ведь не из одного только творчества состоит. Обычно начинаются разлады в семье, на работе. Надо шире смотреть. А человек с низкой мотивацией, как правило, может смотреть лишь в одну точку.

Есть у зависимости, по словам Черенковой, и ещё одна сторона, к которой, честно говоря, и не знаешь, как относиться:

- Часто так бывает – алкоголик, а с другой стороны трудоголик, золотые руки.

- Почему так?

- Человек, например, хотел выпить чуть-чуть, но у него случается срыв – он же зависимый. Так можно натворить столько, что потом придётся восстанавливаться, самоутверждаться. А как это сделать? Зарабатывать бонусы, помогать близким, работать в три смены, строить дачу, покупать машину. Многие говорят, что следующий срыв наступает после того, как «всё только восстановилось». И тут надо спрашивать с общества. Оно должно понимать, что алкоголизм - это болезнь, что зависимый сам себе не принадлежит. Поэтому ему надо, конечно же, помогать. Один человек со своей проблемой не справится.

«Хотелось выйти в окно»

Надежду в стены «Катарсиса» привела не болезнь, а борьба за жизнь другого человека.

- Я пришла на группу для созависимых в полном отчаянии, подавленная и расстерянная, - рассказывает Надежда. - Моя жизнь полностью подчинена была воле и желаниям другого человека – отца моих детей. Я жена алкоголика, жила в иллюзиях что этот запой последний, при этом всю ответственность за семью брала на себя.

Надежда вспоминает, что за годы существования с алкоголиком её переполняли гнев, ярость, злость, раздражение. Понять это ей помогли на группах для созависисых в «Катарсисе». Созависимые - это люди, чья жизнь полностью подчинена воле другого человека, даже если тот этого не осознаёт. Созависимые – это жена алкоголика, который живёт от запоя к запою, а она при этом тащит на себе семью и надеется, что «он же исправится». Это мать наркомана, которая видит, что её сын медленно умирает, но продолжает делать всё, чтобы у него нашлись деньги на новую дозу.

Такие люди, как правило, сами не замечают, как оказываются в ловушке. И Надежда помогает им найти выход. 

- Четыре года назад мы с единомышленницами собрали группу «Ал-Анон». Это содружество родственников и друзей алкоголиков, которые делятся друг с другом опытом в решении общих проблем, делятся силами и надеждами.

- Мне нужно делиться опытом того, как я вышла из безумных отношений, в которых  находилась, - рассказывает Надежда. – Лишь отдавая, мы получаем. Это даже не безумная жажда, это просто потребность – как почистить зубы. Если я отдаю свой опыт в сообществе, если я полезна другим, то я живу полноценной жизнью. У меня это на первом месте. И если я перестану это делать, то  ужас, который я пережила, вернётся в мою жизнь.

Свою бывшую зависимость Надежда называет «отцом моих детей». У того, в свою очередь, была непомерная тяга к алкоголю.

- Я пряталась за него, - тихо говорит создатель группы созависимых. – У меня не было собственной жизни. Но получалось так – одному надо пить, а второй надо страдать. Я думала, что так живут все люди. У моей бабушки было так, у моей мамы тоже. То есть, один живёт эгоистичной жизнью и пьёт, а решаю за него все проблемы, чтобы изобразить успешную семью.

Крайняя точка приближалась медленно. Оттого масштаб семейного бедствия, копившийся годами, в момент осознания показался Надежде несовместимым с жизнью.

- Дочке тогда было два года, сыну - 17 лет. Я стояла у окна девятого этажа и хотела выйти в него. Я жить не хотела, не понимала, что происходит. Мне было очень больно, я всех вокруг ненавидела.

- Что довело вас до такого состояния?

- Я жила с человеком двадцать лет. Он отличный специалист, строил прекрасные коттеджи в городе. Но в последнее время он не заканчивал свои проекты, их заказчикам отдавала я. Каждый раз я просила его не браться за новый, но он продолжал. Он зарабатывал много денег – проблем с ними не было. Но была жажда убить его, потому что каждые два месяца он запивал на неделю. Он не смог присутствовать на крещении дочери – был в запое. Это я сегодня понимаю, что не мог, не было выбора – заболевание очень коварное и выбора нет. У меня тоже не было выбора - в душе были пустота и боль от незнания и непонимания что такое – алкоголизм. И в эту точку меня привели мои ожидания и иллюзии.

Они же, в свою очередь, рождались из слов - слов покаяния бывшего супруга при выходе из запоя.

- Каждый раз он приходил с  чувством вины, - вспоминает Надежда. – Дома уже несколько лет он не пил, так как я начинала устраивать гладиаторские сражения – разбивала стекла на балконе, кидала в него заварочные чайники, хоть они и попадали в стену. Я одержимо желала его трезвости. Когда он возвращался после запоя, в фокусе была только я – какой он плохой, а я прекрасная. Моя мама про такие моменты говорила, что у него «голова ниже одного органа опущена». Он уверял – больше никогда, это последний раз. И я верила. А дальше, как в кино:  постельная сцена, всё хорошо. Проходит два месяца – и всё то же самое. Да, ради меня он полежал в реабилитационном центре два месяца – поставил галочку. Три месяца мы жили прекрасно. А потом - снова запой.

Вообще Надежда в выражениях не стесняется. Говорит, «на отца моих детей у меня аллергия».

- У меня постоянно был гайморит и отваливалась спина – ведь на ней было столько ответственности за моих родных. За маму, которая живёт с алкогольно больным отцом, за мужа, за всех! Я физически была разбита, меня просто терпели на работе. Созависимость – это когда заболевают наши родные, а с ними заболеваем и мы. Появляется агрессия, ярость. Я даже не подозревала, что она у меня есть. У меня спрашивали – как я себя чувствую? Я говорила, что хорошо – а внутри раздражение, обида и чувство вины. И с таким букетом внутри я ходила, но его прятала. Я помню как стояла, мыла посуду и писала «Дневник чувств». У меня там – забота, добро, любовь. А в голове, тем временем, одна мысль: где эта сволочь опять бухает? И когда я это увидела, я поняла – что-то не так. На сегодня всё восстанавливается - моё психологическое, физическое и духовное состояние приходят в норму. И я хочу сказать спасибо «Анонимным алкоголикам», группе «Ал-анон» и группам для созависимых. Спасибо за мою жизнь.

Сейчас Надежда моет посуду спокойно.

Проблема созависимых – одна из самых сложных в работе психолога Ирины Черенковой.

- Иногда зависимому легче объяснить, что он зависим и отработать с ним, чем его супруге рассказать, что он - больной человек, - констатирует Черенкова. – Там сопротивление ещё сильнее.

Но за последние десять лет, по словам психолога, ситуация в нашем городе заметно улучшилась.

- Уже не вижу тех жён или матерей, которые приходят на приём вместе с больным. Когда она сидит и за него отвечает:  «Ой, знаете, мы столько пьём!». Хоть это прекратилось – и это большой сдвиг в обществе. Ведь можно сказать, что «виноват он, тогда и ответственность не на мне». А то, что ты с ним живёшь 25 лет и всё это время он «употребляет», ни о чём не говорит? Почему ты с себя снимаешь ответственность?

- Вот вы говорите, что сейчас ваши «клиенты» перестали приходить на приём с  родствениками. То есть, они стали более безответственными?

- Нет. Просто он, к примеру, лечится от зависимости, а она – от созависимости. И они должны хотя бы изредка посещать психотерапию вдвоём. Другое дело, если он, например, лечится, а она нет, то им будет в несколько раз тяжелее. В таких случаях пациент приходит ко мне и говорит: «Меня в семье никто не понимает».  Потому что они не могут оказать поддержку со стороны, ведь не понимают – какой титанический труд человек проделал над собой. Он научился смотреть правде в глаза, а родственники его не поддерживают. Они же думают:  отказался от алкоголя, и всё - теперь в театр будем ходить, в кино. То есть предъявляют к нему требования, как к обычному человеку, а он ведь - больной.

И тут главное – сделать так, чтобы человек не считал себя виноватым.

- Надо объяснить, что это болезнь.  Наша цель - снять со всех вину, но наделить всех ответственностью. Есть другой, более важный вопрос: а что потом?

 

Ирина, Александр и Надежда встают из за стола в актовом зале «Катарсиса».

- У нас теперь появился шанс выбирать, - объясняет Надежда. – Теперь я могу решать – страдать или нет. У меня появился выбор. А раньше это всё включалось, как по щелчку. И тут кого куда понесёт:  кого - в «употребление», кого - в страдание.

Двери актового зала закрываются. Сеанс окончен.

Матвей НИКОЛАЕВ

Фото в заголовке: Сергей БРУТМАН

 

Расписание собраний группы «Сегодня» (ул. Хутынская, 91):пн., ср., пт. - 18.30, сб., вс. – 17.30