Лёд трескается?

Вполне рядовое известие об очередном Указе Президента РФ невольно наводит на мысли, в общем-то далёкие от предмета этого Указа.

В.В. Путин помиловал четырёх осуждённых россиян – казалось бы, ничего сенсационного, глава государства воспользовался своим законным правом. Ничего особенного, а всё же…

Важность информации понимают те, кто «в теме». Кто знает историю «государственного милосердия» в постсоветской России. Пожалуй, напомним.

 Право осуждённого просить о помиловании закреплено Конституцией РФ, а право помилования принадлежит президенту страны. Я бы даже назвал эту прерогативу – священной обязанностью главы государства вникать (лучше бы лично) в обстоятельства, которые привели его согражданина на скамью подсудимых, а потом и за колючую проволоку. В сегодняшней обстановке, когда суды лишь в смешных долях  процента оправдывают подсудимых, а в остальных случаях слепо следуют за обвинительным заключением, это особенно важно. Да милосердие и всегда важно.

Дальше будут цифры. Много цифр. 

Меньше, меньше, меньше

Комиссию по помилованию – федерального тогда масштаба – создали при первом президенте РФ. В первый год своего существования комиссия помиловала 2726 человек (примерно столько же  миловали ежегодно в последние годы существования СССР). С 1992 по 2001 год по рекомендации комиссии президент помиловал 69 856 осуждённых.

В первый год своего правления преемник Ельцина даже побил рекорд своего предшественника, помиловав почти 13 тысяч человек за 8 месяцев. Но уже на девятый месяц помилования прекратились — и прекратились до середины следующего года. 

Связывали это с назначением куратором комиссии Виктора Иванова (кстати, новгородского уроженца)  и с тем, что Иванов – выходец из ФСБ. Возможно, Иванову президентская комиссия казалась «чрезмерно милосердной». Но затеянная им реформа её деятельности была действительно необходима: трудно понять, как 13 человек справлялись с таким валом прошений со всей страны. Зам. главы Администрации президента предложил создать соответствующие комиссии в каждом субъекте Федерации. Система обросла ещё одной ступенью: рекомендацию территориальной комиссии сначала утверждал губернатор, а уж потом документ направлялся в Кремль.

Отношение к прошениям осуждённых стало иметь в десятки больше персонажей – и парадоксальным образом пропорционально «росту рядов» снизилось число помилованных.

В 2002 – 2018 годах    президент помиловал…  примерно 1% от общего числа помилованных в 1992 – 2001-м.   Причём из этих 890 счастливчиков после 2010 года были помилованы только 153 человека.

«Временный президент» Д. Медведев старательно играл роль либерала. Тем не менее, миловал даже реже, чем В. Путин на своём первом сроке. А всё же -  куда чаще, чем это происходило в  следующие два срока Путина. Последнее относительно массовое помилование – 109 человек -   состоялось под конец медведевского периода. Если с 2011 по 2018 год президентской милости удостоились 153 россиянина, то на долю Медведева приходится 123 человека.

После Медведева случилось несколько чисто «политических» помилований (М. Ходорковский, Н. Савченко), довольно неожиданных, иногда – даже с нарушением устоявшегося порядка принятия решения. Если же не принимать их в расчёт, то всего с 2012 года по 2018-й В. Путин помиловал лишь 17 человек.

Гигантский механизм – по комиссии в каждом из регионов! – и такой ничтожный  результат. Хорошо ещё, что члены комиссий работают бесплатно…

«Мёртвые» для милости

Кремлёвские тенденции прямо отразились на отношении региональных властей к процедуре. Комиссия по вопросам помилования на территории Новгородской области, возглавляемая председателем областной организации «Росхимпрофсоюза» С. Яном,  появилась при  губернаторе М. Прусаке, и тот  всегда соглашался с решением общественников. Губернатор С. Митин миловать не желал (возможно, предчувствуя московскую реакцию). Первая заместительница его В. Минина, оставшись как-то вместо ушедшего в отпуск патрона, наоборот, захотела помиловать просителей, которых комиссия не сочла этого достойными.

Расхождение мнений – дело почтенное, демократией приветствуемое, вот только Вероника Витальевна возжелала, чтобы и комиссия пересмотрела своё отрицательное заключение. А так не бывает: комиссия губернатором создаётся, да воле его не подчиняется.  В таких случаях в Кремль  направляются оба противоречащих друг другу документа: пусть АП выбирает, чью позицию поддержать. Хотя выбор был почти очевиден…

Комиссии старались и в новых условиях работать с прежней ответственностью. Хотя давалось это общественникам и непросто: они ведь видели, что в 2011-2018 годах удовлетворялось лишь 0,35%  ходатайств. Работать заведомо вхолостую, переживать за судьбы ходатаев, не имея возможности им помочь, - каково это?

С другой стороны, надо признать, что у них в последние годы  и нагрузка стала меньше. Осуждённые не в космосе отбывают наказание, тенденция и им видна. И если в 2011 г. по стране было подано 8242 прошения, то в 2018 – всего  3117 (а в 1999 была почти 61 тысяча!). 

Причём общественники уже знали: какие-то шансы на помилование остаются разве что у тех, кто воевал в «горячих точках» (заслуги перед Отечеством плюс незалеченные, возможно, последствия психологического надлома). Были и  уголовные статьи, совсем уж «мёртвые»  для милосердия: торговля наркотиками, например, невзирая ни на какие сопутствовавшие обстоятельства.

Интересно, что в последнее время и прошения поступали в новгородскую, к примеру, комиссию преимущественно такие же «мёртвые». Редко-редко попадётся дело вроде ходатайства благонамеренного гражданина, который, будучи трезвым, на своей исправной машине в результате поистине трагического стечения обстоятельств оказался не слишком мастеровит в вождении (а много ли их, настоящих мастеров, среди автолюбителей?) и совершил ДТП с тяжёлым исходом. В основном, о помиловании просили рецидивисты от наркоторговли, профессиональные воры со многими «ходками» за плечами, насильники и совершившие умышленные, зверские убийства… Эти, пожалуй, только развлекались, скрашивали время отсидки составлением прошений. А те, чьи попытки привлечь внимание власти к своей участи были бы понятны,  редко рассчитывали на сочувствие…

С ними что-то случилось

В такой обстановке  обычный июльский указ 2019 года может показаться едва ли не революционным. Во-первых, в нынешнем году это уже второй случай: в мае президент помиловал пятерых, сейчас – четверых. Но и всего полгода назад, в декабре 2018-го, он удовлетворил ещё пять прошений. Скорострельность, давно не виданная!

Может быть, возымел  действие вопрос правозащитников о комиссиях по помилованиям, заданный В. Путину в декабре же на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека. Путин согласился подумать об  усовершенствовании комиссий и в феврале  поручил своей администрации, Минюсту, омбудсмену и властям регионов придумать, как усовершенствовать процедуру формирования региональных комиссий (как будто в этом дело). Он и раньше обещал позаботиться об эффективности работы комиссий, но это не вело к либерализации процесса, скорее наоборот. А в этот раз – сработало?

Если сработало, то, вполне возможно, причина – в попытке АП как-то изменить облик  политического режима. Путин, подобно Победоносцеву, «подморозил» Россию, но до таких уж низких температур, что сквозь толстые льды властной конструкции вовсе перестали пробиваться какие-либо человеческие черты. Пока социально-экономическая ситуация была если не благополучной, то терпимой, это власть удовлетворяло. Но при нынешнем уровне народного недовольства режиму остро необходим макияж.

Конечно, это лишь версия. Но чем ещё объяснить неожиданное изменение позиции президента (а скорее, его администрации)?

Тренаж для совести

Предполагаю, что смену курса почувствовали и  осуждённые, и – в большей степени – сотрудники ФСИН, без участия которых ходатайства не составляются. И в конце июля Новгородская территориальная комиссия получила несколько прошений от людей, которые действительно могут рассчитывать на милосердное решение.

Среди тех, кого только что повелел освободить глава государства, внимание привлекает фигура В. Литвинова. Точнее, сложность обстоятельств его уголовного дела. 82-летний бывший директор совхоза, кавалер госнаград и ветеран труда, с 2002 г. ухаживал за женой, прикованной к постели. Но «из-за трагического стечения обстоятельств нанёс супруге травмы, несовместимые с жизнью».  Причём дочь и сын ветерана  простили отца и поддержали его ходатайство.

Мы не знаем достоверно,   стечение каких обстоятельств   привело к трагедии. И даже  – уж не домашняя ли эвтаназия по согласию здесь имела место?..  Нет желания подозревать следствие и суд в поверхностном подходе к делу: закон строг, он не сомневается, стоит ли усугублять муки совести (а они в старости особенно остры) – тюремным заключением. Да комиссии и не занимаются исследованием судебных ошибок. Они занимаются спасением судеб.

Вот с такой точки зрения мы и рассматривали поступившие прошения.

Подумайте над этими  историями и вы.

37-летний Геннадий М. проехал на красный свет и совершил аварию. Пассажир автомобиля, в который он врезался, получил перелом плеча. Травмированному пассажиру он ущерб возместил и вины своей не отрицает, хотя можно считать, что в ситуацию на перекрёстке вмешался рок:  очень уж торопился, чтобы отвезти в больницу рожающую жену приятеля, да ещё солнце светило в глаза… Приговор – 2 года ограничения свободы. М. в результате не может выезжать за пределы Новгорода, а при его работе это может оказаться необходимым.

Его ровесница, Елена С. была риэлтором и оступилась: единственный раз обманула клиентку. Обманула, похоже,  потому что очень уж хотела решить «жилищный вопрос» своей матери.  Деньги клиентке вернула. Одна растит троих малолетних детей. Сначала ей  дали 2 года колонии, потом смягчили приговор: отложили исполнение наказания до того момента, когда младшему ребёнку исполниться четырнадцать. Ребёнок этот – 2013 года рождения. Для матери, чьи родительские старания отмечает даже строгое УФСИН, семь лет ждать наказания и думать о том, что будет с младшим, когда его мать отправят в колонию, - это сущий ад…

39-летняя Татьяна В. Не замужем, двое детей, младшему - десять. Три года лишения свободы. Правда, тоже с длительной отсрочкой по той же причине.  Но и штраф в 290 000 рублей. Семья бедна, и чем В. заплатит штраф – Бог весть.

Статья, правда, по нынешним временам весьма «не почтенная»: «передача взятки по поручение взяткодателя в значительном размере за совершение заведомо незаконных действий». Но если   чуть подробнее, то взятку она сунула оперуполномоченному колонии для передачи осуждённому мобильных телефонов и зарядных устройств. Не по собственной доброте, а по требованию этого зека, естественно. Взятка составила 29 тысяч рублей.

Не знаю, что сейчас подумали вы, но мы с коллегами размышляли следующим образом. Давать взятки – нехорошо, спору нет. Хотя в стране, где фигурируют совсем другие суммы и за совсем другие «заведомо незаконные действия», которые порою угрожают благополучию тысяч  и тысяч сограждан, проступок Татьяны выглядит не слишком угрожающим обществу.

И не исключено, что угрозу чувствовала как раз она. Многие побоялись бы отказать знакомому зеку – в предчувствии, что будет, когда он освободится. Особенно – женщина-мать.

Наконец, настораживает роль опера. Что сделал бы какой-нибудь Анискин или другой мудрый правоохранитель, на чьём примере всех нас воспитывали  искусство и пропаганда? Пожалуй, выступил бы в роли педагога, исправителя общественных нравов. Погрозил бы пальцем, прочёл душеспасительную лекцию о вреде взяток и… прогнал домой. А этот ограничился проявлением личной честности (небось, ещё и благодарности   удостоился). Молодец, всё по закону, всё по инструкции. Но по совести ли?

Нюанс: бдительность одного сотрудника ФСИН отправила Татьяну на скамью подсудимых, а вот его коллеги из другого подразделения той же службы, по месту её жительства, поддерживают ходатайство о помиловании.

Не знаю, что надумали вы, а мы, члены комиссии,  единодушно решили рекомендовать к помилованию этих троих просителей. Надеемся, что и принимающие решения нас поддержат.

И ждём притока разумных, обоснованных ходатайств от тех, кто действительно нуждается в спасении и достоин его.

А вот треснет ли лёд по всей России – это вопрос куда более серьёзный.

Даже со стороны видно, как воюют между собою пресловутые «башни Кремля», как их обитатели по очереди перетягивают на свою сторону «национального лидера». Одни – называющие себя управленцами -  внушают ему надежды на умелые манипуляции настроением населения, другие – только на свои дубинки, и как знать, кому он поверит в тревожном ожидании 2024 года.

А между тем Россия заждалась весны, шумной и весёлой, заждалась  ледохода, разрешённого или нет. Должен же он когда-то начаться?! Отсюда и надежды.

Сергей  БРУТМАН,

член Комиссии по вопросам помилования на территории Новгородской области

Поделиться: