«Волчьи» огни губернского города

В конце XIX в. путник, въезжавший в Новгород ночью, не сразу и понимал, что оказался в губернском центре, так как окраины города не освещались вовсе, а смутные очертания домов, заборов и садов вполне можно было принять за лесной массив.

С тележкой на дистанцию

В те годы источником света на улицах служили керосиновые фонари, а освещение города отдавалось в подряд частному лицу с торгов. Тот, в свою очередь, нанимал работников для обслуживания фонарей, так называемых, фонарщиков. В их обязанность входило зажигание и тушение фонарей, заправка ламп, протирка фонарных стекол и ламп от копоти и пыли, при необходимости, ремонт фонарей и замена вышедших из строя столбов. За каждым из фонарщиков был закреплён определённый маршрут - дистанция. На дистанцию они обычно выходили с корзиной или тележкой для переноски или перевозки ламп. А ещё фонарщики носили специальные знаки-бляхи.

Освещение в НовгородеКеросиновые фонари подвешивались на кронштейнах к деревянным или чугунным столбам на высоту от 2,5 до 4 м. В фонари вставлялись керосиновые лампы. Фонари, подвешенные на тросиках, спускали и поднимали вручную или при помощи небольшой лебёдки, укрепленной на столбе. После подъема фонаря трос или лебёдку запирали специальным замочным устройством. Иногда, чаще в зимнее время, когда спуско-подъёмный механизм обледеневал или выходил из строя по иным причинам, фонарщикам приходилось пользоваться приставной лестницей.

«Подряд освещения города фонарями» с 15 августа (даты приведены по старому стилю) по 15 апреля 1881 г. получил по контракту новгородский мещанин Явнер Стуринский за плату ему по 18 руб. (на следующий год плата повысилась на 25 коп.) за каждую «освещённую ночь». По сигналу с пожарной каланчи фонарщики начинали зажигать фонари. В конце месяца брандмейстер и назначенный член управы предоставляли в управу донесение-справку о количестве освещённых ночей и имеющихся в работе контрагента тех или иных нарушениях.

Фонари зажигались не каждый раз: в ясные лунные ночи на освещении экономили. Выходило, что около трети ночей город оставался только при лунном свете. К примеру, в 1881 г. в январе и августе освещались 20 ночей, в феврале, марте и апреле — 21, в сентябре - 23, в октябре и декабре - 24, в ноябре - 25.

Замечания и жалобы на работу контрагента по освещению улиц поступали не только от простых обывателей, но и от стражей порядка. Так, новгородский полицмейстер в августе 1881 г. уведомлял управу, что накануне фонари на «Чудинской» улице и «вновь устроенному шоссе» к железнодорожному вокзалу были зажжены лишь в 11 час. вечера. В результате дознания выяснилось, что работник, зажигающий фонари, «по случаю нанесения ему извозчиком толчка упал и несённые в корзине лампы рассыпал по дороге». Из ламп вылился керосин, и фонарщик вынужден был возвратиться к подрядчику на дом и заправить лампы снова. Вследствие происшедшего фонари «на дистанции» оказались зажжены позднее. По условиям контракта «за негорение одного или нескольких фонарей в течение ночи или преждевременное погашения фонаря» с подрядчика взыскивалось по 50 коп. с фонаря. Очередное заявление «домовладельца» Н.И. Богдановского (издателя и редактора «Волховского листка»), подтверждённое гласным городской Думы И.С. Государским, о «небрежном» освещении на их участке, выражавшемся в тусклом свете и крайне коротком периоде горения ламп (2-3 час.), привело к наложению штрафа на подрядчика в размере 2 руб. 50 коп. 

Света нет - Америка виновата 

Освещение в НовгородеВ конце июня 1889 г. переторжку на подряд городского освещения выиграл московский купец I гильдии М.М. Виленкин, снизив плату до 14 руб. 50 коп. и убавив после своей победы с каждой освещённой ночи ещё по 35 коп. Уже с августа в управу с завидной регулярностью стали поступать сообщения от брандмейстера, гласных, полицмейстера, помощника пристава и простых горожан о несоблюдении контрагентом кондиций. Фонари зажигались неисправно, а многие горевшие гасли задолго до рассвета. Из-за постоянного отсутствия иногороднего купца в губернском центре было весьма трудно добиться его появления в управе для объяснений.

Сам Виленкин обвинения в свой адрес «не находил заслуживающими уважения». По его словам, керосин во все лампы наливался в одинаковых количествах, и фонари всегда горели до 6 час. утра, что подтверждали и фонарщики. При этом купец допускал вероятность того, что «между прочими бочками керосина замешивается бочка американского <...> который от холода сгущается, вследствие чего лампы потухают». В свою очередь, подрядчик вопрошал: «Почему полиция, следя за правильным освещением, замечает негорящие фонари, а не замечает, как крадут лампы из фонарей и выбивают стекла? И в сказанную ночь на Конюшенной улице выбито из фонаря стекло, по С.-Петербургской - 3, а по Газонной площади выбиты 2 стекла, одна лампа украдена и одна найдена поломанной при столбе...»

Примечательно, что фонари после «осветительного сезона», в основном, снимались и убирались в кладовую, в которой, кроме фонарей, хранились лампы, аппарат для розлива керосина, ламповые стекла и т. п. Часть фонарей не снимали, оставляя их на местах, видимо, на экстренный случай. Так, в 1899 г. не сняли 39 фонарей, из них 22 - на Волховском мосту, 7 - на Московской улице, 3 - на Софийской площади, 2 - на центральной аллее в парке, по 1 - на Торговой площади и в ряде других мест. Отдельные фонари были установлены во дворах зданий. Например, освещались дворы губернаторского дома, бывшего дома Кузнецова, Николаевского детского приюта, Дома трудолюбия... 

Электричество пришло. Но керосин остался 

В октябре 1895 г. новгородским вице-губернатором был заключен договор с петербургской фирмой «Лангензипен и Кº» на строительство небольшой электростанции при губернской типографии. Энергию от станции, кроме обслуживания работы непосредственно типографии, предполагали использовать для освещения 6 дуговых фонарей в городе и 60 лампочек при типографии и Софийском соборе (по 30 штук на каждом объекте). По особому соглашению с Дворянским обществом кабель от станции был проложен до стен здания Дворянского собрания. К участию в расходах по сооружению станции были приглашены и городские власти с условием, что 4 дуговых фонаря, работающих от её энергии, будут установлены в центральной части города. Общий проект обошелся в 10 500 руб. Городская Дума согласилась единовременно ассигновать 1 500 руб.

2 из 6 дуговых фонарей должны были освещать памятник «Тысячелетие России» за счёт сумм, ежегодно ассигнуемых правительством на содержание монумента. Через несколько лет редакция «Волховского листка» от лица городских обывателей призывала управу заменить два керосиновых коптильника перед памятником электрическим освещением, как «это было прежде» и что «доставляло полное удовольствие гуляющим пред художественным мавзолеем славы и гордости государства российского».

Во время бури в конце 1895 г., ещё в период «пробного» освещения, шары электрических фонарей сильно пострадали, и их пришлось заменить новыми. В связи с нареканиями на неровное горение ламп представители «Лангензипен» также произвели установку аккумуляторов при станции.

28 ноября 1896 г. между Новгородским городским управлением и смотрителем губернской типографии был подписан договор, по которому из типографской электростанции должен подаваться ток на 4 дуговых фонаря. По указанию управы два фонаря установили у моста (рядом с часовней Чудного Креста и возле разводной части на правом берегу Волхова) и по одному - у ворот Летнего сада и на Газоне (на углу с Легощей улицей). Обязательный период горения определялся особым распоряжением управы, в котором заранее указывались дни и часы горения фонарей. В три «летних» месяца (май-июль) подавать свет было не надо. В лунные ночи, когда не зажигались керосиновые фонари, не должны были включаться и дуговые. В остальное время должны были гореть все 4 фонаря, за исключением 4 дней в течение зимы, когда требовалось «полное» освещение Дворянского собрания.

Любопытно, что после выключения дуговых фонарей в половину первого ночи, фонарщики должны были зажигать установленные рядом с ними и остававшиеся негоревшими в период электрического освещения керосиновые фонари. За 1 час. горения 4 фонарей город уплачивал по 30 коп. Ежегодная плата за работу 4 дуговых фонарей составляла около 360-370 руб. Количество часов горения ежедневно отмечалось машинистом станции в «рапортичке», которую он «во всякое время» обязан был предъявлять уполномоченному управой лицу для проверки и подписи. Сначала функции по проверке были возложены на брандмейстера пожарной команды И.Я. Плауца, затем выполнять эту обязанность поручили бухгалтеру управы И.А. Малюковскому. В 1900 г. город продлил договор с типографской электростанцией (правда, только на год), допуская возможность устройства общего электрического освещения города.

 

На прохожих не ронять! 

Освещение в НовгородеФонари в губернском центре размещены были крайне произвольно. На июльском заседании городской Думы 1889 г. постановили как-то упорядочить их расстановку. С учётом общего недостатка фонарей было решено установить следующее расстояние между ними: на главных улицах (С.-Петербургской, Московской, Знаменской, Дворцовой, Легощей и Чудинской), на Торговой и Софийской площадях - 25 саж., а на прочих улицах - 35 саж., на окраинах же города - 40 саж.

Детальные условия договора между управой и подрядчиком городского освещения были прописаны в специально выработанных «кондициях». Например, в начале «кондиций» 1899 г. было указано количество фонарей, содержавшихся в исправности (на тот момент - 443). Причем, оговаривалось место «обязательных» объектов освещения (дом губернатора, городские присутственные места, две полицейских части и водоподъемное здание - везде по два фонаря); остальные места установки фонарей определялись по указанию управы. Время освещения назначалось с 15 августа по 15 апреля «во все темные ночи». Впрочем, управа оставляла за собой право как на установление более раннего срока начала освещения, так и на его продление весной. Фонари следовало зажигать по сигналам, подаваемым с каланчей пожарных частей: в августе и марте с 7 час. вечера, в сентябре и феврале - с 6 час., в октябре и январе - с 5 час., в ноябре и декабре - с 4 час., в апреле - с 8 час. или как только стемнеет.

Подрядчик был обязан отправлять фонарщиков на дистанции еще до сигнала, чтобы после его подачи все фонари в городе были зажжены в течение от получаса до часа. Горение фонарей продолжалось до 6 час. утра или до рассвета, а у самых важных объектов и во время пожара в округе, где он случится, - до «полного» рассвета. Лампы должны были заправляться керосином только первого сорта, чтобы горение было равномерное и без копоти. Освещение на улицах города производилось фонарями с 14-линейными горелками (14 свечей), а 18 фонарей на Волховском и на цепном мостах - с 16-линейными (16 свечей).

Подрядчик обязывался все принятые фонари, лампы и прочие принадлежности содержать в исправности, «каждодневно» очищать стекла от копоти. Приобретение осветительных материалов производилось подрядчиком за свой счёт. Ремонт столбов и фонарей в период контракта он принимал на себя, установку же новых оплачивали из городской кассы. Причём за городской Думой оставалось право изменять существующее размещение столбов и увеличивать количество фонарей.

Вот ещё один любопытный пункт кондиций: «подрядчик обязан наблюдать, чтобы фонарщики не ставили корзины с лампами на лестнице на тротуарах улиц во избежание могущих быть падений на них проходящей публики».

Если в установленное время фонари совершенно не горят или горят тускло и неровным светом, а также если отмечено «неопрятное и дурное» содержание фонарей, то на подрядчика налагался штраф в 50 коп. за один фонарь или ночь. При неисправности двух и более стоящих рядом фонарей или при негорении две или более подряд ночи, а также в случае использования горелки неустановленного размера с контрагента взыскивалось по 1 руб. за каждую ночь или фонарь.

Неустранение замеченных нарушений приводило к расторжению контракта, а все упущения исправлялись за счёт подрядчика из суммы предоставленного им залога. Плату за освещение подрядчик получал ежемесячно, исходя из количества «освещённых ночей». 

Как Новгород от «России» отказывался 

27 декабря 1899 г. в Петербурге должен был открыться I-й Всероссийский электротехнический съезд. Представителем от Новгорода на съезде городская дума утвердила гласного думы купца П.И. Садовникова. Губернскому городу очень хотелось идти в ногу со временем и прогрессом. Началась первая волна предметных обсуждений, разработки условий и переговоров с отдельными предпринимателями и компаниями по вопросу устройства в городе электрического освещения. Так, в 1900 г. городская управа вела переговоры с неким «бывшим предпринимателем» Ильяшенко, а в начале 1901 г. с фирмой «Бухгольц и Кº» было даже заключено «принципиальное» соглашение по данному вопросу. Но окончательных договоренностей на этом этапе достигнуто не было, а для начала часть керосиновых «коптилок» решили заменить керосинокалильными фонарями.

Керосинокалильные фонари к концу XIX в. появились во многих городах Российской империи. Давая света значительно больше своих предшественников, они стали очередным этапом в развитии керосинового освещения. Из резервуара, помещенного в верхней части цилиндрической формы такого фонаря, керосин тонкой струей стекал в нагретый испаритель. Оттуда пары керосина через форсунку проникали ниже, где смешивались с воздухом и сгорали внутри калильной сетки (колпачка), которая при раскаливании давала яркий свет. Для зажигания фонаря необходимо было разогреть испаритель. Через особое отверстие в стенке фонаря фонарщики поджигали спирт, находящийся в небольшой емкости у испарителя. Кроме постоянной доливки в фонари керосина и спирта им приходилось время от времени менять прогоревшие калильные сетки.

Освещение в НовгородеОсенью 1901 г. Дума признала в принципе желательным для начала установки в городе мощных керосинокалильных фонарей «Россия» в количестве 10 штук, поручив управе предварительно собрать все сведения об их «пригодности и практичности». В мае 1902 г. фирма «Фогельберг и Кº» предложила поставить в Новгороде за свой счёт 50 фонарей «Россия» с 15-летним сроком эксплуатации при плате из городской казны по 7200 руб. в год. По окончании означенного срока все осветительное имущество переходило бы в собственность города. Думская комиссия отклонила это предложение как невыгодное. 50 фонарей «Россия» могли заменить только до 400 керосиновых фонарей, при их общем количестве в городе к тому времени в 630 штук. Между тем как размер ежегодных выплат фирме превышал бы затраты на освещение города, выражавшиеся суммой в 6000 руб. Кроме того, появились сведения о сложной конструкции фонарей «Россия», а по отзыву из Петербурга там в них пришлось даже производить различные «улучшения и изменения».

В августе 1902 г. Дума единогласно решила не приобретать фонари «Россия» и постановила поручить управе совместно с думской комиссией «безотлагательно заняться разработкой вопроса о возможном устройстве в Новгороде своего городского [электрического] освещения хозяйственным способом». Составить проект и смету попросили заведующего городским водопроводом Н.И. Боровичко. Пока же город продолжал подмигивать обывателям «волчьими глазами», так горожане именовали керосиновые фонари. Их мерцающий тускло-жёлтый свет едва пробивался сквозь мрак из-под закопченных стекол. Большинство из фонарей почти не освещали улицу, а только сигналили о своем присутствии. 

Много шума - и ничего 

В 1901 г. городские власти решили ради экономии перейти на хозяйственный способ освещения улиц, отказавшись от услуг подрядчика. Управой стал назначаться заведующий (смотритель) городским освещением. Любопытно, что на экстренном заседании городской Думы в июле 1902 г. управа предложила «для скорейшего отыскания пожарных кранов в зимнее время поставить около них фонарные столбы».

В середине зимы 1903 г. управой и комиссией по вопросу об устройстве городского электрического освещения были выработаны основные положения для составления проекта.

Освещение в НовгородеРешили, что в проекте должны быть удовлетворены потребности всего городского уличного освещения с учетом запаса энергии для частных абонентов. На плане Новгорода было показано размещение фонарей по улицам и определены крайние границы распространения уличного освещения. Предполагалось установить по 62 фонаря на каждой из сторон города. Причем, на Торговой стороне намечали поставить 57 дуговых фонарей, равных по силе существующим фонарям городской типографии, 4 = меньшей силы и 1 лампочку накаливания. Для Софийской стороны подобное соотношение выглядело так: 59, 2 и 1. Для устройства электростанции предполагали использовать место бывшей водокачки. Кроме того, предусматривалось иметь запас энергии для частных пользователей в размере до 10000 шестнадцатисвечных лампочек.

Компании и частные лица, прознавшие о намерении новгородских властей устроить в губернском центре электрическое освещение, буквально наперебой стали предлагать свои услуги. Так, посредник из Петербурга Ф.И. Дергинт рекомендовал свое содействие в получении займа необходимой суммы на выгодных условиях у «крупных компаний иностранных капиталистов». Кандидат физики, инженер-электротехник К.К. Шмидт из Риги «изъявлял готовность» «во всякое время» помочь советом. Инженер-технолог П. В. Корецкий, временно проживающий в Москве, имел честь предложить свои услуги по составлению проекта и сооружению электрического освещения. Электротехнический институт императора Александра III, прося о предоставлении топографического плана города для дипломных студенческих работ, недвусмысленно давал понять о возможности использования последних на практике...

Одновременно активизировались и компании, представляющие неэлектрический сектор осветительных приборов. Последовали предложения от таких фирм, как «Воссидло и Кº», «Братьев Шифф и Кº», «Селена», «Международного торгового товарищества» относительно оборудования для керосино- и спиртокалильных фонарей. Предлагались «практичные и экономичные» спиртовые лампы Денайруза и аппараты системы Бенуа по добыванию газа из керосина для газовых ламп.

Любопытен рекламный ход технической конторы «Блау и Кº», которая предоставила копии удостоверений, данных управлением С.-Петербургско-Варшавской железной дороги по результатам проведенного испытания керосинокалильного освещения системы «Люкс». Там в частности говорилось: «дорога отдала им [фонарям «Люкс»] предпочтение при выборе освещения для местных станций <...> а также выбрала их для освещения путей и станций на время происходивших <...> в окрестностях Пскова маневров в Высочайшем присутствии, где они в течение всего времени горели безупречно».

К ноябрю 1903 г. Н.И. Боровичко подготовил справку (вместо проекта) для городской Думы. По оценке Боровичко и сведениям, полученным им и управой от специалистов и властей других городов, устройство городского электрического освещения хозяйственным способом в размерах, заявленных в данном ему задании, неосуществимо. Требуемые затраты превышали бы 300 000 руб. Только за составление проекта, по мнению «опытных в этом деле людей», необходимо было выложить не менее 2 000 руб. Боровичко предлагал поначалу провести «электрификацию» улиц в небольшом масштабе, например, постановку 20 дуговых фонарей на Московской и Знаменской улицах и 1000 ламп накаливания для частных абонентов. А по мере того, как дело будет окупаться, его развивать.

18 ноября 1903 г. Дума, в очередной раз осознав невозможность на данном этапе городу самому справиться с поставленной задачей и отложив её до лучших времен, однако, единогласно постановила отклонить предложение Боровичко о проведении электричества только на незначительной площади города и отказаться от приглашения частных предпринимателей для устройства городского электрического освещения. Одновременно было решено поручить управе вместе с думской комиссией рассмотреть поступившие заявления от фирм, занимающихся керосинокалильным, спиртокалильным и иными видами неэлектрического освещения.

Между тем, молва об устройстве в Новгороде освещения прокатилась по регионам империи. Из ряда городов в управу стали поступать просьбы поделиться опытом. Так, в начале сентября 1904 г. Новгородская городская управа, отвечая на запрос «таковой же» Екатеринбургской, сообщала, что в Новгороде «электрического освещения не имеется». А чуть ранее местные власти в ответ на «просимые сведения» вынуждены были признаться управе города Рославля Смоленской губернии, что в губернском городе даже и керосинокалильных фонарей нет. 

Мода на «Люкс» 

Освещение в НовгородеВ 1905 г. управа вступила в переговоры с технической конторой «Блау и Кº» (позднее переменившей название на «Маркс и Кº»), которая согласилась поставить для опыта за свой счет сроком на два месяца 5 фонарей «Люкс» силою в 750 свечей каждый на Московской улице. После того, как испытание дало хорошие результаты и были получены положительные отзывы об этих фонарях из других городов, городские власти решили постепенно заменить керосиновые светильники керосинокалильными фонарями системы «Люкс». Вследствие ограниченного городского бюджета управа обратилась к частным домовладельцам и местным учреждениям с просьбой-предложением приобретать фонари «Люкс» на собственные деньги и передавать их в полное распоряжение города. К маю 1906 г. в Новгороде было поставлено на частные средства 22 таких фонаря, заменивших 109 керосиновых фонарей. Одновременно управа выступила за замену имевшихся четырех электрических фонарей «Люксами», ввиду их большей экономичности. Дума одобрила действия управы по усовершенствованию городского освещения и уполномочила ее на дальнейшее распространение керосинокалильных фонарей за счет частных лиц.

К 1907 г. на улицах Новгорода насчитывалось уже 48 фонарей этой марки. Наибольшее их количество освещало Московскую (8 фонарей), Петербургскую и Знаменскую (по 5) улицы. Часть «Люксов» висело на чугунных столбах, опоры остальных по-прежнему оставались деревянные. К тому времени свою лепту в освещение города вносили и два фонаря «Россия»: один стоял напротив Софийской съезжей части, а второй - около соловьёвских бань. Среди осветительного инвентаря управы числились и две «воздушные лампы». Примечательно, что на широких центральных улицах (Московской и Знаменской) фонари обычно располагались посередине проезжей части.

Вскоре и местные торговцы стали обзаводиться фонарями «Люкс» для своих помещений. Но из-за неумелого обращения фонари нередко выходили из строя, что вместо обещанной экономии керосина и яркости освещения приводило к убыткам. Работа городских «Люксов» тоже не была безупречной. Зимой ролики и тросы обледеневали и примерзали к кронштейнам, что делало затруднительным или вовсе невозможным опускание фонаря для зажигания, приходилось обращаться к помощи приставной лестницы. Три такие лестницы хранились в кладовой. Там же находился запас керосина (до 36 пудов). Для развоза или разноса фонарей фонарщики использовали и специальные тележки и носилки, а для их установки - особые станки и даже «французский ключ» для «завёртывания столбов». Судя по количеству блях, сданных в кладовую после сезона освещения, в 1907 г. в городе было не более 17 фонарщиков. Хозяевами кладовой являлись заведующие (смотрители) освещения. Так, в 1906-1907 гг. на этой должности перебывали: П. Тарасов, А. Треер, Э. Фридрихсон. Чаще всего требовалась замена разбитых стекол фонарей и ламп, реже производился ремонт подъемного механизма.

Стёкол, пользующихся наибольшим спросом из запасного инвентаря, впрочем, как и спичек, часто не хватало. Вероятно, именно из-за их отсутствия осенью 1910 г. более месяца были заклеены бумагой разбитые колпаки на двух керосинокалильных фонарях по дороге к железнодорожному вокзалу напротив дома Евстифеева, и городской голова, на тот период «заведующий самолично освещением», не давал команды снять «заплаты». Изогнутый отрезок улицы между двумя заборами находился в глубокой темноте, создалась «удобная позиция для грабежа и убийства». 

А вот кому «лучезарного света»?! 

В 1910-е гг. горожане продолжали жаловаться на отсутствие или, в лучшем случае, недостаток освещенности на улицах. Очень плохо была освещена южная часть Софийской стороны. На Воздвиженской и Редятинской улицах фонари вовсе отсутствовали, а на Лукинской стояло всего два фонаря. Немногочисленные фонари на других улицах давали до того тусклый свет, что «бедный обыватель имел возможность разбить о них свою физиономию». Вместе с плачевным состоянием мостовых и тротуаров это приводило к сломанным ногам и оставленным в грязи калошам. Извозчики отказывались везти в этот район, опасаясь как за дрожки, так и за собственную жизнь, а «кто отчаянный поедет, то слупит втридорога». На окраинах города и в слободах фонарей практически не было. Так, Петербургская слобода, начиная от военных цейхгаузов, совсем не освещалась.

Но ночной мрак властвовал не только на окраинных улицах, нередко он поглощал отдельные кварталы центра города и даже кремль. Например, «Волховский листок» «с восторгом приветствовал наступление просветления епархиальной жизни», когда к приезду архиепископа Арсения контора архиерейского дома «расщедрилась поставить два керосинокалильных фонаря на площади перед Софийским собором и перед входом в духовную консисторию «как эмблему окончания темноты и наступления лучезарного света». 

В 1910 г. городская управа растиражировала объявление, в котором для установления спроса среди жителей на электроэнергию и расчета мощности предполагаемой электростанции призывала откликнуться обывателей, желавших провести освещение в свои дома, квартиры и заведения. Изъявившие желание получать свет должны были также указать нужное им количество ламп и их мощность. Откликнувшихся потенциальных пользователей городским электричеством оказалось не так уж и много - всего 43, включая учреждения и заведения, в совокупности пожелавшие иметь около 6000 ламп.

Появились сообщения, что «отцы города» вошли в переговоры с «заграничным инженером-механиком» Г.Н. Леви, представителем солидного машиностроительного завода «Отто Дейтц». Сообщалось, что по проекту на улицах города намереваются установить 150 «вольтовых дуг». Причём построить электростанцию обещали «на самых льготных условиях», а деньги предоставлялись компаниями «Отто Дейтц» и «Симменс и Гальске» в кредит с последующим погашением из чистой прибыли, получаемой за отпуск энергии обывателям, и ежегодной суммы в 8000 руб. от города за освещение улиц. Почти такую же сумму город тратил на уличное освещение фонарями «Люкс» и «тусклыми керосиновыми ночниками». Затраты на устройство электростанции должны были окупиться за 4-5 лет, а далее городу сулился чистый ежегодный доход от станции до 80000 руб. 

Злоключения «скромного слесаря» 

Освещение в НовгородеНо в итоге власти даже отказались платить Г.Н. Леви за работу над проектом. И некоему «Обывателю» со страниц «Волховского листка» оставалось наивно уповать только на «настойчивость и энергию» господина Леви и надеяться, что тот «преодолеет дальнейшие пререкания и трудности к благоприятному концу, подняв Новгород на одинаковый уровень с другими культурными центрами, где электрическая энергия способствует трамваю, уличному освещению, магазинам и обывательским домам».

Сам же Леви в это время пытался хоть как-то публично спасти свою репутацию специалиста после нелицеприятной оценки его деятельности в Новгороде со стороны А.А. Соловьёва в газете «Новгородская жизнь», где городской голова открещивался от деловых связей со «скромным слесарем». Г.Н. Леви в письме в редакцию «Волховского листка» для восстановления своего реноме поведал историю его новгородских трудов и злоключений. По его словам, очередная эпопея с городским электричеством началась с того, что Леви прибыл из Петербурга для переговоров с губернской типографией о замене электрических двигателей. Два подержанных двигателя типографии «с указанием их дефектов» он предложил городскому голове А.А. Соловьёву, пожелавшему один из них поставить у себя в гостинице, а второй - в своих банях. Бани впоследствии заменили кандидатурой театра. «Заграничный инженер» уже сделал обмеры намеченных объектов и определил стоимость монтажа оборудования, как тут «возбудился вопрос» о городской электростанции.

Тогда Леви свёл Соловьёва в Петербурге с главным уполномоченным инженером завода «Отто Дейтц», с директором-распорядителем «Всеобщей электрической компании Гольдштауб» (с которым «дело не сошлось») и с членом правления одного из петербургских банков, «согласившимся финансировать, после постройки станции, всё дело». По поручению городского головы Леви была составлена и разослана «анкета». Впоследствии не получив «своевременно» данные от электротехнических фирм, Соловьёв обвинил Леви в затяжке дела. Кроме того, в последний момент Леви неожиданно заявил о том, что при подписании договора он будет выступать «не как служащий завода, а как самостоятельный посредник», и все деловые отношения с ним были свернуты. 

Прожекты при свете коптилок 

Весной и летом 1910 г. городские власти активно вели переговоры с петербургским отделением русского общества «Всеобщая компания электричества», которое даже составило смету на устройство электростанции в Новгороде. Но после объявленных управой условий сооружения и эксплуатации станции на концессионных началах компания отказалась от участия в работах. За освещение улиц 130 дуговыми фонарями (при силе света ламп в 1000 свечей) город был готов выплачивать фирме только по 9 200 руб. ежегодно. Причём через определённое количество лет все оборудование электростанции и вся городская сеть «в исправном состоянии» должны были безвозмездно отойти городу.

Другие компании, также поначалу проявлявшие живой интерес к участию в устройстве станции в Новгороде, тоже прекращали переговоры с городом, проведав о заявленных условиях.

Освещение в НовгородеПроектами и прожектами занимались не только «отцы города», некоторые обыватели тоже были не против порассуждать о пользе и выгоде электричества. Так, в 1910 г., наглотавшись «особенно зараженного воздуха камер» и пропахнув гарью от «вонючих коптильников», редактор «Волховского листка» Н.И. Богдановский в своих заметках из тюремной камеры высказывал мысль об острой необходимости устройства электростанции для наружнего и внутреннего освещения новгородской тюрьмы. По его убеждению, она могла бы принести громадную пользу мастерским при тюрьме и улучшить «пищевое довольствие заключенным». Энергию можно было бы подавать к полковым казармам, Духову монастырю и домовладениям Петербургской улицы. Богдановский считал, что, если во главе дела встанут такие энергичные люди как С.А. Михайловский, П.А. Гилецкий и Е.Л. Тюев (представители тюремного начальства), а также с учётом наличия в месте заключения бесплатной рабочей силы и внешнего спроса на энергию, тюремная электростанция могла бы по доходности вдвое превзойти успешную станцию губернской типографии. А ведь подобные «вонючие коптильники» освещали почти все дома и учреждения города. Недаром Клубу соединенного общества обывателями даже было присвоено прозвище «коптилки».

В августе 1911 г. в городскую управу от имени группы столичных инженеров, объединившихся под руководством профессора электротехнического института В.В. Дмитриева в Товарищество «Электроцентраль», обратился инженер-электрик Б.И. Гаршва с предложением вступить общественному самоуправлению Новгорода в организуемое ими «Новгородское общество потребителей электрической энергии». Общество на паях, создаваемое для сооружения в Новгороде «электростанции с сетью проводов», намеревалось привлечь к участию - покупке паев - местных обывателей, заинтересованных в поступлении электрической энергии в их квартиры и торговые заведения. Кроме получения последующих доходов от работы электростанции, пайщикам сулилась отпускная цена энергии по льготному тарифу. При условии, если город принял бы участие в обществе путем приобретения определенного количества паев, оно давало обязательство устроить электрическое освещение улиц. Одновременно Товарищество «Электроцентраль» прислало в управу пояснительную записку и проект устава общества. 

Прогресс нам был до фонаря... 

Весной 1912 г. в управу поступил отзыв VI-го (электротехнического) отдела Императорского русского технического общества по её запросу об устройстве городской центральной электростанции в Новгороде. В приведенных в начале отзыва общих сведениях о городе были указаны, в частности, все городские объекты, имевшие двигатели и силовые станции. Так, в черте города «осветительные или силовые станции» имели: казённый винный склад, спиртоводочный завод, губернская типография, архиерейский дом, мастерские пароходного общества, два кинематографа, гостиница и мужская гимназия. Причем станции, обслуживающие архиерейский дом, гостиницу Соловьёва и мужскую гимназию, были предназначены исключительно для освещения. Кроме того, в разных местах внутри города насчитывалось еще до семи керосиновых двигателей общей мощностью около 50 л. с. В окрестностях Новгорода вырабатывающие энергию агрегаты находились на следующих объектах: при двух сенопрессовальных предприятиях вблизи железнодорожного вокзала, на кирпичном заводе в Псковской слободе, в учительской семинарии в Григорове, в Колмовской земской больнице. Наконец, паровым насосом обслуживался городской водопровод.

Согласно данному отзыву освещение города в тот период производилось 100 керосинокалильными и 100 керосиновыми фонарями и обходилось городу в сумму около 10 000 руб. Еще 1 100 руб. расходовалось на освещение за счет общественного самоуправления городских и казённых зданий. Удивительно сообщение, что «город не видит настоятельной надобности во введении электрического освещения улиц, так как большинство улиц имеет улучшенное освещение фонарями «Люкс», поэтому вопрос об электрическом уличном освещении, в значительной мере, сводится к тому, насколько для города может быть выгоден частичный или полный переход» на него при условии улучшения качества освещения.

Между тем, комиссия признала «удовлетворительным» освещённость лишь нескольких мест города, где «фонари сближены до 75 м». Порою же расстояние между ними достигало 220 м.

С учётом особенностей губернского города комиссия выработала ряд характеристик для будущей электростанции. Так, наиболее экономичной была признана паровая установка с дровяным отоплением. Был рекомендован переменный трёхфазный ток высокого напряжения. Для освещения улиц предполагалось использовать 100 ламп по 100 свечей (для главных улиц) и 200 ламп по 50 свечей (для второстепенных улиц) при расстоянии между фонарями 40-42 м. Предпочтительной являлась установка фонарей в шахматном порядке, только на узких улицах допускалась их установка в один ряд. Оптимальной была признана высота подвеса ламп в 5 м. При расчетах условно принятый тариф для частных абонентов равнялся 30 коп. за кВт/ч. 

...но пора тянуть провода 

Для сооружения электростанции город предоставлял ряд мест на выбор. Участок у моста на Торговой стороне возле водоподъемного здания был отвергнут из-за недостатка места и расположения в самом центре города. Два участка земли около кремля, взятые по отдельности, также были малы по площади для станции и склада дров. Даже при условии использования обоих участков (верхнего - под склад дров, а нижнего - под станцию) отсутствовала перспектива расширения последней. К тому же она оказывалась далеко от водокачки. Самым подходящим вариантом был признан третий — место на территории водокачки на Торговой стороне. Электростанция могла быть пристроена непосредственно к зданию водокачки. Для склада дров оставался участок между станцией, фильтрами и валом. Для расширения станции с нескольких сторон имелась пригодная территория. Слияние электрического и водопроводного хозяйств позволяло использовать меньше персонала. Но и на этот раз, как и во всех других случаях, город не смог изыскать необходимых средств для воплощения задуманного.

Ещё раньше, в мае 1911 г., в городскую управу поступило прошение от арендатора малевских бань и владельца электротеатра В.А. Алексеева о разрешении ему построить электрическую станцию и проведения «электрической канализации» посредине улиц для освещения как домов обывателей, так и самих улиц, по которым пройдет сеть. Алексеев предполагал электрифицировать Московскую, Большую Михайловскую, Знаменскую, Дворцовую и прилегающие к ним улицы. При этом он не просил у города никаких концессий и обещал отпускать энергию по счетчикам не дороже, чем в столице или по соглашению. За освещение улиц он был согласен брать ту же цену, по которой городу обходилось освещение керосинокалильными фонарями. А вот решение о проведении электричества на Софийскую сторону зависело бы, по словам предпринимателя, от количества заявлений абонентов.

Не получив положительного ответа на свое прошение в 1911 г., но продолжая вынашивать планы о частной электростанции, Алексеев в дальнейшем решил действовать осторожнее и хитрее. В сентябре 1913 г., ссылаясь на ветхость старого парового котла малевских бань, он обратился к городским властям с просьбой о разрешении на установку нового «парового локомобиля». Последний предназначался как для накачивания воды, так и для освещения бань и электротеатра «Модерн».

Несколькими днями позже Алексеев уже ходатайствовал о постановке столбов по Дворцовой улице до здания электротеатра на Торговой площади с ответвлением на Предтеченскую улицу к дому губернатора и снабжении электричеством всех обывателей, живущих в соседних с линией кварталах. Любопытно, что на плане, представленном Алексеевым в управу, линия проводов тянулась и к принадлежащему ему зимнему электротеатру «Модерн», расположенному на правой стороне Буяновской улицы (около современной телевышки). Ещё зимой 1911 г. городская управа разрешила своему начальнику А. А. Соловьёву поставить 3 столба по Московской улице, для «проводки освещения» от принадлежащей ему гостиницы к его дому на Знаменской улице. 

 

Столбы - покрасить, свету - не мигать 

Городская Дума согласилась удовлетворить прошение новгородского мещанина, обставив разрешение рядом условий. Так, выстроганные и выкрашенные столбы следовало ставить только в местах, указанных на плане. Оговаривались кварталы, куда дозволялось передавать электроэнергию. Алексеев должен был бесплатно «не позднее как до 1 час. ночи» освещать до 100 ламп в управе и Думе светом «без мигания» и даже ремонтировать там проводку. Также за свой счет он был обязан поставить электрический фонарь на Торговой площади с лампой накаливания в 500 свечей. В обеспечение «неправильного» освещения и вероятной уплаты налагаемых на него за это штрафов от Алексеева требовалось внести залог в размере 200 руб. Примечательно, что разрешение давалось временно до открытия в Новгороде городской или концессионной электростанции, а также появления других предпринимателей, пожелавших освещать абонентов. На заседании думы Алексеев согласие дать отказался, однако, вскоре принял условия городских властей, пообещав устроить освещение к 1 января 1914 г.

Сеть обслуживания мещанином энергией обывателей города постепенно стала расширяться. В управу начали поступать заявления горожан с просьбой разрешить им установку столбов для проводки освещения от электростанции Алексеева. Линии проводов протянулись к магазинам В.Д. Расторгуева и М.И. Гуниной на Московской улице, к лавкам Товарищества резинового, гуттаперчевого и телеграфного производства фирмы «Проводник» в торговых рядах, к катку Л.Н. Копосова на Мало-Михайловской улице, к типографии «Труженик» на правом берегу Федоровского ручья, к дому Л.К. Соловьёвой на Большой Михайловской улице, к домовладению думского гласного П.Д. Боголюбова на Воскресенской улице... Увеличение количества столбов и их месторасположение на улицах города нравилось далеко не всем. Стали появляться жалобы от обывателей. К владельцу электростанции возникли претензии и со стороны городских властей. Например, Алексеев подвергался штрафам за неисправное освещение управы во время заседаний и за длительную задержку постановки фонаря на Торговой площади, неоднократно предупреждался по поводу самовольного водружения опор и установки неокрашенных столбов, слабого напряжения в сети или вовсе его отсутствия... Мощности «локомобиля» подчас просто не хватало. Но несмотря ни на что, количество абонементов на электрическое освещение неуклонно росло. 

Царя прогнали, дрова вздорожали 

Освещение в НовгородеВесной 1917 г., даже не получив разрешения от управы, Алексеев протянул электрические провода через Волховский мост и кремль к своему вновь устроенному на месте бывшей эстрады в Летнем саду кинотеатру «Олимпия», намереваясь одновременно освещать и сад. По заявлению начальника городской милиции (уже именно так!) предприниматель сослался на положительное отношение по вопросу о проведении электрического кабеля по этому маршруту от строительного отделения, полученное им еще в мае 1916 г.

Одновременно Алексеев подал заявление в управу, где указал, что ввиду «вздорожания дров более чем на 700 (!) процентов» и значительного увеличения отпуска энергии управе за счет расширения ее функций, он не сможет в дальнейшем отпускать ей энергию бесплатно. Управа признала несостоятельными доводы владельца электростанции. В начале августа 1917 г. Алексеев снова обратился в городское самоуправление с заявлением, что, получив большой убыток в прошедшем году, он вынужден на наступающий осветительный сезон повысить плату за электроэнергию для казенных учреждений и освещать управу только за плату. С целью экономии топлива он предлагал «выработать новое правило для минимального освещения всех учреждений». В случае непринятия его условий Алексеев грозился закрыть свою станцию. Финансовая комиссия вовсе не собиралась идти навстречу предпринимателю и признала, что освещение управы должно продолжаться «на прежнем основании согласно договора», т. е. бесплатно. А в ноябре 1917 г. «военное ведомство» просто реквизировало у владельца электростанцию.

В справках о Новгороде, помещенных в «Памятных книжках Новгородской губернии» на 1913-1916 гг., состоянию городского освещения даётся одна и та же краткая характеристика: «Большинство улиц освещается керосинокалильными фонарями системы «Люкс», памятник 1000-летия России - электрическими, а некоторые улицы - простыми керосиновыми фонарями». В конце 1917 г. город освещался 94 фонарями системы «Люкс» и 218 керосиновыми светильниками. 

Советская власть: 1 лампочка на километр 

К середине лета 1919 г. в Новгороде работало 16 электроустановок, преимущественно мелких, практически все из них нуждались в том или ином ремонте. В начале 1920-х годов город обеспечивали энергией три небольшие дореволюционные электростанции — «Пролетарий» (бывшая алексеевская), водного транспорта (бывшая судоремонтных мастерских Забелина) и водопровода - и десять электроустановок. А например, в 1930 г. на освещение одного километра улиц города приходилась всего одна лампочка. Город медленно, с большим трудом пробивал путь к «светлой» жизни. 

Александр КИРИЛЛОВ

Поделиться: