Другой Ужин
Когда в 2002 году у Алевтины Александровой на краю деревни Ужин сгорел дом, ей прислали бумажку. Когда через три года в её колодцах по вине местных властей не оказалось воды, ей прислали бумажку. Когда зимой по ночам она замерзала в своём отстроенном из дешёвого банного сруба доме, ей тоже слали бумажки. Сегодня Алевтине Александровне 88 лет. Но она так и не смогла понять — почему даже во время Великой Отечественной войны, которую она видела своими глазами, люди были человечны друг к другу и старались помочь. А сейчас вместо помощи шлют сплошные «отписки».
Местная гордость
Холодный ветер клонит высокие лесные деревья к земле и, кажется, вот-вот их прижмёт. Алевтина Александровна мигом выбегает из дома, смотрит на злобно клонящиеся стволы и пытается перекричать ветер.
- Я уже который год боюсь, что эти высоченные деревья всё-таки свалятся на мой участок. Не знаю, до дома, может, и не дотянут, а вот забор, грядки и теплицы погубят точно.
- А может и меня придавит случайно, - добавляет она.
Участок Алевтины Александровны похож на крепость. Длинный и высокий забор, за которым раскинулась территория размером с небольшой городской дворик. Правда, забор - из давно загнивающих досок, в котором муравьи основательно пообжились, а тропинки стремительно зарастают травой. В двух колодцах, имеющихся в хозяйстве, скапливается грязная вода с масляными пятнами, пригодная для непонятно каких технических нужд - ведь в такой воде даже стирать одежду не стоит. Рядом с участком стоит забытая всеми (в том числе церковью) кирпичная церква, которая сыпется, как высохшая ёлка. 20 лет назад местные активисты пытались организовать здесь приход, но общие тлен и уныние поглотили их инициативу.
На столь пессимистичном фоне небольшой домик Александровой выглядит, как лилия посреди сорнякового поля.
- Домик уютный, сами посмотрите, - говорит в сенях Алевтина Александровна.
В маленьком доме светло, в комнате на стене висит ковёр, на кухонном столе ваза с конфетами. На кресле вальяжно потягивается после дневного вискаса рыжий кот. Вообще-то дом был первоначально банным срубом. Кажется, что мы сидим не за столом в русской лесной глуши, а в финской сауне. Только жар здесь не частый гость — из-за низких «банных» потолков топить печь сильно нельзя, а то образуется конденсат. Приходится топить часто и помаленьку. Но в лютую стужу этого мало.
- Вы знаете, очень мало мне остаётся жить, мой хороший, - вздыхает Алевтина Александровна и продолжает говорить спокойно, словно о походе в магазин. - И не хочу, ну а что делать? До чего сейчас у меня доходит, что ужас один — у меня тело всё насквозь больное. Но я не плачу, - всхлипывает она, - и не жалуюсь, так что не жалейте меня. Это я так говорю. Так что я уже собираюсь «туда», - указывает пальцем вверх.
Правильнее было бы, конечно, указать в сторону.
Через дорогу от домика Александровой раскинулся прелестный участок — главная гордость и достопримечательность деревни Ужин. Сюда стягиваются люди со всего района, области и даже соседних регионов. Последние даже частенько привозят сюда своих родственников. Достопримечательность в последние годы принялась разрастаться, так как местные власти денег за пользование не берут. Правда, особо и не ухаживают. Вот и Алевтина Александровна, судя по её словам, скоро собирается посетить эту ужинскую гордость. Да и все мы там, в итоге, окажемся... Кладбище это.
Как бы намекая
Во время войны Алевтина Александровна работала во фронтовом госпитале. Ей было 13 лет. Тогда официально трудиться по закону было нельзя, но с молчаливого одобрения начальства она бинтовала раны, помогала во время операций, помогала выхаживать солдат. После судьба свела её с мужем — Радием Викторовичем, пережившим все ужасы блокадного Ленинграда. Про войну они никогда не любили рассказывать — было и было.
Судьба была благосклонна к чете Александровых. Радий Викторович работал в военно-морском ведомстве на хорошей должности. В обществе их семью уважали, друзья любили. Александровы тёплым чувствам друзей и товарищей отвечали взаимностью. После родилась дочь, которой было суждено расти в доброй семейной атмосфере.
- Она давным-давно ко мне заезжала с мужем, - говорит друг семьи Валентина Иванова. - Очень приятная женщина — воспитанная, внимательная, культурная, с хорошим образованием. Работала завучем в техникуме на тот момент.
И тут-то судьба сделала первый намёк, будто семейное счастье Александровых было дано им в долг. Дочь умерла от рака, оставив родителям внучку. Те воспитали её в такой же тёплой семейной атмосфере, ни в чём не отказывая.
- У них всё было, - рассказывает Иванова. - Дом в Ужине Радию достался от тёти. Они его отремонтировали хорошо, потому что материально были обеспечены прилично.
В 2002 году судьба опять намекнула Александровым, что за счастье в России нужно платить. И с тех пор эти жуткие намёки не прекращаются по сей день.
Замри и гори
Жар растопил весь снег, выпавший в раннем октябре 2002 года. Рядом с домом потекли ручейки. Радий Викторович проснулся от едкого запаха и увидел вокруг себя пламя. Выбежав босиком на улицу, он встал перед пылающим домом и стал смотреть. Внутри горели документы, сбережения, ценности, собранный урожай и, похоже, надежды на спокойное будущее. Возможно, он понимал это чисто интуитивно. И просто смотрел в огонь.
- Сгорело всё дотла, - вспоминает Иванова. - Кто-то из соседей в деревне сказал: «А что у вас там за столб дыма?». Они же жили в лесу, получается, отдельно от деревни. Она бегом туда. Что ж — по-моему за 25 минут сгорает деревянный дом...
Помощь Александровым оказывали всем Ужином, кто чем мог. Пускали к себе пожить, помогали едой, одеждой. Начало «нулевых» - не лучшее время для деревень, поэтому чем-то большим соседи помочь и не могли. Алевтина и Радий продали корову в надежде, что вырученных денег хватит хоть на что-то. Хватило лишь на сруб для бани.
- Ну, им же надо было иметь хоть какие-то стены, правильно? Вот и купили этот сруб здесь в Валдае у мужика, - говорит Валентина Иванова. - Объясняю, что это такое: это тонкие брёвна. Почему тонкие? Чтобы после того, как попаришься, можно было открыть дверь для сушки. Брёвна быстро высохнут, так как тонкие, и не гниют. Но ведь жить с такими стенами в нашем климате невозможно. Ну, и потолок, соответственно, очень низкий. Алла Александровна (так Алевтину Александровну называет Валентина Сергеевна - М.Н.), конечно, топит зимой. Но когда поднимается ветер, дом быстро выстывает. Ночью приходится включать электрообогреватель. Но в Ужине почему-то часто отключают электричество. И бабушке приходится вставать посреди ночи - заново топить печь.
Как только скопили немного денег, Александровы отправились на пепелище своего дома. Достали оттуда уцелевшие кирпичи и принялись за стройку на том же фундаменте, где стоял подаренный тётей дом. Это был второй раз, когда Александровы взялись за обустройство собственного жилища. И если во время ремонта только подаренного дома на душе у них были светлые чувства, то каждый день стройки на пепелище, должно быть, наносил на их сердца всё новые и новые рубцы.
Всё - «радугой»
- В один день я написала в нашу администрацию на главу района просьбу оказать Александровым единовременную помощь. И получила такой ответ: в связи с тем, что у них пенсия выше прожиточного минимума, никакая выплата им не положена. Люди в чём виноваты, если они сгорели? - задаётся риторическим вопросом Валентина Сергеевна Иванова. - Вот с тех пор у меня на нашу администрацию аллергия.
Этот день стал, наверное, отправной точкой для многих свершений Валентины Сергеевны, друга семьи Александровых. По её словам, смотреть, как чиновники обращаются с участниками Великой Отечественной войны, она не могла. Получив первый отказ, Иванова стала движущей силой всей этой истории. Теперь в валдайских и областных инстанциях Новгородчины вряд ли найдётся руководитель, на имя которого она не писала бы обращений, требований или просьб.
- Они такие скромные, порядочные люди, и почему-то считается, что их можно обманывать, - негодует по поводу ситуации Александровых ярый правозащитник Иванова. - А они и слова не скажут. Алла Александровна как-то наняла пьяниц пропащих забор поставить. Они, естественно, всё сделали криво. Она им говорит — как же вы, милки, забор-то поставили. А они ей говорят: «Как, как... Радугой!». И смеются.
На тропу войны с чиновничьей безответственностью Валентина Сергеевна вышла давно и, судя по всему, надолго. Радий Викторович единожды даже вдохновился её примером.
- В 2010 году он написал заявление в администрацию сельского поселения о том, чтобы их обеспечили нормальным жильём. И получил отказ, так как у него формально был новый дом (та самая баня — М.Н), - говорит Иванова. - Больше года назад исполняющий обязанности прокурора района Шаройкин направляет письмо главе района Юрию Стадэ: «Необходимо решить вопрос с обеспечением новым жильём и сообщить об этом Ивановой В.С». Ответа я не дождалась. Месяц назад позвонила в приёмную главы района, поинтересовалась. Там секретарша сказала, что ей некогда. Работает она, видите ли, за двоих. Короче, эту баню наше государство, точнее - глава поселения Лялина, признало нормальным жильём для проживания. Экспертиз по дому, правда, никто и не проводил.
В ситуацию с Александровыми даже как-то вмешался и бывший глава Валдайского района Александр Тарасов. Говорил много правильных слов. Но потом уехал на повышение в Новгород и о своих словах забыл. Алевтина Александровна о них тоже не вспоминает. Сколько их было... красиво говорящих людей! И где они сейчас? Теперь пенсионерка с инвалидностью третьей степени поливает цветы в саду. Поливает такой драгоценной в Ужине чистой водой, счёт которой здесь иногда буквально идёт на капли.
Спрямили
Радий Викторович спокойно косил траву на участке, когда под его ногами неожиданно поплыла вода. Он поднял глаза вверх, увидел ясное небо и тут же отмёл версию о дожде. Посмотрев по сторонам, он понял, что вода бежит со стороны дороги. Напор был сильный — образовался небольшой ручей. Огород могло затопить. Не лучшая перспектива, когда дом ещё не достроен, здоровье пошатнулось, да и денег особо нет. Шёл 2005 год.
- Государство строило дорогу на Угловку тогда, - вспоминает Валентина Иванова. - Но большегрузная техника разбила сельские дороги, и семь деревень более трёх месяцев были отрезаны от жизни. Руководство района, естественно, об тогда этом молчало.
А такого молчания, как мы знаем, Иванова терпеть не может. Вот и написала письмо губернатору Прусаку - без особой надежды, правда. И через пять дней случилось чудо (по российским меркам, естественно): закипела работа, строители со всеми задачами управились и тут же отправились восвояси.
- Но в итоге в Ужине повредили водораздел, вода и хлынула на огород. После этого три колодца Александровых остались без родниковой питьевой воды. Жители деревни хорошо помнят это время, - говорит Иванова.
Помнят они, конечно, и основных действующих лиц того действа. Например, московского учёного Михаила Глазова, старшего научного сотрудника Института географии РАН, жившего в Валдае каждое лето. Он был возмущён варварским строительством дороги — ведь вред лесу и водоразделу наносился колоссальный. Да строители ещё и срезали часть кладбища — буквально «трясли кости».
- Он всем тогда доказывал, что эту землю трогать нельзя — там ведь очень важный водораздел, - Иванова начинает говорить шёпотом. - И - пропал. Потом жительницы деревни начали говорить, что, мол, больно похоже, что его убили. Он ведь вовсюда писал, что-то доказывал. После нашёлся мёртвым в лесу с биноклем на шее.
- Так зачем строители кладбище-то трогали?
- А я не знаю — что-то там спрямляли. Но все власти, которые хотели там что-то строить, никого не спросили, ничего не знали, ни за чем не следили. Им, похоже, было плевать. А старики, в итоге, и по сей день без воды.
Ну, нет здесь воды
Глава Рощинского сельского поселения, в которое входит Ужин, Валентин Мячин производит впечатление отличного мужика. Нет, правда. Очень похож на актёра Сергея Роста. Судя по всему, личность чрезвычайно деятельная: ежедневник исписан заметками о делах, на полках в кабинете - кубки, на стене - грамоты от экс-первых лиц района и области.
- На частной территории на деньги района мы не имеем права строить колодец, - сходу резюмирует Мячин, как только речь заходит об Александровой. А так, надо думать, построил бы сразу.
Ведь Мячин работать умеет, опыт у него есть. В том числе, и в вопросах водоснабжения.
- В деревне Байнево, в семи километрах от Ужина, с ведома Мячина в центре деревни построили общественный колодец, - резюмирует Валентина Иванова. - Высоко на горе. Туда столько колец опустили при строительстве, а вода глубоко на дне. Я потом спросила у местных — как вода? Они говорят: «Она для питья совсем не годится». Ошибочка, в общем, вышла.
Из-за подобных ошибок Алевтина Александровна и стала косо посматривать на главу поселения, хотя до выборов не чаяла в нём души. Дело в бюрократических проволочках, вечных отмазках и оправданиях. Например, глава обещал Александровой две машины дров к зиме и даже выделил на это деньги. Только рабочие приехали в Ужин, деревья порубили в ближнем лесу и уехали восвояси с дровами. Проезжали мимо дома Александровой - даже не поздоровались.
Ну, с кем не бывает, верно? Вот и Мячин предпочёл на ошибках учиться. А тут и повод как раз подвернулся: областная прокуратура заинтересовалась тем, что в Ужине проблемы с водой, и предписала строить общий колодец. Сказано — сделано.
- Самое обидное, что колодец оказался не нужен, по словам самой Александровой, - грустит Валентин Мячин.
Говорит, что вода в колодце хорошая. Правда, жители деревни ею не особо пользуются, ну да ладно. Главное, что Валентин Борисович любит добрые дела делать. Вот, например, захотел сделать для Александровой калитку в её заборе, чтоб той легче было воду из нового колодца таскать. Старушка, правда, и не просила - да и воду таскать в не в силах, 88 лет же. Рабочие пришли к бабушке и начали косить траву. Думали уже за строительство калитки приниматься, но Алевтина Александровна набралась смелости и выгнала их. Так-то она, конечно, бабушка добрая, но подумала, что на её участке собираются строить колодец, а зачем ей третий колодец, если и в нём воды не будет?
И этот вопрос, кстати, тоже уже давно беспокоил Мячина. И он, как полагается, начал вопрос решать.
- Уже пять лет, как валдайский филиал ЦСО заключил с соцработником Фёдоровой контракт на доставку воды. Два раза в неделю соцработник доставляет Александровой воду, - рапортует глава Рощинского поселения.
- Только про этот контракт Алла Александровна и не знала, - заочно парирует Иванова. - Я о нём случайно узнала, когда мне ответ от уполномоченного по правам человека пришёл — там было сказано, что контракт заключён 1 мая 2016 года.
- Да, носила она мне воду, - вздыхая, вспоминает Алевтина Александровна. - Недавно — две недели назад, по два раза. А до этого — и не было её здесь с водой. Она только пенсию мне приносит.
О пенсии Александровой Валентин Борисович тоже всё знает и контролирует. При мне позвонил «куда надо» и узнал, каким образом старушка эту пенсию получает. А то ползут слухи всякие - видите ли, мол, соцработник часть пенсии Алевтины Александровны себе забирает. Валентину Борисовичу доложили, что деньги бабушке отправляют на карту. Поэтому слухам про деньги он, конечно, не верит. Он предпочитает распространять другие.
- О том, что внучка и правнук забирают всю пенсию себе, там вся деревня знает, - печётся Мячин о своём избирателе. - Всей деревней правнука по этому поводу воспитывали, внушали ему. То есть пенсия приходит на карточку, приезжает внучка, едут снимать и оставляют бабушке где-то пять тысяч на житьё. Там пенсия-то хорошая, они как за зарплатой приезжают, - Валентин Борисович делает паузу, будто думает — говорить дальше или не говорить. Потом добавляет. - Но это тоже слухи. А хотелось бы узнать другую точку зрения или истину, - и грустно вздыхает.
Без проблем: давайте узнаем.
- Её правнук Вадим в прабабушке Алевтине души не чает, очень любит её, - излагает свою версию Валентина Иванова. - Они уже давно с мамой поняли, что все затеи с колодцами в Ужине бесполезны, здесь нет воды. Вот Вадим каждые две недели и ездит к прабабушке, возит ей огромный запас воды и продуктов. У него вся машина ими забита, когда приезжает. Но из-за того, что в Ужине электричество пропадает часто, иногда испортившиеся продукты приходится выкидывать.
- Пенсию мне на дом приносят, а не на карту. Это во-первых. А во-вторых, деточка, никогда Вадим не просил у меня денег. Наоборот — он всё привозит, о чём прошу. Заботится обо мне, такой он хороший - говорит Алевтина Александровна.
И это, похоже, и есть та самая истина, которую искренне хотел найти Мячин.
Дрова казённые
По подоконнику в доме Александровой медленно стучат капли. Небо серое, одичалый ветер клонит высокие деревья уже очень близко к отжившему забору. На всё это Алевтина Александровна и Валентина Сергеевна смотрят из окна, а после продолжают изучать бесконечные бумажки из государственных органов.
- Мне уже не нужен колодец, - тихо говорит Алевтина Александровна. - Внук мне всё и так возит, мне хватает, на том спасибо, - вздыхает, оглядываясь по сторонам. - Но хоть бы кто обо мне вспомнил, о пенсионерке, предложил помощь - я же не злая и не кусаюсь. Дом, говорите... А что дом... Я здесь живу, только одной по ночам мне бывает страшно.
Поддержать её во время ночных тревог чаще в последнее время некому. Радий Викторович скончался в 2016 году от двухстороннего воспаления лёгких, так и не дождавшись нового - человеческого - жилья. Иванова говорит, что в последнее время он всё больше лежал дома, дышал этим спёртым воздухом, от чего и отправился в мир иной. С момента пожара прошло пятнадцать лет, с момента потери воды — двенадцать. За это время Александровы получили лишь стопки казённых бумаг, количество коих неисчислимо.
Ну, ничего: зимой, когда электричество ночью в очередной раз отключат, Александровой будет чем растапливать печь.
Матвей НИКОЛАЕВ
Фото автора