Дома тысячи сквозняков

Как выглядит Россия 2018-го из окон аварийного жилья.

Всеми любимый сыщик Шерлок Холмс обычно раскрывал запутанные дела, используя дедуктивный метод, ведущий от общего к частному. Но для того, чтобы понять, куда и к чему пришла Россия за 18 лет XXI века, необходимо воспользоваться методом индуктивным. И лучше, чем аварийные дома в самом среднестатистическом городе Великий Новгород, частного элемента, пожалуй, и не найти. Потому что люди, живущие в гнилых стенах и под потолком, что может рухнуть в любую секунду, знают о нашей государственной системе на местах очень и очень много.

Блошиный рай

Наталья Маркова первый в России человек, который хочет снести свою единственную квартиру в многоквартирном доме. Другой возможности достучаться до представителей местной власти она пока что не видит. Наталья стоит посреди своей квартиры в стойке, очень похожей на ту, что принимает боксёр, твёрдо решивший биться до последней минуты.

- Как я поняла из вчерашнего судебного заседания, мне нужно снести своё жильё, чтобы получить квартиру по социальному найму как малоимущему гражданину. Ну что же, буду сносить. Надо только согласовать с администрацией, - загибает пальцы Маркова, – куда я должна выехать, кто будет нести ответственность за второй этаж и его поддерживать. Тут ещё надо чётко понять, где заканчивается моя собственность, которую они мне приписывают – вместе с газовыми трубами и электропроводами. Сейчас я должна всё это выяснить. Понимаете, - спокойно говорит Наталья, - у меня выбора нет, у меня и дома-то, считай, нет. Вот сейчас ещё холодно – чувствуете дует, да? Поэтому и блох нет. А потом потеплеет и они будут везде.

Собственно, блохи и стали первой и главной причиной борьбы Натальи Марковой со всевозможными инстанциями, хотя первоначально она приходила туда за помощью. Когда мелкие насекомые стали в доме №2 в Промышленном переулке полноправными жителями, уже никто и не помнит: так как жильцы  рождались, жили и умирали под чутким блошиным присмотром. В 2013 году Наталье Марковой, у которой тогда только родился сын, эти непрошенные соседи осточертели, и она решила обратиться за помощью в городскую администрацию.

- Мне доказывали, что это я тут эту заразу развожу, Роспотребнадзор всё на котов свалил. Только они не учли, что блохи тут испокон веков, а котам чуть больше одного года, - говорит Наталья и подходит к огромному ящику с документами.

В нём – все обращения Марковой в государственные и муниципальные органы  и ответы на них. Из ящика на пол вываливается такой шквал бумаг, что это хранилище можно смело окрестить библиотекой чиновничьих отписок. Помещение, правда, непригодно для хранения в нём печатной продукции. Да и для жизни, честно говоря, тоже. Потолок украшают водяные разводы, но не везде, так как Наталья своими силами сделала шпаклёвку почти всего потолка – благо, профессия строителя помогает. Но одной ей со всеми признаками коммунального ада никак не справиться. Поэтому по стенам бегут трещины, из-под окон рядом с кроватью в квартиру проникает холодный уличный воздух.

- Я въехала сюда в 2005 году, и система отопления не работала. Через десять лет мне её всё-таки сделали. Но в большинстве квартир у нас до сих пор заглушки стоят, поэтому кому-то приходится топить печь, - рассказывает Наталья.

Дом №2 в Промышленном переулке - классический образец послевоенного советского жилья, построенный по принципу «на первое время» в 1949 году. Но это самое «первое время» подзатянулось и длится уже 69 лет. О плачевном состоянии этого бетонного барака в «высоких» кабинетах, однако, вполне догадывались и включили здание в очередь на капремонт. Капитально преобразить дом собирались аж в 2043 году. Естественно, на те деньги, что ежемесячно должны были платить жильцы.

- Мы успели этому помешать, - говорит Маркова и на несколько секунд замолкает. – А вот тех людей, - кивает в сторону стены, - «похоронили». Мы это так называем: в соседних квартирах реально падают потолки. Упал потолок у одних, у других стены валятся.   

Но не капремонтом единым живы дома. Помимо него в квитанциях не меньше раздражает графа ремонта текущего.

- Я спрашивала у всех соседей, - вспоминает Наталья, - дают ли они мне, как старшей по дому, добро на то, чтобы я деньги на текущий ремонт пустила на квартиру №8. Там у деда реально потолок обвалиться может хоть завтра. А если обрушится он, то хана соседним квартирам. Я эту мысль довела до своих бабок. Нас попытались всячески рассорить, и поначалу получалось. Соседям просто говорили, что они за меня платят. Они озлобились. Но потом я показала им свой долг за ремонт, и они поняли, что не я их враг.

Во всех кабинетах Великого Новгорода, где принимаются хотя бы маломальские решения, Наталью хорошо знают. В 2013 году она начала добиваться, чтобы дом признали аварийным.

- Мы всем домом заказали экспертизу у Кузина, это известный в городе жилищный специалист, - говорит Маркова. - Полгода ходили, его упрашивали, он ведь человек занятой. В итоге, через полгода он нам всё-таки сделал независимую экспертизу. После этого в 2015 году наш дом наконец признали аварийным. Только я не совсем понимаю – зачем нам тогда все эти чиновники, которые несколько раз приходили целой комиссией «до» и говорили: «Не, у тебя всё нормально». А после экспертизы дружно схватились за голову – «Ой, дом аварийный». Это что такое-то? 

В городскую администрацию Наталья Маркова ходит, как на работу, хотя раньше действительно там трудилась.

- Я работала в администрации строителем, ремонтировала там всё. Когда я начала по поводу дома и блох вовсюда обращаться, мне хорошие люди шепнули: «Наташ, против тебя готовится подстава». Поэтому я ушла с работы. И третий год я - вечный пассажир центра занятости.

Теперь при каждом визите на прежнее место работы огонёк радушия и участия в глазах принимающей стороны никак не может зажечься. А ведь намёки на это были.

- Как-то мои соседки насмотрелись на то, как меня перекидывают из одного кабинета в другой, и дружно куда-то двинули недовольные. Я увидела это шествие из окна, вышла и спросила: «Бабки, вы куда?». Они сказали - пойдём к мэру за тебя просить. Я им – «Вы вообще нормальные? Щас это вывернут там, что это я вас палками в администрацию погнала». Я их, короче, остановила.

В то, что её дом расселят, Наталья и сама не очень-то верит, поэтому в суде бьётся совсем за другое право. Так получилось, что на бирже труда лучшего применения, чем чистка картошки в шесть утра, для Марковой не нашлось. На такую работу она не торопится соглашаться, так как утром ей надо отводить ребёнка в детсад. 

- Предприниматели мои руки знают. Я привыкла делать работу один раз – но так, чтобы на века. И каждый предприниматель мне говорит: «Наташ, я бы тебя взял, но сама понимаешь – налоги, невыгодно». Поэтому у нас работа есть только для таджиков, - горячится Наталья, пока её коты, захватив стол, скидывают с него чиновничьи отписки.

Проблемы с работой привели Наталью к статусу малоимущей. Приятного в этом, конечно, мало, но один плюс точно есть – это право на жильё по социальному найму. Потеряв веру в скорое расселение подальше от блох, Маркова пошла в суд биться хотя бы за это право. Но районный суд не поддержал Наталью в её стремлениях, областной поступил точно также. Судья во время слушания задал ровно один вопрос: а не снесён ли дом? С тех пор Наталья Маркова и считает, что только уничтожив свою квартиру, сможет получить другую по социальному найму.

- В прокуратуре предложили вывести меня на соцжильё в Кречевицы, но только при условии, что я снимусь с очереди на расселение. То есть тогда я лишилась бы и своей собственности, и права даже на малейшее расширение жилплощади, - Наталья начинает говорить громче, и именно в такие моменты занимает боевую стойку.  - Посадите меня на любой полиграф, я расскажу всё! Расскажу, как прокурор мне объяснял, что он всего лишь юрист...  Спасибо общественнице Ксении Сергеевой, что помогла доказать в Роспотребнадзоре, что это не я здесь заразу развожу. Ведь там у них заранее решено, что это я дом этот уничтожаю. Только почему-то они забывают, что вообще не имели морального права отдавать этот дом в приватизацию. Просто взяли и скинули на людей эту рухлядь без капитального ремонта. Вот сделали бы его тогда, а потом бы и отдавали в частную собственность. И это нормально, понимаете, что люди кругом озлоблены. Я, поймите, не хочу сносить своё же жильё, но если меня к этому подводят, так теперь ещё и суд это, считай, узаконил, что я должна сделать? Что я сделала нашей чудной стране, в которой только уничтожают население? Ведь я не рукожоп, я работать умею, я лично чинила эту городскую администрацию. Сами они не хотят в дерьме жить, а мне каково? Я бы пошла работать, но вместо этого вынуждена ежедневно ходить по кабинетам, как на работу.

Наталья на секунду отвлекается и переходит к речам благодарственным.

- Спасибо котам, что крыс ловят. Ко мне соседи в два часа ночи прибегают – Наташа, дай котов, у нас крысы. Так за эти блага я кого благодарить должна? Спасибо сёстрам Черепановым, которые откликнулись, помогают. Я много прошла – и не многих видела, про кого можно сказать, что это люди. 

Наталья замолкает, подходит к окну. С крыши многострадального дома валятся комья снега прямиком на грязный разбитый тротуар.

- Мне кажется, меня гнобят только потому, что я не хочу молчать, - Маркова переходит на шёпот. – Но я-то знаю, что стала бороться не за себя, а за своего ребёнка. Мы спим вместе, но не потому что больше негде, а потому что обкладываемся котами. Так к нам хотя бы крысы не лезут.

Соседка Натальи, бывалая пенсионерка, накануне выборов активно высказывалась за Путина. Маркова таких симпатий не понимала и пыталась понять их мотивы. Старушка мигом нашла аргументы: «Он мне пенсию на 100 рублей поднял и в Сирии там с терроризмом воюет».

Хорошо, когда квадратная синева федерального телевидения помогает не замечать почти обрушившийся потолок в собственном доме.

По дому старшая

В прошлом году в доме 45 на улице Береговой в Деревяницах у Галины Фёдоровны Давиденко случился огромный праздник – она узнала, что наконец-то с этой улицы съедет. Точнее, из старого аварийного дома.

- Они его окончательно расселять собираются в 2022-2023 году. Сейчас там канализация прямо в подъезде, вонища страшная. Сейчас, правда, уже замёрзло – не так воняет, а когда мы переезжали, то думали – задохнёмся. У нас там все полы провалились, - рассказывает о коммунальных ужасах Давиденко, показывая свою новую трёхкомнатную квартиру.

Её опыт борьбы за своё жилищное счастье подступает к отметке в 10 лет. За это время Галину Фёдоровну хорошо запомнили не только в мэрии. За последние два года редко какая поездка в автобусе обходилось для Давиденко без вопроса от неравнодушных сограждан: «Чё у вас там, расселили?». Раньше она лишь тяжело вздыхала, теперь же положительный ответ может дать. Но…

- У мужа моего семь тысяч пенсия, у меня к девяти, - возмущается Галина Фёдоровна. – Нам не прожить. За эту трёхкомнатную квартиру ведь нужно платить семь половиной тысяч. Но тут, в любом случае, спокойно и сухо.

Ни в какое сравнение с предыдущим «жилищем» трёшка в новостройке, конечно же, не идёт. На смену прогнившим полам с дырами, размером с колодец, из которых в квартиру идёт зловоние, мокрым потолкам и наведывавшимся в гости крысам пришёл скромный, но аккуратный ремонт, который Галина Фёдоровна делала вместе с мужем. Также в своём новом доме Давиденко ценит черты вроде бы очевидные для человека обыкновенного.

- Могу сказать точно, что с 1994 года того дома по бумагам в городе нет – его снесли и расселили. Мне сам Бобрышев об этом сказал, когда я там  жила, - вспоминает Галина Фёдоровна. - Помню, Афанасьев, когда  был вице-мэром, прислал мне бумагу в 2016 году. Написал: расселения не будет, пока не снесёте дом за свои средства. Они-то, понятно, этого сделать не могут – он у них по документам ещё в 94-м был расселён. Судья как увидел эту бумажку – очень долго смеялся. 

Когда ветеран коммунальных сражений Галина Фёдоровна Давиденко вспоминает свои последние бои за достойное жильё, в её голосе появляется хрипота, как у тех людей, которые всё кричат-кричат, но их так не хотят слышать. Главным полем битвы, конечно, был суд. В 2013 году дом №45 на Береговой был признан аварийным. К 31 декабря 2017 года его должны были снести. Галине Фёдоровне по закону полагалась однокомнатная квартира. Дом, по доброй традиции, до сих пор стоит – расселили лишь обитателей нижних этажей. И то - когда, извините, дерьмо из подвалов попёрло наверх в наступление.

- С самого признания дома аварийным я не платила за его содержание, потому что его никто и не содержал. Накопились штрафы, стали вызывать в суд. Мне никто не мог объяснить – ни адвокат, ни судья, - что это вообще за процесс. За что судят? Оказалось, за то, что администрация давала мне служебное жильё, но ведь после 94-го года дома-то вроде нет, - усмехается Давиденко.

Суд понял нелепость ситуации и начал разбираться.

- Судья меня, помню, как-то обрадовала: всё, говорит, Галина Фёдоровна, будем тебя расселять. Показала мне на компьютере однокомнатную квартиру на Большой Московской: 36,7 кв. метров, третий этаж. Я посмотрела и согласилась. Даже дала добро на отсрочку по расселению, если такое дело. И что? Через неделю мне позвонили из жилинспекции и сказали, что у этой квартиры собственник появился. Я говорю – как так? Это ж ваше жильё, муниципальное! Откуда там собственник? Сказали, что не учли чего-то.

После этой неудачной сделки с муниципальной властью было ещё несколько. Пенсионерке предлагали другие квартиры, но их состояние было, считай, таким же, что и на  Береговой.

Бесконечная череда громких разговоров с чиновниками и судебных процессов в один момент вроде подошла к логическому завершению. Давиденко позвали на очень важную городскую комиссию.

- Я пришла. Там сидят 15 человек, в том числе Кузиков. Я его хорошо знаю, нормальный такой мужик. Он как меня увидел, сразу закричал: «Галина Фёдоровна, квартиру мы тебе в этот раз даём хорошую, давай заселяйся». Тут я засомневалась: а чего они меня уговаривают? Ладно, я сказала:  хорошо. Они обрадовались - даже больше, чем я, наверное: уж очень долго я к ним ходила до этого, - смеётся пенсионерка. – Я Кузикову потом позвонила даже: «Вы что, опять меня развести хотите? Соберу деньги, поеду к Путину. Привезу его сюда». Кузиков ответил, что даже не сомневается, что я до президента дойду. 

Наученная опытом Давиденко сразу потребовала бумагу, о том, что квартира не служебная и «вообще чистая». Постановление о том, что две комнаты в «трёшке» отдаются Галине Фёдоровне, прислал лично мэр Юрий Бобрышев.

- Хочу отметить, прям запишите, - уже диктует Давиденко. – У нас в городе один депутат настоящий – это Ольга Анатольевна Ефимова. Умнейшая женщина, вот кого губернатором надо было делать. Когда я воевала с нашими коммунальщиками и уже опустила руки, ко мне пришла её помощница. С этого момента и началось… Если бы не Ольга Анатольевна, я бы, наверное, ничего не смогла сделать.

Теперь может показаться, что Галина Фёдоровна успокоилась. Но это очень обманчивое ощущение. Родной микрорайон Деревяницы она, наверное, видит во снах – и непременно благоустроенным. И стремится воплотить сновидения в жизнь.

- Мне в администрации даже говорили: мол, Галина Фёдоровна, вас же уже расселили, тебе что ещё надо? А я отвечаю: «Мою-то проблему решили, пора и о микрорайоне подумать». У нас там психбольница, детский дом, психоневрологический интернат, Дом ветеранов, - загибает пальцы пенсионерка. – Социальная зона. Там везде необходимы, кровь из носу, тротуары и нормальное освещение на дорогах. Но пока там только машины летают и давят людей.

В общем, добиваться полного расселения дома №45 на улице Береговая Галина Фёдоровна Давиденко намеривается любыми способами. Бросить «своих» среди дыр в полу, крыс и прочего тлена старушке не позволяют принципы.

- Вы мне дали жильё, говорила я им, - с прищуром улыбается Давиденко. – Но там, в том доме, я всё ещё старшая. Вот когда вы дом расселите до конца, то старшей там я уже не буду.

И тогда, должно быть, городские чиновники смогут вздохнуть спокойно.

Всем двором?

Несколько длинных глубоких луж, пара кинутых наспех дощечек и одна большая яма с грязевым месивом аккурат у подъезда. Эта радужная картина не что иное как двор у дома №26 по улице Германа. Что ж, теперь понятно, почему Екатерина Фёдоровна Ржевская настроена по отношению к своему жилью не очень оптимистично.

- Да его и не снесут, - отмахивается старушка (хотя снести и расселить жителей должны были до 31 декабря 2017 года). – По крайней мере, пока я жива. А мне уже девятый десяток. Чего я только не видела, но от нашей управляющей компании №12 до сих пор в шоке. Трубы под ванной мне починить надо было, - рассказывает она. – Так ко мне от нашей УК три раз приходили – смотрели что-то, причитали, но так ничего и не сделали. Вчера они пришли, и я уже разозлилась, начала плакать. Спрашиваю у этих «мастеров»: «Вы кто такие? Вы же за наш счёт живёте и не ремонтируете». Нами тут как в футбол играют – кидают с нашими проблемами от одного кабинета до другого.

Квартиру у Ржевской очень хочется назвать «бабушкиной»: аккуратные ковры, нехитрый ремонт, сервант с пожившими книгами. О том, что дом аварийный, напоминают только «затопленные» потолки в ванной комнате и почти что рушащиеся на глазах квартиры соседей – естественно, с прописанными мышами. Однако, оглядевшись в комнате Ржевской, можно было бы подумать, что с домом всё в норме. Коммунальщики, видно, подумали точно также.

- За содержание регулярно приходят квитанции – 750 рублей, -  вытаскивает бумажку из серванта Екатерина Фёдоровна. – Но было бы содержание… Мы и дворника никогда не видим, а нам говорят, что он есть.

Дальше в ход пошли рассуждения на тему особенностей русской жизни.

- Я сама из Одессы приехала в 90-е, когда везде происходило всякое. И вот что скажу. Всё же от нас зависит, от жильцов. Но некоторые же живут, будто свиньи. Если нам пообещали когда-то, что нас снесут, что теперь – не убираться совсем? Так же нельзя. Я поражаюсь: у соседей некоторых маленькие дети, и при этом в подъезде перекошены полы.

Жизнь в аварийном доме вообще полна сюрпризов. То пьяные соседи по коммуналке устроят футбольный матч в два часа ночи прямо в коридоре. А то и того страшнее.

- Меня тут убить хотели, - смеётся Ржевская. – Спускаюсь со второго этажа среди бела дня, а на площадке стоят ребята со шприцами и колются. Я - «Это что такое?». А он идёт на меня со шприцом и приговаривает: «Давай я тебе, бабушка, тоже сделаю». Это ещё до домофонов, конечно, было. А толку-то – они ведь и сейчас не работают. Вот, недавно у подъезда опять шприц нашли.

Чем дальше Екатерина Фёдоровна погружается в нюансы новгородского совместного быта, тем больше скучает по солнечным дворам «жемчужины у моря».

 - Там люди какие-то открытые, доступные, - рассказывает, будто сказку, Ржевская. – Шутки понимают, а в Новгороде обижаются. Тяжело тут всё-таки с этим. Это не только я заметила, но и другие приезжие. Все жалуются. Вот возьмите даже дворы. Все дружные там. А тут живут по принципу «мой дом – моя крепость». И какую проблему по такому принципу можно решить?

Разговор с Екатериной Фёдоровной незаметно сместился на байки о её любимой Одессе. Запомнилась одна, особо показательная. В одесском дворе Ржевской асфальт был в мелкими ямах. А у одного из местных мужиков жена ходила беременной. И вот за пару дней до родов она возвращалась с прогулки и увидела, что ямы исчезли. К мужику побежал весь двор – спрашивать, что же с ними случилось. А он улыбался и отвечал: моя жена будет катать коляску только по ровной дороге.

Матвей НИКОЛАЕВ

Фото автора

 

Поделиться: