Холокост - слово новгородское

ФАКТ:

Большинство участников опроса, проведенного в Орле, высказались за установку в городе первого в России памятника царю Ивану Грозному перед Театром юного зрителя. Об этом в ходе рабочего совещания заявил первый вице-губернатор Орловской области Александр Бударин, сообщает издание "Орловские новости". В опросе, впрочем, приняли участие 400 человек, население города составляет 319 тысяч человек.

При этом петиция против установки памятника на сайте Сhange.org набрала более 700 подписей.

Ранее губернатор Вадим Потомский заявил, что в Орле  планируют установить первый в России этому царю Ивану памятник, который будет представлять собой три конные фигуры - самого царя и двух сопровождающих (уж не опричников ли?). Губернатор уточнил, что памятник поставят на пожертвования горожан.

Правящий архиерей Орловской епархии РПЦ Митрополит Орловский и Болховский Антоний поддержал инициативу по установке памятника Ивану Грозному. Ещё важнее, что, по словам губернатора Вадима Потомского, 1 августа Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл также поддержал установку памятника. Что удивительно, поскольку на царе, которого глава РПЦ якобы назвал «мощным государственником», лежит грех убийства русского Патриарха.

Власти Александровского района Владимирской области тоже приняли решение об установке трёхметрового памятника Ивану Грозному напротив его резиденции Александровская слобода ко Дню народного единства 4 ноября. Именно Александровская слобода была столицей кровавой опричнины.

ПИКАНТНАЯ ПОДРОБНОСТЬ:

Губернатор Потомский, между прочим, прославился, когда, защищая в публичной дискуссии обожаемого им царя, развенчивал художника Репина с его картиной, известной в народе как «Иван Грозный убивает своего сына». Легенда о сыноубийстве, с видом учёного специалиста пояснял он, построена на сожалении Ивана Васильевича о том, что не спас с помощью лекарей сына, который простудился в поездке. «Грозный с сыном ехали из Москвы в Петербург», - пояснил губернатор.

Вот как. Грозный. В Петербург. В 1581, стало быть, году. В Петербург, заложенный в 1703-м.

Садитесь, Потомский, кол (Грозный - тот мог предложить и сесть на кол...).

Чем слушать этого жизнерадостного двоечника о царе, которому не нашлось места на главном памятнике русской государственности, воздвигнутом в Новгороде, лучше изучить комментарий историка. 

КОММЕНТАРИЙ:

Под термином «холокост» понимают преследование и массовое уничтожение евреев в Европе, проводимые нацистской Германией и ее союзниками в годы Второй мировой войны. Это слово заимствовано из латинской Библии, где его латинизированная форма холокаустум, восходит к греческому слову холокаустос, что означает «жертва всесожжения» или «вселенская катастрофа».

В русском языке слово «олокауст» известно с конца XV в. по первому переводу Библии на церковнославянский язык, который был сделан при Иване III в Великом Новгороде по инициативе Новгородского архиепископа Геннадия. А через 70 лет жители Великого Новгорода сами стали жертвами холокоста – «вселенской катастрофы», которую устроил им внук Ивана III Великого Иван IV Грозный.

Оценивая его роль в русской истории, можно сказать, что на определённом этапе его политика в целом была направлена на решение насущных задач, стоящих перед страной. Но после смерти царицы Анастасии  в 1560 г. он круто изменил свой курс и, повернув от реформ к репрессиям, занялся решением собственных задач, которые, как правило, не имели отношения к национальным интересам.

Опасаясь любых попыток ограничения самодержавия, Иван IV укреплял его в ожесточенной борьбе с любыми претензиями на власть со стороны боярства и церкви, а также с вечевыми традициями Твери, Пскова и Новгорода. В 1565 г. он ввел новый порядок управления, разделив страну на «земщину» и «опричнину».

На уровне обыденного сознания под опричниной понимают систему политического сыска, направленного на борьбу с предполагаемой изменой, сопровождающуюся массовыми репрессиями, казнями, земельными конфискациями. Одним из наиболее жестоких и кровавых эпизодов опричнины стал бессмысленный и жестокий разгром Новгорода, поразивший сознание современников и навсегда оставшийся в памяти потомков.

Поводом к этой кровавой акции послужили два несвязанных между собой события. Одним из них стала сдача литовскому войску считавшейся неприступной пограничной крепости Изборск в январе 1569 г. Розыск о причинах сдачи города породил недоверие царя к администрации Новгорода и Пскова и населению этих городов.

Кроме того, незадолго до этого царь получил от своих вернувшихся из Швеции послов информацию о том, что его предполагаемый союзник кровавый тиран Эрик ХIV был свергнут с престола своими братьями при поддержке стокгольмских бюргеров. Это известие укрепило его в мысли о том, что новгородцы могут последовать примеру жителей Стокгольма и поддержать его двоюродного брата Владимира Старицкого, которого он подозревал в измене. Старицкие имели двор в Новгороде, их владения граничили с Новгородскими землями, кроме того, многие новгородские дворяне были у них на службе. Поэтому в связи с делом Старицких подозрение пало на новгородцев. Новгородский подъячий Свиязев под пытками дал показания, положившие начало следствию по делу о новгородской измене. В деле фигурировала также некая «польская грамота», якобы свидетельствовавшая о намерении новгородцев предаться королю Сигизмунду II.

От самого следственного дела сохранилось только его название, известное по описи Архива Посольского приказа 1626 г.: «Сыскное изменное дело на новгородского архиепископа Пимена и на новгородских дьяков, и на подъячих, и на гостей, и на владычных приказных, и на детей боярских… о здаче Великого Новгорода и Пскова, что архиепископ Пимен хотел с ними Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси хотели злым умышленьем извести, а на государство посадити князя Владимира Андреевича».

Уже в самом названии следственного дела есть противоречие: если новгородцы хотели «отложиться от Москвы» и перейти под власть польского короля, то зачем им сажать Владимира Старицкого на царский трон. Кроме того, судя по формулировке, речь шла о масштабном заговоре в пользу Сигизмунда. Но никаких его следов в переписке короля с ведущими литовскими политиками не обнаружено.

Известные специалисты по эпохе Ивана Грозного Р.Г. Скрынников и Б.Н. Флоря считают новгородский заговор вымыслом. В Новгороде для него не было почвы, поскольку носители сепаратизма владельцы родовых вотчин были выселены ещё Иваном III. Новгородским помещикам была выгодна внешняя политика Ивана IV, поскольку именно они в первую очередь получали новые поместья в завоеванных им в Ливонии землях. Новгородские купцы, принимавшие активное участие в нарвской торговле, также поддерживали внешнюю политику Ивана IV, приносившую им ощутимые выгоды. Новгородский архиепископ Пимен, принявший активное участие в расправе над митрополитом Филиппом, был вполне лоялен к царю. Что касается упоминавшейся «польской грамоты», то  Скрынников считает её фальшивкой польско-литовских спецслужб.

Тем не менее, подкрепленная ею официальная версия «новгородской измены» послужила достаточным основанием для карательной экспедиции. Царь хотел получить благословение на расправу с Новгородом от опального митрополита Филиппа, но он отказался сделать это, за что поплатился жизнью. В конце осени 1569 г. опричное войско численностью около 7 тысяч человек выступило из Москвы на Новгород. В первых числах января опричники окружили город «крепкими заставами» и захватили окрестные монастыри. 6 января под Новгород прибыл царь и встал лагерем на Городище.

8 января он вошёл в город и направился к обедне в Софийский собор. После службы царь обвинил новгородцев в измене и приказал схватить архиепископа Пимена. Опричники стали опустошать кремль и Софийский собор. Царь считал заговор отступлением от веры, поэтому  приказал изъять церковные святыни из рук людей, запятнавших себя общением с еретиками. Из города вывезли владычную казну, а из Софийского собора - иконы и церковную утварь, в том числе златописные  Васильевские врата, которые потом были установлены в южном портале Троицкого (Покровского) собора Александровской слободы.

На следующий день на Городище начался суд над именитыми горожанами, обвинёнными в измене. Царь приказал привести к нему «владычных боляр и иных многих служилых людей и детей боярских и гостей и всяких градцких и приказных людей и изрядных и именитых торговых людей». Осуждённых на смерть волокли по снегу от Городища и сбрасывали с Волховского моста. Вместе с ними казнили их жён и детей: «а младенцев к матерям свом вязаху и повеле метати в реку».

Такой способ казни, напоминавший театрализованное представление, был не случайным. Приказав утопить заговорщиков, царь тем самым отправлял их прямо в ад, который, в соответствии с народными представлениями, находился на дне глубоких водоёмов. Таким образом, казни новгородцев имели символический характер. Через муки и страдания царь, по всей вероятности, хотел не только очистить свой народ от греха, но и показать «urbi et orbi» (городу и миру), что он вершит не только земной, но и небесный суд.

Своего рода театрализованным представлением стала и расправа над архиепископом Пименом, которая пародировала один из самых главных христианских ритуалов – «шествие на осляти». Издевательства над Пименом царь продумал до мелочей. Ему дали в жёны кобылу и заставили играть на гуслях, уподобив священнослужителя скоморохам, деятельность которых церковь осуждала.

Участниками ещё одного театрализованного представления стали члены шведского посольства под руководством епископа Павла Юстена, направлявшиеся в Москву. Их приём в резиденции наместника был пародией на дипломатический ритуал, при котором все традиции посольского церемониала были вывернуты наизнанку. Членов посольства подвергли публичным унижениям, невзирая на духовный сан посла. Их заставили бежать по городу за лошадью, а вместо торжественного обеда и подарков, полагавшихся после приёма, их не только посадили на хлеб и воду, но и ограбили. Став свидетелями этой расправы, новгородцы должны были понять, что с приходом царя в Новгород мир перевернулся, и нигде – ни в церковной, ни в дипломатической сфере привычные нормы и традиции больше не действуют. Этот спектакль был также своего рода «посланием» шведскому королю Юхану III. Жестоким обращением с его послами царь хотел напугать короля и подчинить его своей воле.

После казни главных «заговорщиков» опричники стали грабить монастыри, посад и торг. Царь повелел «в лавках всякий товар грабити и торговые анбары и лавки повелел рассекати до основания». Было приказано также ломать дома горожан, а «окна и ворота без милости рассекати». Погром продолжался 6 недель. Царь не ограничился захватом и уничтожением товаров и имущества купцов, находившегося в Новгороде. Он послал в Нарву отряд опричников и приказал уничтожить там товар, принадлежавший новгородским купцам. По свидетельству очевидцев, в городе «было иссечено всё красивое». Вероятно, это также имело какой-то символический смысл. Потом дошел черёд и до нищих: их выгнали из города, так что многие из них погибли от холода. Опричники не пощадили даже скот: с лошадей, быков и коров они «снимали шкуру, драли до мяса, потом забивали дубинами и топорами».

Вопрос о количестве жертв опричного террора в Новгороде, до сих пор остается открытым. Цифры, приводимые в разных источниках, сильно отличаются друг от друга. Р.Г. Скрынников определяет число погибших новгородцев примерно в три тысячи человек. По всей вероятности, жертв было значительно больше, поскольку от последствий погрома погибло больше новгородцев, чем от него самого. Опричники забрали хлеб и уничтожили скот, следствием чего стал страшный голод в Новгороде и окрестностях. Голодная смерть косила население, имели место случаи людоедства и трупоедства.

События 1570 г. описали участники опричного похода на Новгород ливонские дворяне Иоганн Таубе и Эйлар Крузе, вестфальский бюргер Генрих Штаден, а также выходец из Померании Альберт Шлихтинг. Их свидетельства стали широко известны в Европе, они произвели сильное впечатление на современников и способствовали формированию негативного образа России.

Историки по-разному оценивают смысл этой кровавой экспедиции, ставшей «вселенской катастрофой» для новгородцев. А. Зимин считает, что ликвидация обособленности и экономического могущества Новгорода была необходимым условием завершения борьбы с политической раздробленностью страны. Поэтому он характеризует её как завершающую страницу борьбы Москвы с Новгородом, отмечая при этом, что «гибель многих тысяч новгородских крестьян и ремесленников, конечно, ничем не может быть оправдана».

С его точкой зрения категорически не согласен Р. Скрынников, который считает, что «опричный разгром Новгорода невозможно оправдать ссылками на необходимость преодоления пережитков феодальной раздробленности или экономической обособленности древней земли. Поход царя на Новгородскую землю был мерой жестокой и бессмысленной. Ограбление новгородцев не отвечало даже интересам фиска, поскольку на десятилетия подорвало источник налоговых поступлений в казну».

Историк русского зарубежья А. Янов пишет, что в 1570 г. в Новгороде не было ни республики, ни сената, ни веча, ни оппозиции. Тем не менее, царь обрушился на собственный совершенно беззащитный народ. Сравнивая Ивана III с Иваном  IV, он отмечает, что разница в отношении монархов к управляемой ими стране наглядно видна на примере акций по усмирению Новгорода, предпринятых дедом и внуком. Обе новгородские экзекуции были связаны с казнями, преследованиями и конфискациями. Но в первом случае акция была продиктована политической необходимостью, а во втором случае была убийством ради убийства. Поэтому изображения Ивана IV нет среди бронзовых фигур выдающихся государственных деятелей памятника «Тысячелетие России» в центре Новгородского кремля. 

Геннадий КОВАЛЕНКО,

кандидат исторических наук