Свеча на белой рубахе

Историк рассуждает о соотношении правды и мифа в изображении исторических событий.

На днях в Новгородской областной универсальной научной библиотеке доктор исторических наук Евгений Викторович АНИСИМОВ, автор популярных книг, прочитал публичную лекцию. Он предложил посмотреть на русскую историческую живопись глазами историка. Сегодня мы предлагаем читателям первую часть его лекции, изложенную с небольшими сокращениями – рассказ о картинах художников Ильи Репина и Василия Сурикова. Автор ищет ответы на вопрос о соотношении правды и вымысла, мифа в изображении исторических событий.

Евгений Анисимов

СПРАВКА

Евгений Викторович Анисимов – учёный с мировым именем, доктор исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского Института истории Российской Академии наук. Е. В. Анисимов - специалист по политической истории России XVII—XVIII веков.

Автор известных книг «Время петровских реформ» (1989), «Женщины на Российском престоле» (1998), «Юный град: Петербург времён Петра Великого» (2003), «Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого» (2009), «Центр обширной провинции...»: Великий Новгород в эпоху Петра I» (2015) и многих других. История в его интерпретации – настоящий детектив с завязкой, развитием события и неожиданной развязкой. По мнению Е. В. Анисимова, о далёком прошлом нашей страны надо писать так, чтобы было интересно всем.

Е. В. Анисимов преподаёт в высших учебных заведениях Санкт-Петербурга, в числе которых Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов, Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина при Российской Академии Художеств и другие. В 2000-е годы он был автором и ведущим программ по истории «Дворцовые тайны» и «Кабинет истории» на телеканале «Культура». Читал лекции в университетах Европы и США.

«Рабы так не хохочут»

В одной исторической статье - о знаменитой картине Репина «Царевна Софья в Новодевичьем монастыре» - было написано: Софья так нервна, так обеспокоена, потому что какой-то прохожий в окошко подслушивает. Врачи-психиатры её позу очень точно определили – поза отчаяния. Я подумал: какой прохожий? Перед её окном были повешены стрельцы. Они, что ли, в окно заглядывают? В общем, я жутко разозлился и решил написать о картинах.

Я поначалу набрал список, скажем так, самых «замыленных», всем известных, но уже как будто бы не вызывающих интереса картин. Пошёл в Дом книги, взял учебники ранних классов и выписал все картины, которые там есть: «Три богатыря», «Суворов в Альпах», другие. И как историк поставил две задачи. Первое: что можно рассказать, о чём картина, что на ней изображено. Какая историческая ситуация за ней стоит? И правда ли всё, что изображено?

Вот, например, картина Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Как выглядят запорожцы XVII века - вообще никто не знает. И Репин не знал. Но картина существует. Её, между прочим, на Украине - видел в Интернете - даже сделали в бронзе. Она существует, она является определённым фактом, влияющим на восприятие людей. Грабарь об этой картине писал: это энциклопедия смеха. Вы помните – там все хохочут.

На самом деле никакого письма турецкому султану не было. Это в XIX веке появилась такая подделка, которую, может быть, за горилкой мог почитать своим знакомым какой-нибудь подъячий или дьячок.

Но Репин выразил самое главное, присущее запорожцам, это – свобода. Рабы так не хохочут.  

 

«Я двадцать голов сам отрубил»

Второе, что хотел узнать, - как художник к этому шёл. С чего всё начинается. Вот знаменитая картина «Утро стрелецкой казни». Суриков пишет: меня потряс однажды вид свечи на белой рубахе. На картине стрельцы, которых должны казнить, держат свечи. Почему это? Да потому, что их казнили, запретив исповедоваться. Ведь они как бы сами себя уже отпевают. И вот этот образ сразу для него раскрылся.

Другой пример. «Боярыню Морозову» все знают. О ней пишут: мертвая галка на снегу. Этот образ сразу возникает. Или картина «Меншиков в Берёзове». Вот как-то прочитал: на даче с семьёй жил, такая тоска, холодно, дождь льёт, и мои возле стола сидят, возле печки греются, и я подумал - наверно, так и Меншиков сидел. Интересное восприятие. Но художники по-своему начинают переосмыслять тот или иной сюжет.

Начну с картины Сурикова «Утро стрелецкой казни». Он её назвал «Казнь стрельцов». А потом к нему кто-то пришёл, неважно кто, он разных людей приводил смотреть картину, и говорят: какая же это казнь? Это начало, это утро стрелецких казней. И когда он писал эту композицию – вы представляете, как это грандиозно и сложно – к нему пришёл Репин. А Репин был всё время его конкурентом. Они вместе выставлялись на выставках передвижников и смотрели, у кого картина лучше, у кого народу больше. Кроме того, и продать картину можно было выгодно – государь тоже часто покупал картины.

Пришедший Репин говорит: что это у тебя, утро стрелецкой казни, а никто не повешен, вот бы взял и повесил парочку. И Суриков дорисовал углём двух повешенных. И, как мне говорили, исследования показали, что там, действительно, видны следы. А потом к нему пришёл Третьяков. Третьяков – человек с необыкновенной, колоссальной интуицией, собиратель. Он сказал: Вася, ну, дурак ты, убери, не это важно, важно ощущение ужаса, который стрельцам предстоит. А какой это ужас? Хорошо известно, как Достоевский пишет о том, как его везли на казнь: страшна была не сама казнь, а то, что тебя там ждёт. Есть различные описания казней. Один старообрядец, которому язык вырезали, писал, что он ничего не почувствовал, потому что такое страшное было нервное напряжение. Вот это «страшное нервное напряжение» всех присутствующих - оно есть на картине.

Я вам хочу сказать, что вся эта история ужасна, это расправа на уровне Ивана Грозного.

Вот рыжебородый стрелец, он с ненавистью смотрит на Петра Первого, государя, но он не сломлен. А вот старый человек, повидавший многое, он более спокоен. А этот сосредоточен, он уже внутри себя. Другой головушку повесил – он подчинился своей судьбе, уже не борется, ни о чём не думает.

И ещё - когда смотришь на картину, то всюду, как бесы на фресках, преображенцы. Они везде.

Вот, справа, Меншиков. Вот он, как будто пьяненького, уводит стрельца к месту казни. Известно, что он хвастался: двадцать голов отрубил. Пётр приказал своим боярам, чтобы они рубили головы стрельцам, а люди пожилые, неопытные, они и по шее попасть не могли, и стрельцы мучались. А Меншиков их добивал. И этим хвастался. Кровью мочил оружие -  палаческое. Эти моменты чрезвычайно важны.

Насколько ужасной может быть месть прошлому?

Вот сам Пётр. Для него это всё – месть. Вообще, я сторонник того, чтобы рассматривать петровские реформы и всё, что он делал - как месть своему прошлому, старой Руси, как отмщение за те ужасы, которые он, мальчик, испытал во время стрелецкого бунта и после него. Он ненавидел стрельцов. Он и за границу уехал, и вдруг узнал, что они опять поднялись, опять «семя Ивана Милославского взросло», и жутко расправлялся с ними. Причём, вот что важно. Я прочитал - пытали в пыточных камерах примерно сто человек. А казнили две тысячи, как говорится, без суда и следствия. Большей частью это были невинные люди. Вот этот момент - когда маленький, десятилетний Пётр, выставленный на крыльце, видел, как вытаскивали его дядьёв и прочих близких ему людей и бросали вниз на копья. Это произвело на него колоссальное впечатление. Не дай Бог видеть это, да ещё в таком нежном возрасте. Я помню, шёл однажды с приятелем, и мы видели, как на дороге машина переехала собаку. Он актёр, он более тонкий, он отвернулся, а я смотрел. И ко мне года полтора сон возвращался с этой смертью. А здесь более нежный возраст. Пётр страшно ненавидел стрельцов и таким жестоким образом с ними расправлялся.

Надо сказать, что расправа Петра со стрельцами плохо отразилась на его репутации. Я написал книжку о политическом сыске, и мне довольно часто встречалось, особенно в источниках начала века, когда всё это было живо, что людей «брали» за выражение, которое передавалось от одного к другому: наш государь таков, что ежели с утра крови человеческой не напьётся, то ему и хлеб не естся. И горе всех этих людей очень хорошо отразил Суриков.

Оттенки чувств в иностранном переводе

Хочу рассказать вам о человеке, который стоит в центре группы справа, с завязанным белым шарфом. Это секретарь австрийского посольства Корб, который присутствовал на казни и оставил записки обо всём, что видел. Он стоит позади австрийского дипломата, посла, рядом ещё боярин. Корб - человек очень внимательный, наблюдательный, он всё подробно описал. Суриков почти наизусть знал Корба. Если вы его почитаете, поймёте, насколько он достоверно передаёт различные оттенки всего, что происходит. Я говорил о свече на белой рубахе, о горе близких. Корб это всё записывал.

Относительно женщин он пишет о том, что именно они кричали, и что они говорили. «Ужас предстоящей смерти увеличивали жалостные вопли жен, стоны и раздирающие вопли умиравших поражали громаду несчастных. Мать оплакивала своего сына, дочь — судьбу отца, несчастная жена — злой рок мужа; с их рыданиями сливались вопли тех женщин, которые, по разным связям родства или свойства, заливались слезами. Когда кого-либо из осужденных лошади быстро уносили на место казни, рыдания и вопли женщин увеличивались; они, стараясь догнать их, оплакивали жертву разными, почти сходными одни с другими, словами (передаю их так, как мне их перевели): «Для чего тебя так скоро отнимают у меня? Зачем покидаешь меня? И в последний раз поцеловать нельзя? Не дают мне попрощаться с тобой в последний раз?» Этими печальными причитаниями несчастные женщины провожали своих близких, которых догнать уже не могли».

Снова вернусь к тому, о чём уже говорил. На картине всё как бы придумано. Художник исходит из принципов искусства, он размечает композицию, и это для него очень важно. Для него важна и достоверность. Он долгие годы проводит в музеях, изучает, как выглядели люди в то историческое время. И вместе с тем, вся эта история, отражённая в картине, основана на реальных фактах. Они отражены в записках Корба, я уже не привожу многих других переданных подробностей. И когда об этом рассказываешь, у слушателей  возникает совершенно другое впечатление, потому что восприятие касается собственной истории.

Мне всегда важно, чтобы людям были интересны люди. А здесь мы видим акт трагедии, чудовищной массовой казни. Можно добавить, что казнили не только стрельцов. Есть достоверные сведения, что сначала казнили священников - стрелецких, которые с полками пришли к Москве. И когда начинаешь это осмысливать, понимаешь, что никакой это не был бунт. Полки  сослали под Старую Руссу, Великие Луки, и они там «сидели» несколько месяцев. Голодали, у них не было денег. И они писали челобитные, просили их как-то обеспечить. А потом они пошли в столицу – коллективная челобитная, как это было принято на Руси - и не собирались они никакого совершать переворота. Но для Петра это было преступление. И произошла такая расправа.

Такова история этой замечательной картины, которая воспроизводит драматический момент в русской истории.

«А где княжна?»

Следующая картина – «Степан Разин» - очень интересная. Она также связана с Суриковым, несомненно великим художником. Картина тоже, как я говорю, «замыленная» до невозможности, и, казалось бы, о чём тут можно рассказывать. Оказывается – о массе всяких вещей, в том числе связанных с самим Суриковым. Я вам говорил о конкуренции, которая была между Репиным и Суриковым. И было известно, что Суриков будет выставлять Разина, а Репин собирался выставить запорожцев, следующую серию после «Письма турецкому султану».

Суриков «Степана Разина» выставил. И картина не понравилась. Ну, говорили, Суриков повторяется, посмотрите, вот картина Архипова - тот же самый ракурс. И вообще, говорили, – исписался, не динамично, не интересно.

Но дело в том, что если вы лодку поместите в другом ракурсе, движения не будет видно, и это неизбежно в живописи – такие повторения.

А Репин не выставился. Он был художник взыскательный, о нём пишут: он всё время переделывал, и чем больше переделывал – тем хуже было, всё затяжелялось. И он не выставил свою картину. Может быть, не видел смысла выставлять, потому что на его вкус она была не очень убедительной. А судьба картины интересна, она, между прочим, находится в Швеции.

Но продолжу. К картине Сурикова подходили, и все - и газетчики, и зрители – спрашивали: а где княжна, где же княжна? Суриков отвечал: ну, вон видите слева волна – он только что туда её бросил.

Так получилось, что картина появилась в тот момент, когда стала очень популярной, можно сказать, почти народной, песня «Из-за острова на стрежень». В это же время в кинематографе появился первый русский фильм «Стенька Разин», другое название «Понизовая вольница». Песня и фильм определили подход к этой картине. Особенно фильм. Он снимался грандиозный, вся Россия его посмотрела. Фильм был не цветной и немой, но сама по себе «живая картинка», конечно, поражала, и самым главным моментом в фильме был тот, когда Стенька Разин бросает княжну в воду. Потом этот сюжет многие художники отражали, и Петров-Водкин, и Билибин тут. Скульптура пошла, книжки. Когда в 1919 году начали монументальную пропаганду героев, Конёнков, посмотрите, тоже княжну  сделал. Самого Разина у него не видим, но княжна сидит. Но это всё было сделано из гипса и распалось.

«Вот здесь начинается правда»

Но вот здесь начинается правда. Ведь княжна-то была. Посмотрите эскизы картины, вот она в центре сидит.

Но тут я должен о Стеньке рассказывать, потому что возникает главный вопрос: правда ли всё, что касается княжны, было ли это на самом деле? Вы знаете, что Разин был одним из любимых героев советской историографии и художественного творчества. О нём столько всего понаписано – без меры. Сама по себе история Стеньки, если кратко рассказывать, очень любопытна.

Евгений АнисимовДело в том, что север Причерноморья принадлежал туркам. И они утомились от казаков, которые всё время их грабили, и построили недалеко от Азова две башни и между ними протянули цепи. И донским казакам не стало никакого ходу. Видите, они пишут: «У нас теперь на Дону добычи никакой нет, реку Дон и Донец в нижнем устье крымский хан закрепил». Крымское ханство там было, знаете. И казаки двинулись на Каспий. Разорили Астрахань.

Как внешне выглядел Степан Разин, никто не знает. Голландцы, которые были в Астрахани – они корабль там строили – изобразили в общем виде некоего разбойника. А человек он, говорят, был ужасный. Не буду подробно пересказывать. Историк Николай Иванович Костомаров считает, что у него в душе была страшная таинственная тьма, но это - художественный вывод историка, не подтверждающийся документально. Костомаров пишет о Разине: «Это был человек необычайно крепкого сложения, предприимчивой натуры, гигантской воли, порывчатой деятельности. Своенравный, столько же непостоянный в своих движениях, сколько упорный в предпринятом раз намерении, то мрачный и суровый, то разгульный до бешенства, то преданный пьянству и кутежу, то готовый с нечеловеческим терпением переносить всякие лишения… В речах его было что-то обаятельное; дикое мужество отражалось в грубых чертах лица его, правильного и слегка рябоватого; в его взгляде было что-то повелительное; толпа чувствовала в нем присутствие какой-то сверхъестественной силы, против которой невозможно было устоять, и называла его колдуном. В его душе действительно была какая-то страшная, таинственная тьма. Жестокий и кровожадный, он, казалось, не имел сердца ни для других, ни даже для самого себя; чужие страдания забавляли его, свои собственные он презирал. Он был ненавистник всего, что стояло выше его. Закон, общество, церковь — все, что связывает личные побуждения человека, все попирала его неустрашимая воля. Для него не было сострадания. Честь и великодушие были ему незнакомы».

Как бы то ни было, это был человек необыкновенный. Возможно, обладавший какой-то магнетической силой и мощью, которая от него исходила. И такие люди постоянно появлялись на Руси и в других странах – такие харизматики. Он, наверняка, мог быть полководцем, или государственным деятелем. Такое случалось в истории. Вспомните о Чапаеве. Выскочил на поверхность - такая яркая личность.

Так вот. Перезимовав, казаки ушли на Яик, и Москва вообще не знала, где они. А потом они пошли «за зипунами», в Иран, и совершали там всякие безобразия. Они пришли в Фарахабад (город в иранской провинции Мазендеран, на южном берегу Каспийского моря – ред.), ограбили город – богатый, населённый, бывший летней резиденцией шаха. Когда я полез в исламскую энциклопедию по поводу этого города, узнал совершенно потрясающую вещь – Стенька Разин, оказывается, попал в исламскую энциклопедию как разоритель дворца шаха. С тех пор, с XVII века, этот дворец так и не возродился.

Уже осень была, и казаки сделали в устье реки некую крепостицу, там поселились, захватили 400 персидских женщин и… гуляли. А когда наступило лето, кончились на Каспии шторма, они этих женщин всех утопили. Понимаете, к чему я клоню? Это второй достоверный факт: Разин увёз с собой, как он считал, принца и его сестру. Вполне возможно, что никакого отношения к шаху они не имели, но родственниками какого-то местного правителя всё-таки были. И вот эта фарахабадская пленница, полонянка и стала  персидской княжной.

Они приплыли в Астрахань и поразили всех своим богатством. У них на шапки бриллианты были нашиты, карманы набиты золотом. О местном воеводе пишут, что он раз шесть заходил в палатку к Разину. Зачем? Можно только догадываться.

Школа Мединского – не верь иностранцам

И, в конце концов, произошло то, о чём писал голландский мемуарист Ян Стрейс – он зафиксировал сцену утопления княжны. (Ян Стрейс в 1668 году нанялся парусным мастером в Московию, пересёк всю Россию от Новгорода до Астрахани, стал свидетелем восстания Степана Разина и лично встречался с атаманом – ред.).

Очень интересно, что простой профессор Королёв, написавший исследование «Утопил ли Стенька Разин княжну? (Из истории казачьих нравов и обычаев)», сразу отвергает свидетельства Яна Стрейса. Ну, это школа Мединского – сразу отвергнуть всё, что писали иностранцы, считая, что это всё недостоверно и идёт во вред России. Он пишет, что ничего подобного не было, хотя и признаёт, что женщин в струги брали, и казачек даже брали, когда ватаги отправлялись в свои замечательные походы. Но этот обычай его не убеждает, он пишет очень смешно: «Условия миловаться на казачьем судне во время морского похода были минимальные. Там тесно и уединиться большая проблема». Но вы понимаете, что это вообще не аргумент. Реконструкторы хорошо показывают, что на судне был «чулан» от непогоды.

Зато нам хорошо известно: новгородцы, садясь в лодку и направляясь к Ильменю или через Волхов, обязательно монетку бросали, чтобы чёрт не ухватил. То есть, жертвы, приносимые воде, были естественны. Да, это рудименты языческих верований: мать-река… Ну, что мне вам рассказывать, у вас тут Садко был. Да и Костомаров пишет: «Что касается обращения Стеньки к Волге, то здесь, по-видимому, он следовал народному поверью - бросить что-нибудь в реку из благодарности, после водного пути, - поверье языческих времён, когда реки считались одушевлёнными существами».

Добавлю к тому же: здесь, в Новгороде, известно, какая была казнь: в Волхов с моста - и все дела. Можно вспомнить Ермака, отправившегося в Сибирь: тех, кто ему не подчинялся, просто «сажали в воду». Что это значит? Связывали, сажали в мешок, или за пазуху камней и – в воду. Есть одно описание путешествующего на парусном корабле по Азовскому морю, когда капитан судна брал икону Николая Угодника, привязывал её и опускал в воду, чтобы святой «одумался» и ветер дал. То есть, эти взаимоотношения с водой совершенно очевидны.

Костомаров предполагает, что персидская княжна могла покорить сердце сурового атамана. Но ведь не случайны и слова в песне: «нас на бабу променял». Любому атаману это не понравится, и он прислушается к таким упрёкам.  

Известно, какой могучей личностью был Разин. Он даже вытерпел страшную пытку водой, которую, как правило, никто не выдерживал. И когда уже топор был занесён над его шеей, он успел крикнуть последние слова, обращённые к брату: «Молчи, собака!». Известно, что брат его сдрейфил и сказал, что знает, где Разин закопал золотишко. Его потом шесть лет возили по всем островам, он искал кривое дерево, где закопано богатство, и потом его тоже казнили.

Эта картина - реквием

Возвращаясь к Василию Сурикову… Образы Разина, Ермака влекли его к себе, потому что Суриков сам был красноярский казак по происхождению, и живо этим интересовался. Возникает самый главный вопрос – почему княжна исчезла с картины? И почему создан именно такой образ Степана Разина?

Дело в том, что Сурикову постоянно позировала его жена, Елизавета Августовна. Вы наверняка помните картину «Меншиков в Берёзове». Она в образе старшей дочери сидит у ног отца.

 

Это очень достоверно передано – жена художника была смертельно больна. И когда картина «Степан Разин» была в эскизах, Елизавета умерла. И с этого момента она исчезает из эскизов.

Вот, скажу, чтобы не забыть этого слова. Эта картина – это реквием. Как каждый порядочный муж Суриков винил себя в том, что не сохранил жену. Он запил. И затем начал писать автопортреты. Автопортреты в казачьей одежде. Знаете, художники пишут портреты совсем не для того чтобы покрасоваться. Это познание себя. Постижение себя. В чём вообще сила психологизма живописи? В том, что это не фотография, это попытка визуально передать внутреннее состояние. Мы видим по нескольким вариантам, как идёт эволюция образа, как автопортрет художника превращается в Разина. А публика – глупая. Публике интересно, где княжна?

Когда Елизавета умерла, Суриков ищет другое построение картины. Обратите внимание, в центре была она. А теперь он ищет другую позицию, совсем иначе построен сюжет картины. Он ищет позу печали, позу грусти, того, что, может быть, и у Разина тоже было. Человек таков – совершит гадость, а потом жалеет. Вон Иван Грозный: сколько поубивал - и молился непрерывно. И синодик составлял.

Вот, наконец, Суриков выходит на тот образ, который нам знаком. Что я хочу сказать? Это не просто картина, когда мы на неё смотрим. Это большая внутренняя жизнь отражена, как в музыке у композитора, других творцов. Да, сюжет исторический, а сущность остаётся человеческая. И этим как раз сильно искусство.

Записала Наталья МЕЛКОВА

Фото автора, иллюстрации из открытых источников в Интернете

Поделиться: