Галопом по Европам: Евромультик

В Кёльне стояла жара - около тридцати по Цельсию. Башни знаменитого собора, воткнутые в опалённое небо, плавились и колыхались, внешне утратив свою жёсткость. Над размягчённым асфальтом поднимался исходный запах нефти. В зыбких токах горячего воздуха от тротуара мрел призрак чернокожего гражданина.

Он сидел на настоящем складном стульчике рядом со своим настоящим велосипедом, основательно навьюченным пожитками, и играл на дудке. Дудка его истекала горячей, хотя и заунывною, мелодией. Мелодия зримо змеилась, как песок пустыни.

На этой африканской жаре чернокожий был более реальным, чем разварные немцы, через силу тащившиеся мимо него.

Всё смешалось в Европе.

 

Сумерки сгущались, и на террасе зажгли разноцветные гирлянды. Синие, красные и жёлтые огни расплескало по стопкам.

Стопки были смешные: вроде как пивные кружки, но с напёрсток размером – нерусские, словом. Ну, так дело и не в России было.

Пёстрая компания собралась вокруг ненашенских стопок: поляк, четверть века обретающийся в Германии и заведующий тут гостиницей для студентов-католиков; итальянец, умело жарящий на углях стейки по-американски; немец, живущий по соседству и по соседству же служащий в храме, колокола которого по утрам будят заспавшихся постояльцев; и я – о чьей принадлежности можно было бы много порассуждать, если бы русский язык не был единственным, на котором я могу исчерпывающе выразить себя.

Так что за столом звучало по очереди «Прозт!», «Чин-чин!», а также «Ну, будем».

При этом водку мы пили шведскую.

Такой вот коктейль.

 

Между прочим, служитель культа, даром что немец, а представлял собою тоже меньшинство. Город-то на 45% населён евангелистами, а храм – католический.

Понятно, что тянуло представителя 15-процентного католичества к поляку и итальянцу.

Обильное тело  нашего  со... собеседника чисто внешне плохо вязалось бы с суховатым, сдержанным лютеранством. Хотя родился он в протестантской семье, а в католичество перешёл сам, сознательно. И в родне своей тоже составлял меньшинство.

Быть меньшинством, однако, не опасно: распри конфессий давно забыты Европой, которая столько воевала, столько крови пролила за догматы, что самоубийственно было бы ей не замириться. Тем более что свыше трети жителей этого провинциального немецкого города – либо атеисты, либо принадлежат к другим религиям.

В одном из католических храмов собираются русские православные (в другом пригороде у православных есть и отдельная Спасо-Преображенская церковь). А один из  храмов лютеранских перестроен в синагогу.

Впрочем, синагога здесь имелась и до Холокоста. А вот мечети, шиитская и суннитская, - это уж точно примета новой Германии.

Мультикультурной.

 

Первого послевоенного канцлера Аденауэра ненавидел советский агитпроп. На него рисовали карикатуры с хромыми стихотворными подписями: «Аденауэр Конрад Потеплению не рад...». Видимо, что советскому агитпропу - смерть, то немцу – хорошо. Первый послевоенный канцлер поднял страну из руин. Так что Старик (наверное, правильнее применительно к нему из двух русских синонимов прозвища Альтер выбрать другое – Хозяин) заслужил вечную память  своего народа.

Пожалуй, лишь одно решение Хозяина озадачивает сегодня потомков: поскольку Германия потеряла много мужчин – и убитыми, и пленными – он нашёл источник рабочей силы за границей. И пригласил мужчин из Турции.

Немецкий язык обогатился словом гастарбайтер.

Расчёт был на то, что, прилично заработав, гость-работник с полной мошной вернётся в небогатую Турцию богатым человеком.

Ага, жди!

Человек не может годами жить без семьи – за гастарбайтерами потянулись их жёны и дети. Да и женщинам обезмужиченной страны нужны были мужья.

 

Признаться, у меня никак не складывается личная оценка давнего немецкого эксперимента. 

СССР тоже не досчитался после страшной войны мужских рук, но справился сам. Не столько за счёт немецких военнопленных (часть отпустили восвояси, напомню, только через 10 лет после войны), сколько усилиями русских баб, пахавших  на коровах, а то и на себе.

Это  - с одной стороны.

С другой стороны, мы многое  (начиная со старых кварталов Новгорода) восстановили криво-косо, на песке и без фундамента, сколачивая ржавыми гвоздями б/у, и всё это держится, но кое-как.

А по кварталам разрушенных немецких городов видно, что поднимали их умело и на века.

Не мне судить - что правильнее.

 

Страна ещё не раз пополняла трудовые ресурсы «Стариковским методом». Сюда ехали из Греции, Марокко, Туниса и Югославии. Потом открылись границы между европейскими странами. Потом в Германию позвали «фольксдойче» - советских немцев. А также  евреев – в знак извинения за еврейскую Катастрофу...

Недавняя перепись показала, что в ФРГ насчитывается 6,75 млн. иностранных граждан (при 80-миллионом населении), большая часть которых - иностранные рабочие. Из них 930 тыс. - граждане республик бывшей Югославии; 1 100 млн. - русские; 300 тыс. - граждане Украины. 3 260 млн. - граждане Турции (около 4% от численности населения Германии).

На самом деле, поясняют местные, никто в точности не знает, сколько сегодня в Бундесреспублике турок. Многие из них – уже не гастарбайтеры, а граждане Германии. Было бы странно отказывать им в такой возможности. В конце концов, немцы турецкого происхождения вносят значительный вклад в ВНП, и даже в святая святых - футбольной сборной – их дети забивают голы во имя чёрно-красно-золотого знамени.

Словом, они – члены общества. А вот степень их ассимиляции, врастания в немецкую культуру по паспорту не определишь.

 

Степень ассимиляции человек определяет для себя сам.

Ирина живёт в маленьком городе, с наши Боровичи размером. Рассказывает мне о тех переселенцах в Германию, которые, казалось бы, обречены навсегда остаться для местных «русскими» - что бы ни значилось у них в пятой графе советских анкет.

Например, про семейство, глава которого, после, так сказать, репатриации твёрдо постановил: всё, мы – немцы, общаемся только с коренными жителями, дома говорим по-немецки, читаем немецкие газеты...

Прошли годы, их дочка, вывезенная из бывшего СССР малышкой, выросла, выучилась – и получила завидное место в крепкой компании. Однако тут же оказалось, что владельцы компании, изучив её биографию, наняли девушку в расчёте на то, что она поможет им в общении с выгодными российскими партнёрами. Первые письма контрагентам за дочку сочиняли папа с мамой – благо совсем забыть русский язык не могли. А девушке, чтобы не терять работу, пришлось идти на языковые курсы (надо полагать, тайком от работодателя).

Не всё так просто, как видите, с ассимиляцией.

Впрочем, не всем везёт оказаться «русским по профессии». У других сохранять русскость – это хобби. Неделю пашут, как немцы, – а вечером выходного дня собираются вместе, чтобы выпить и спеть, как русские.

Можно, судя по всему, жить и в двух культурах разом.

 

Где-то наплыв иноязычных, инокультурных объяснялся расплатой за имперское прошлое. Как в случае с Англией или Францией: имел колонии – смирись с необходимостью дать место в метрополии выходцам из колоний. Германия, как видите, дело иное. И Скандинавия с Бенилюксом тоже. Одни сделали себе прививку инокультурности ради выгоды. Другие – потому что неприлично же отказаться от толерантности!

Совсем рядом с Гран Плас, главной (для туристов) площадью Брюсселя, где столетиями писает и остановиться не может дерзкий бронзовый мальчуган, старый-престарый квартал бельгийской столицы заселён турками. Домашний их быт несколько адаптирован, но всё-таки в нём сквозят исходные черты - так горячий асфальт выдаёт своё нефтяное происхождение.

Бельгия, кстати, колонии имела. Но не Турцию же колонизировала. И не Балканы.

Однако рядом же - на маленькой, зелёной, уютной Грасмаркт, где стоит памятник мэру Бюльсу, который много сделал для сохранения Гран Плас, - кейфовала по-свойски сербская компания: с импровизированным оркестриком, в котором тон задавал аккордеон, и лохматыми пастушеского вида  псами в репьях (где они только нашли чертополох посреди бельгийской столицы?). Дело не в том даже, что картинка в духе Кустурицы не вязалась с североевропейским архитектурным ландшафтом, а в соседстве с турками. Поди поищи в Европе народы настолько разделённые, как обитатели тесных Балкан. Или здесь им, равно чужим или, во всяком случае, пришлым, уже не до своих исторических распрей?

 

«Мультикультуру» Европа придумала, полагаю, задним числом, когда обнаружилось, что знаменитый американский «плавильный котёл» давно перестал работать, и разнородные элементы не сплавляются в нечто единое и новое, а лишь скрепляются между собою. Например, законами и законопослушанием.

И то не всегда.

Несколько лет назад в штате Калифорния предъявлено обвинение принцессе из Саудовской Аравии, которую подозревают в «лишении человека свободы с целью эксплуатации». По предварительным данным, арабская аристократка превратила в невольницу африканку, вынужденную хлопотать у неё в доме по хозяйству практически бесплатно, но  адвокат принцессы считал, что речь может идти лишь о непонимании условий контракта работницей. Такое с влиятельными «саудидами» в США   случалось и раньше. Не потому, что они нехорошие люди, а потому, что известные им нормы взаимоотношений с прислугой не укладываются в рамки американских законов...

Вот Европа и решила: ну, и не надо, ну, и ладно, пусть много культур произрастает рядом.

Культура, однако, - это не просто народные песенки. Но и образ жизни.

 

Герр Андреас, он же пан Анджей, увидев, как тётки с огромными сумками метут асфальт яркими подолами, неодобрительно вздохнул: «Цыгане... Из Румынии приезжают»... Возможно, вспомнив, что и сам из «понаехавших» и несколько смутившись, объяснился: против румын ничего не имеет, живали у него в хостеле, милейшие люди - но вот цыгане!..

А что - цыгане? На любой земле одинаково цветут яркие маки цыганских подолов. В любой стране ромы остаются – хотя бы отчасти – самими собою: не немцами, не русскими, а ромами. Называй их хоть джипси, хоть житанами, хоть богемцами или люли – им это всё равно. Между собою они, разбросанные по разным странам, сохраняют больше общего, чем с коренным населением, в культуре которого не нуждаются.

И, может быть, поэтому, глядя на них, одинаково вздыхают – потихоньку, потому что нельзя же... – и немец, и англичанин, и русский.

Вопрос культуры – вопрос тонкий: чем её измерять?

Наша компашка под цветными гирляндами состояла из разных рьяных и формальных католиков, а также некрещёного. Однако сдаётся мне, что атеисты родом из стран христианских легче притрутся друг к другу, чем к атеисту какому-нибудь китайскому. Потому что отсвет христианской культуры лежит и на всяком европейском нехристе. Базовые ценности впитаны общие. А в ценности китайца ещё вникнуть надо.

Хотя я – по опыту – знаю, что от шведской водки и китаец не откажется...

 

Может быть, именно поэтому присутствие «афроевропейцев» не вызывает в Германии столько пересудов, как миграция с азиатской границы. Большинство тёмнокожих – тоже дети христианских ценностей, их образ жизни местным понятен. И это, похоже, взаимно.

Мусульмане же, работая с немцами рядом и наравне (а  то и лучше), во всём прочем держатся как бы несколько в стороне. Возможно, немцам и ассимилированным это только кажется. А может, и нет. Так сказать, что немцу – халяль, то правоверному магометанину – харам. И наоборот. И не только система запретов у них разная, но, видимо, и система интересов тоже.

Заметно было: когда маленький вестфальский Херфорд высыпал на мостовые и тротуары, празднуя Ганзейские дни, – дни, как мы не раз говорили, торжества североевропейской идентичности – не только женщин в хиджабах, но и их мужей в толпе видно не было. Разве что мелькнёт на тихой окраинной улице торопливый силуэт, овеваемый длинными одеждами, - допустим, по пути в лавочку.

Им даже и не любопытно.

А вот ганзейских «афроевропейцев» я видел.

Конечно, обобщать - трудно и неправильно. Человек - не беспозвоночное, не полип, чтобы жить только колонией, образуя коралловый риф. У каждого есть «позвоночник» - личный характер. Но когда счёт идёт на миллионы, совсем без обобщения тоже не обойтись.

Действительно, что интересного в обычаях и традициях христианской Европы, если премьер-министр Турции Р. Эрдоган назвал как-то время христианских императоров в Византии «тёмной главой» в истории: дескать, лишь, в 1453 году, после завоевания Константинополя турками, наступило «время Просвещения».

На чужой земле, в глубинах чужой культуры сбиваться в диаспоры - вполне естественный способ спасения от вызовов окружающего мира. Но чем сплочённее  этническая группа, чем теснее ты с нею связан - тем меньше стимулов перенимать обычаи и нравы страны, на территории которой существует этот национальный анклав.

 

Наверняка одним из источников «мультикультурности» является и память о Холокосте.

Евреи, между прочим, не были в Германии новичками. Право избираться в городской совет Кёльна им даровал император Константин I, и было это... в 321-м году. За 20 веков соседства отношения складывались по-разному. Случались и поражения в правах, но о полном изгнании или уничтожении «чужаков» речь не шла. Пока однажды немцев не обуяла идея «расовой чистоты».

Евреи - они были разные. Одни ходили в лапсердаках, другие - в «немецком платье». Одни были одержимы сохранением идентичности, другие - и их было больше - справедливо полагали, что вполне вписались в немецкую культуру. И даже немало для неё сделали. Но теперь на улицах немецких городов можно увидеть микро-памятники возле домов, где жили эти люди: на латунных «булыжниках» мостовой написано: «Депортирован в 41-м... Убит в лагере Терезиенштадт».

Сейчас спорят, должен ли стыд за содеянное преследовать немцев - и до каких пор. Немцам хватает совести с этим стыдом не расставаться. Хватает - пока?

 

Когда Германия пригласила к себе советских евреев, один мой знакомый решил туда уехать. Его родной брат – отказался наотрез. Сказал: «Вот станет немцам труднее жить из-за какого-нибудь кризиса, понадобятся виноватые – а тут как раз и «крайние» опять под рукой...».

Может, он ошибся. Может, немцы, в случае чего, найдут других «крайних» – турок, например?

Или наоборот – бывшие гости сочтут «крайними» их самих. Если к тому времени окажутся в большинстве.

 

Демографические проблемы России немцам сегодня не должны и проблемами-то казаться. Аж с 1972 года рождаемость в Германии ниже смертности. 7,9 новорождённых на 1000 жителей в год -  показатель, свойственный странам с самой низкой рождаемостью. 

«Немки слишком долго учатся», - считает Ирина. Пока красна девица получит образование, пока завоюет твёрдые позиции в профессии, пока совьёт гнёздышко – впереди у неё очень небольшой срок фертильности. Визуальные наблюдения моей собеседницы подтверждает строгая статистика: средний возраст впервые родивших женщин составляет около 30 лет, и каждая успевает родить в среднем 1,3 ребёнка. Даже в 1946-м в стране, среди разрухи, голода и при дефиците мужчин появилось на свет 922 тыс. младенцев, а благополучный докризисный 2006-й  поставил антирекорд: 670 тыс. детей.

Тут есть одна тонкость: я не знаю, какая часть новорождённых – дети выходцев из Турции. Немцы даже не пытаются предполагать. Понятно, что - значительная. Потому что турчанка, как правило, сидит дома. Не отвлекаясь на заработки, она занята тем, что преумножает главное богатство всякой восточной семьи.

Согласно некоторым прогнозам, к 2050 году население ФРГ сильно постареет и сократится на 16%. Но  в эту страшилку не верится. Наверное, убыль  восполнят турки.

Германия не обезлюдеет. Просто будет всё менее немецкой.

 

Канцлер Аденауэр восстанавливал города и предприятия страны. Канцлер Брандт занимался восстановлением её подорванной репутации: мирился с соседями, просил у них прощения и заверял, что никогда больше...

Ощущение такое, что немцы даже немножко перестарались, заглаживая коллективную вину за ужасы Второй мировой.

Но об этом чаще можно услышать от нестеснительных «русских немцев», чем от «немцев немецких». Кажется, и конфликтов межнациональных или религиозных, не случалось. Но некую внутреннюю напряжённость я всё же ощутил. Будем считать – почудилось.

 

Мультикультурность – идея благородная. Красивая. Но...

Не только в Ганзейские, но и в любые другие дни полезно познавать чужую идентичность, заодно давая  её носителю ею гордиться.

Любопытно увидеть, как живут турки в Стамбуле или Измире. А немцы – в Херфоде или там Билефельде. И китайцы в Шанхае. И русские в Старой Руссе.

А вот приехать в Старую Руссу, чтобы посмотреть на турок? Выпить шведской, а не императорской водки с китайцем в нашем побратиме Цзыбо?

Может быть, мир и обречён смыть национальные границы, но что-то не очень интересен такой перепаханный мир. И я в него не верю.

Потому что пока культурная многоукладность Старого континента распадается на отдельные картинки, как не склеенный мультфильм, и раздражающе мельтешит перед глазами.

Сергей БРУТМАН

Фото автора