«Здравствуйте, Фёдор Стратилат!»

Поклон Русского музея древнерусскому, новгородскому искусству и человеку, который посвятил ему всю жизнь.

Романтик и поэт

Сын в Питере повёл меня в Русский музей смотреть уникальный экспонат – отреставрированный амвон XVI века из новгородского Софийского собора, который демонстрировался в корпусе Бенуа на выставке «Искусство Великого Новгорода эпохи святителя Макария». Сама выставка – явление уникальное для Санкт-Петербурга. Организаторы утверждали, что «никогда ещё блистательный расцвет новгородского искусства первой половины – середины XVI столетия, во многом сказавшийся на развитии искусства всего Российского государства, не становился предметом специального выставочного проекта».

На выставке были представлены памятники из собрания произведений древнего Новгорода – иконы, резьба по дереву, шитьё, книжные миниатюры, изделия из металла.

Поводом для открытия выставки послужила завершившаяся  реставрация уникального деревянного резного амвона, созданного по инициативе владыки Макария в 1533 году для кафедрального собора Святой Софии в Новгороде.

Неожиданно и трогательно для меня было увидеть надпись на  планшете с аннотацией - «Выставка посвящается Валентину Александровичу Булкину». И всю экспозицию я уже не могла воспринимать иначе, как поклон Русского музея не только древнерусскому искусству, но посвятившему ему всю жизнь замечательному, тонкому интеллигентному человеку, известному искусствоведу и исследователю, имеющему самое непосредственное отношение к Великому Новгороду. Поклон, который ему самому уже не суждено увидеть – на днях исполнился год, как учёного нет с нами.

- Помнишь, как мы встречались с Валентином Александровичем? - спросила сына.

Тогда, в августе 2012 года, сев на электричку после рабочего дня, я отправилась в Петербург, чтобы показать Валентину Александровичу подготовленный очерк о Рюриковом Городище, вернее, о проблеме восстановления руин церкви Благовещения Богородицы. Втроём – Валентин Александрович, я и мой сын (который встретил меня, чтобы позже, почти ночью, проводить обратно в Новгород) – мы сидели в кафе на Московском вокзале, пили кофе, и Валентин Александрович читал материал и бережно предлагал внести кое-где правку. Я была благодарна ему за то, что он нашёл для меня время и не отказался встретиться поздно вечером.

К слову, той осенью материал был назван лучшим в специальной номинации конкурса Ассоциации СМИ Северо-Запада, посвященной 1150-летию российской государственности. Это во многом, считаю,  благодаря Валентину Александровичу Булкину, у которого я в Новгороде для очерка брала интервью, и он много и интересно рассказывал о новгородских памятниках зодчества. К ним он, много лет руководивший архитектурно-археологической экспедицией Санкт-Петербургского университета, исследовавший древнерусскую архитектуру Киева, Полоцка, Твери, Торжка, Углича, испытывал особое отношение. Романтически-поэтическое, как он говорил.

Я писала очерк о церкви Благовещения на Городище, а знакомство Валентина Александровича с Новгородом началось именно с этого храма. В 70-х годах прошлого века он работал в составе ленинградской археологической экспедиции под руководством Михаила Каргера, которая впервые раскрывала остатки грандиозного храма 1103 года. Валентин Александрович вспоминал, как сам выносил на руках из «тела храма» неразорвавшиеся артиллерийские снаряды, оставшиеся здесь с времён Великой Отечественной войны. Он бесконечно восхищался новгородским ландшафтом, был убеждён в необходимости его сохранения и восстановления древнего памятника на Рюриковом Городище.

Бывая на Торговой стороне, проходя мимо церкви Фёдора Стратилата на Ручью, я всякий раз вспоминаю, что надо остановиться, поклониться и сказать: «Здравствуйте, Фёдор Стратилат!». Валентин Александрович как-то рассказал, что такой «церемониал» он и студенты, которых он привозил в Великий Новгород в очередную археологическую экспедицию, совершают каждое утро, проходя мимо храма, когда направляются пешком из общежития, где проживают, на раскопки на Софийскую сторону.

Москве в пример

Конечно же, мы увидели на выставке икону с изображением Феодора Стратилата – его житийный образ из древнего новгородского храма на Ручью. Эту икону, как и ещё двадцать памятников древнерусского искусства, передал в Петербург для показа в Русском музее Новгородский музей-заповедник. Здесь, на выставке можно было любоваться лучшими образцами иконописи новгородской макарьевской мастерской – иконами «О тебе радуется», «Троица Ветхозаветная», «Огненное вознесение пророка Ильи», изображениями Чуда архангела Михаила о Флоре и Лавре, жития Андрея Юродивого, богородичными иконами Одигитрии из извода, получившего наименование «Грузинского».

Несмотря на будний день, поток посетителей, в числе которых было много и иностранных туристов, не уменьшался.

Деревянная храмовая скульптура, позднее запрещённая Синодом, в эпоху Макария получила широкое распространение. Это статуи святых, особенно Николая Чудотворца, рельефные надгробные образы, резные кресты. У фигуры святителя Евфимия II с его раки в Вяжищском монастыре и другого шедевра новгородской резьбы – крупного поклонного креста с «летописью» 1532 года, сохранившего имя мастера Стефана сына Романовича, можно остановиться надолго, чтобы рассмотреть детали уникальных экспонатов.

Кроме них на выставке - серебряные храмовые сосуды и другие предметы церковной утвари, изготовленные новгородскими мастерами ювелирного дела, памятники лицевого шитья, роскошно украшенные фолианты древних рукописей, созданные миниатюристами и каллиграфами образованного в Новгороде при Макарии крупнейшего скриптория и многое другое.

Владыка Макарий, бывший ключевой фигурой в царствование Ивана Грозного, занимал архиепископскую кафедру в Новгороде в 1526-1542 годах. Став митрополитом, он перевёз в Москву многих новгородских мастеров. В те времена создавалось монархическое государство, формировался официальный стиль царственной Руси, канонизировались русские святые, претворялась в жизнь концепция «Москва – третий Рим».

А собранные на выставке памятники иконописи, книжной миниатюры, прикладного искусства дают почувствовать своеобразный стиль, сформированный в Новгороде. Сотрудники Русского музея и Новгородского музея-заповедника, организовавшие выставку, считают, что «здесь впервые демонстрируется значительный пласт художественного наследия крупнейшего центра, не только не потерявшего яркости и самобытности после утраты Великим Новгородом независимости, но во многом определившего высокий уровень и характер искусства Московского царства середины – второй половины XVI столетия».

«…велми преизящно украшен»

Конечно, всеобщее внимание привлекало грандиозное деревянное сооружение – амвон новгородского Софийского собора. Слово «амвон» в переводе с греческого языка означает «восхождение». В Восточной церкви так именовалось возвышение, платформа в храме, предназначенная для чтения Священного Писания, произнесения проповеди, литургического пения, коронации императоров. Впервые амвон упоминается в исторических документах IV века. Первые из них возводились в Византии. Они были мраморными, украшались орнаментальной резьбой и драгоценными «окладами». На Руси, судя по письменным источникам, амвоны использовались с XI века. Макариевский амвон 1533 года – единственный сохранившийся из таких памятников.

Впервые этот амвон упоминается в Новгородской Софийской летописи: «Того же лета 7041 (1533) месяца июня в 15 день при благоверном великом князе Василие Ивановиче всеа Руси самодержце, и его благодарованных детях князе Иване и Георгие, боголюбивый епископ Великого Новгорода и Пскова владыка Макарий постави в соборной церкви во святей Софии в Великом Новегороде амбон велми чуден и всякия лепоты исполнен». По описанию амвона летописцем, «…святых на нем от верха в три ряды тридесят, на поклонение всем православным християном, а по всему амбону резью и различными подзоры и златом лиственным велми преизящно украшен и удивленья исполнен; а от земля амбону устроены яко человечки древяные дванадесят, и всякими вапы украшены и во одеждах, и со страхом яко на главах держат сию святыню, велми лепо видети».

Амвон был обнаружен в XIX веке на хорах Софийского собора среди церковной утвари. В 1860 году был вывезен вместе с другими древностями в Петербургскую императорскую академию художеств, через 37 лет поступил в Русский музей, где с 1898 по 1926 год находился в экспозиции и вызывал неизменный интерес публики. В 2014-2017 годах была проведена комплексная реставрация амвона.

Амвон Софийского собора – круглое архитектурное сооружение, его высота 2,8 метра. Он изготовлен из разных пород дерева – липы, сосны, дуба. В трёх его верхних ярусах первоначально располагались иконы с изображениями святых, в каждом ярусе по десять икон. В нижнем ярусе резные «человечки». Их одиннадцать, они расположены фронтально, в одинаковых позах, с одинаковыми жестами поднятых для возношения рук. И лики всех фигур, исполненные в условно иконописной манере, почти не различаются.

Зато в росписи мастер как будто бы не отказывал себе в свободе выбора: звонкие цвета – розовый, светло-зелёный, жёлтый, пробелы, весёлые орнаменты, цветные складки одеяний. Листовое золочение и серебрение заставляло роскошный амвон светиться.

Интересно, что все многочисленные части амвона – столбики, валики, панели, настил, скульптуры – были соединены в единый ансамбль без применения гвоздей и клея. Такую работу могли выполнить только опытнейшие резчики по дереву. Летописец назвал их «хитрецами».

Впрочем, как мы знаем, «хитрости» и других новгородских мастеров средневековья – ювелиров, иконописцев, каллиграфов – на протяжении многих десятилетий оставались эталоном для подражания.

Наталья МЕЛКОВА

Фото автора и Новгородского музея-заповедника

Смотреть фоторепортаж

Поделиться: