Жуй мел и не бойся

Двери аптек по-прежнему украшены объявлениями: «Масок нет». Это свидетельствует и о дефиците защитных средств, и о том, что медицинская маска - предмет культа.

Маски-шоу: участвуют все!

ВОЗ давно просветила землян о том, что сама по себе маска – не панацея, а тем более – её ношение на улице. Удивительно, но  напоминание  ретранслировало на прошлой неделе и отечественное МЧС. Это, казалось бы, вовсе не дело спасателей. Но напоминание было выгодно тому, кто не в силах ликвидировать дефицит медицинских масок.

Попытка властей не кажется успешной. Дефицит люди по-прежнему ликвидируют самостоятельно.  Пышно расцвела народная самодеятельность  в сфере кройки и шитья. Лучший продукт этой самодеятельности увидел я на интеллигентной новгородской даме в «возрасте риска», которая шествовала в маске из… гипюра. Наверное, старая блузка пригодилась. Получилось кокетливо, но бесполезно. Через кружавчики  не только вирус способен пробиться (крупным вирусом считается имеющий в среднем размер в 0,0004 мм, а мелким  – в 0,000006 мм).

Культ маски показал, что государственная пропаганда, уделяющая коронавирусу теперь столько же времени, сколько раньше – Украине (я, кажется, вот-вот заскучаю по этой отставленной теме), занята совсем не тем. Столько трындели о средствах защиты – и не сумели обучить сограждан этой защитой пользоваться. Не вбили в головы, что, совершая перебежки между магазинами, категорически нельзя сдвигать маску на шею – после этого она становится хуже бесполезной гипюровой и может превратиться, наоборот, в средство заражения. Не натренировали эту маску снимать (а делать это надо, поддевая её изнутри).

Кстати, глядя на прохожих в запылённых, потемневших масках из спанбонда (иногда – и в медицинских перчатках), замечаешь, что используются эти средства не в первый раз (по тонким перчаткам это определить вообще не трудно). Полагаю, что маски многоразовые тоже подвергаются обработке не после каждого возвращения домой. Об обработке верхней одежды не стану и вспоминать (очень кстати для населения нашёлся эксперт, который говорит, что на одежде вирус - не жилец). Не подрывать их веру в защищённость, которую даёт им дисциплинированное следование рекомендациям.

Наблюдать за людьми нынче – интереснее, чем в «мирное» время. Особый режим существования выявил активно рвущихся поруководить согражданами: указывая соседям по торговому залу магазина их место за чертой на полу, обозначающей «социальную дистанцию» (и не беда, что наука теперь предполагает, что нужная дистанция далеко превосходит уже привычные полтора метра). Выявил и  неуверенность в добросовестности окружающих: на человека без маски взирают по-над маской глаза соседа, полные укоризны,  а то и ненависти - хотя эти незащищённые глаза укоряющего могут стать  для него самого источником заражения.

Вообще скептицизм в нынешней ситуации проявлять опасно. И бессмысленно.  Надо ли убеждать людей, что не всякий, а лишь не менее чем 62-процентный  спиртовой раствор может  уничтожить вирус на поверхностях?  Надо ли уточнять, что гарантированно гибнет вирус на верхней одежде только после 15-минутного нагревания до 92 градусов? Надо ли просвещать, что неспиртовые антисепики вроде хлоргексидина, тоже ставшего дефицитом, не годятся для дезинфекции, поскольку действуют против некоторых видов бактерий, но почти бессильны против вируса? Тем более что не каждый гражданин вообще помнит разницу между микробом, бактерией и вирусом… Думаю, что без толку. Думаю, даже кружевная масочка по-своему полезна. Пусть она не спасает от «короны» - но спасает от страха. Как и полутораметровая дистанция.

Средства защиты, которые мы с вами  применяем,  придают нам уверенности. Это – знакомый медицине эффект плацебо. Плацебо, напомню, - это вещество без явных лечебных свойств, которое   человек способен, тем не менее,  благодаря силе самовнушения принимать за действенную помощь своему здоровью. Этакая ложь во спасение. Пожевал таблеточку из какого-нибудь школьного мела – а организм, радуясь подмоге, напрягся и сам преодолел заразу. Именно потому, что принял обманку – за опору.

Уж лучше мел жевать и кружевную маску носить, чем сходить с ума от страха.

А именно страх, по-моему, является важной составной частью пандемии.

Страшно, ибо непонятно 

Интересно, что ни одна другая инфекция, подводившая население к эпидемической черте, не вызывала на нашей памяти такого – почти панического – страха. В нашем интернет-журнале вы уже имели возможность  познакомиться с полной статистикой, а сейчас сошлюсь лишь на  сведения с сайта новгородского Роспотребнадзора, который сообщал 13 апреля о  26 (тогда) подтверждённых случаях «короны» в губернии - и о том, что с 6 по 13 апреля  в нашей же области было зарегистрировано 2744 случаев острых респираторных вирусных инфекций. Обычных. Которые, впрочем, тоже могут обернуться пневмонией.

Коронавирус в российской провинции нигде не приблизился к статистической черте, за которой  раньше объявляли об эпидемии или просто  врачи сбивались с ног.  Но страху было меньше и в масках не ходили. И не задавались вопросом, как сейчас: за что эта напасть послана нам и всему человечеству. Современники будто разом обратились в людей Средневековья, какими те были перед лицом чумы, против которой была слабосильна их медицина.

В Средневековье хотя бы СМИ не было. И нельзя было прочитать своими глазами трансляцию мнений разномастных «экспертов», которые рады случаю напомнить о себе и своих любимых теориях. А нынче, увы, - можно. И можно - зачем-то – узнать, что «иммунолог-аллерголог, кандидат медицинских наук N., утверждает, что тополиный пух может стать мощным фактором, повышающим заражаемость коронавирусом, в случае, если его распространение не прекратится к середине июня», хотя пух всегда вреден для аллергиков и без всяких вирусов,  о которых аллерголог, возможно, знает не больше любого обывателя.  Или - что некий профессор Чандра Викрамасингх из Букингемского центра астробиологии (как в анекдоте – «британские учёные обнаружили…»), воскрешая облюбованную им полвека назад  теорию панспермии*,  «утверждает, что метеор, взорвавшийся над Китаем в октябре, высвободил вирусные частицы». Когда-то тот же профессор обвинял космос в распространении «испанского гриппа» 1918 года, некоторых видов коровьего бешенства, а также полиомиелита.

«Вирусы из космоса - это старая байка, которую необходимо немедленно отправить в топку, - возражает вирусолог Йэн Джонс из Университета Рединга. -  Проблема с чепухой такого рода состоит в том, что она отвлекает от действительно детальной работы, которая в настоящее время ведётся для отслеживания, борьбы с инфекцией и её предотвращения. То, что вирус   демонстрирует, - это неприятная сторона эволюции, когда всё пробивает себе дорогу, чтобы так или иначе закрепиться. Чтобы обойти её, нужен целый ряд специализированных программ, а не такого рода вздор».

Но даже не знаешь, что вздорнее – теория британского индуса или рассуждения о рукотворности коронавриуса, об умышленном заражении человечества в интересах «мировой закулисы» и о прочей конспирологии. А она, конспирология, заразна не хуже «короны», и вот уже в ответ звучат конспирологические же реплики о том, что власти искусственно создают условия, которые оправдали бы вводимые ими карантинные меры. «Какие ваши доказательства»? А такие: Роспотребнадзор предлагает учитывать и «бессимптомных больных», обнаружив, что таковые составляют до 50% «больных коронавирусом». Если и их учтут, тогда, возможно, «красная черта» будет перейдена, и эпидемия станет настоящей эпидемией.

С одной стороны, трудно понять, кого предлагают считать «бессимптомными больными». Ведь надо протестировать всё население поголовно, чтобы обнаружить тех, в ком вирус сидит, но болезненных симптомов не вызывает. А мы и людей с симптомами едва успеваем тестировать. Без этого действительно возможны манипуляции цифрами.

Но вообще-то с «бессимптомностью» не всё так просто.

Шведы стали русскими?

В Германии сейчас тоже пытаются хотя бы примерно выяснить, какой процент населения страны  уже переболел бессимптомно коронавирусом, не зная об этом. В разных городах  у жителей собирают мазки и кровь.  Зачем? Чтобы знать,  в какой мере формируется коллективный иммунитет. Он же – иммунитет популяционный. То есть способность к сопротивлению инфекции в обществе. Например, уже почти доказано, что в городке, где начали болеть раньше других, 15% населения  переболели коронавирусом бессимптомно, приобрели коллективный иммунитет к нему, и это, по сути, уменьшило муниципальные масштабы эпидемии, остановило её.

Зная это, легче определить перспективы,  предугадать дальнейший ход событий.

О коллективном иммунитете сейчас говорят очень много. Больше всего – в Швеции, на которую многие европейские соседи рассердились за чересчур, так сказать, философское отношение тамошних властей к пандемии.

Швеция сейчас находится на 20-м месте в мире по количеству заражённых и  на 14-м по смертности заболевших. Изолироваться там рекомендовано только группам риска (пожилым, людям с хроническими заболеваниями и тем, у кого появляются симптомы заражения). Потому что и правительство, и общество стоически приняли то, что к концу апреля могут быть инфицированы более половины жителей, а к концу мая -  две трети. Главный эпидемиолог страны   считает, что большинство шведов должны переболеть коронавирусом, чтобы сформировать тот самый коллективный иммунитет. Премьер-министр Швеции в  телеобращении предупредил граждан, что «заболеет много людей, и многим придётся попрощаться со своими близкими». Большинство шведов больше боятся альтернативы – коллапса национальной экономики. Некоторые учёные, опираясь на математические модели, подтверждают: остановка общества по более «закрытой»  российской или европейской модели с высокой долей вероятности приведёт к тому, что смертность в ближайшие годы только вырастет. 

Внутри страны есть и оппозиция этому стоицизму, требующая более радикальной борьбы с распространением заразы. Кажется, этих шведов сильно задело то, что, если в королевстве умерло от «короны» около 1200 человек, то в соседней Финляндии, с меньшим фатализмом глядящей на угрозу, жертв – в 10 раз меньше.

Тут вот что интересно, а может быть, и симптоматично: с толстовских времён, с «Войны и мира», стало привычным считать фатализм – чертой русского национального характера. А теперь фаталисты, выходит, живут не в России, а в Швеции.

«Нет надёжи никакой»

Ещё вчера я бы этого не сказал – глядя хотя бы на народное отношение к выборному процессу, в котором электорат вовсе не пытается обезопасить себя от дурной власти с той же настойчивостью, с какой ходит в масках по улицам. Что-то переменилось? Как это произошло? Почему?

А не потому ли, что россиянин, зная факты или только чувствуя их, сознаёт, что он – не в Германии живёт, которая лучше всех в Европе справляется с нынешней заразой и занимает 2-е место в топ-40 мирового рейтинга безопасности государств в условиях пандемии (а Россия, как и США, наоборот, числятся   в топ-20 стран-аутсайдеров по этой части). Германские власти загодя подготовились к трудным условиям, потому что имели такие возможности. И не только финансовые. Мы сейчас не о выходе из экономического коллапса, не о материальной поддержке граждан говорим, а  только о большом количестве реанимационных койко-мест и медперсонала (их клиники умудряются даже принимать  на лечение  пациентов с COVID-19 из других стран). То есть о здравоохранении, не изуродованном «оптимизацией». И о способности  производить необходимые медоборудование и лекарства. Немцу есть на кого надеяться. А нам надеяться остаётся на гипюровый намордник…

Тем более что  другими  проявлениями сознательности мы не богаты.  Немцу скажут сидеть дома – он и будет сидеть дома, если нет острой необходимости выходить на свет божий. Ну, так он и улицу на красный свет не переходит, о чём я теперь постоянно вспоминаю, оказываясь рядом с земляками возле светофоров, которых новый мэр понатыкал в Новгороде и которых не каждый  слушается.

Вот с этим-то чувством лёгкого недоумения перед свежими открытиями я и закругляюсь , чтобы приступить к ритуалу, придуманному исключительно для самодисциплины: ежедневному измерению температуры. Может быть, делаю я это и напрасно, раз уж существует «бессимптомность». Но хотя бы напомню себе, что я – не человек Средневековья: у меня есть термометр!

Сергей ХЛЕБНИКОВ

Рисунок: Валентин ДРУЖИНИН

Фото: Александр ОРЛОВ