Кому нужен ребенок в стране победившей бюрократии?

31 января 2018, 22:52 / 0

Что для молодого отца может быть более тяжким, чем запись ребёнка в школу.

Дорогие сограждане, те из вас, которые добрые люди и не менее добрые родители: призываю вас крепиться. Ведь впереди – запись детей в школы и гимназии! Запись, которая в нашем городе превращается в большую и долгую историю…

Почему я вспомнил этот день? Да потому, что и сам не спал ночь и не работал день в прошлом году, когда записывал в школу старшего. А ещё я вспомнил, как не работал и вовсе аж несколько дней, и вообще не делал ничего, кроме того, что пытался узаконить своего младшего – сделать его полноправным членом российского общества. Об этом я и хочу рассказать. Короче, вот что получилось, когда у меня родился младший сын. Возможно, на этом фоне запись в школы будет казаться вам не таким уж тягомотным событием.

Как понизить производительность труда?

Как известно, стать гражданином невозможно, не прибегнув к услугам государственных органов. Сначала, естественно, забросив работу, я пошел в ЗАГС… Сообщив серьезной сотруднице радостную для меня весть, я предъявил ей документы – паспорт и справку о рождении сына. Но с этими документами меня отправили домой – за паспортом супруги и свидетельством о заключении брака. Зачем им это?

Простому человеку понять невозможно – ведь и данные о браке, и данные о жене содержатся в моем же паспорте. И эти данные, нельзя не отметить, туда заносили сами же сотрудники ЗАГСа! Однако, беды тут нет, и – на следующий день я, снова уйдя с работы, приехал в ЗАГС. Забрав наши с женой паспорта, мне порекомендовали прийти через 40 минут. Тратить еще 40 минут, сидя под дверью ЗАГСа, было уже слишком, и я отправился потрудиться, а ближе к вечеру – уже в третий раз приехал в ЗАГС. Естественно, мне снова пришлось покинуть рабочее место – так как ЗАГС работает до 17.00. Однако уже ничто не могло помешать мне «узаконить» своего ребенка. В тот день сияло солнце, пели птицы, и все живое радовалось - мой сын официально стал Назаром Сергеевичем Зубаревым, и этот факт признало само государство!

Расписаться грудным молоком!

Состояние, которое в буддизме называют «помрачением ума», я испытал уже вскоре, когда отправился прописывать в нашей квартире своего Назара Сергеевича. Прописывают у нас в заведении, которое называется, кажется, ЖЭУ. На этот раз я взял оба паспорта и документ, подтверждающий существование нашего сына. Но этого оказалось мало – сотрудница ЖЭУ отказалась прописывать сына в нашей квартире, и потребовала предъявить…жену. Да-да, живую жену. Жена, по задумке регистраторов, должна будет предстать у окна и расписаться в бумаге, что она не против, чтобы я прописал сына в нашей квартире! Не поверив своим ушам, я попросил сотрудницу ЖЭУ хотя бы взять документы и оформить печать с данными на сына в паспортах.

- А с чего вы взяли, что мы этим занимаемся? – спросила сотрудница ЖЭУ.

- А мне сказали об этом в ЗАГСе, – ответил я.

- А мало ли что вам сказали в ЗАГСе! Вам надо в паспортный стол.

Делать нечего, понурив голову, я пошел в паспортный стол. О работе, как вы понимаете, я уже и не думал – гори она огнем, эта работа, раз пошла такая песня!

Где облегчить душу?

Зная о подвохах, которые готовит специально для молодых отцов государство, я, не будь дурак, спросил у стоящих в очереди братьев и сестёр по несчастью, каких еще бумажек мне не хватает. Выслушав несколько печальных – таких же, как у меня, историй, я узнал, что не хватает мне ксерокопий всех документов. В очереди мне также подсказали, что у местного ксерокса - длинная цепь гостей из Средней Азии. И я отправился в библиотеку, ту, которая находится на Державина. В библиотеке милые интеллигентные дамы кроме того, что сделали копии, выслушали меня, поддакнули, посочувствовали и чуть было не обняли – и стало мне немного легче!

И чувствовал я себя шолоховским дедом Щукарём, который, помните, рассказывал народу о своей бабке - «лютой тигре», чтобы народ к нему «проимел восочувствие». Да, кстати, в паспортном столе мне-таки поставили заветную печать в оба паспорта, и, воссиявши, я понял, что не всё ещё потеряно в нашем государстве!

Как из лоялистов и пофигистов сделать оппозиционеров?

Однако радость моя закончилась следующим днем в Пенсионном фонде Российской Федерации. Там я должен был выяснить кое-что о таком важном в судьбе новой России явлении, как материнский капитал. На вахте пенсионного фонда мне строго посоветовали прийти через день к 8.30. Я был готов на это! Но оказалось, что к 8.30 я должен прийти, чтобы просто записаться на прием! Тут-то я и вспомнил про брошенную работу, двоих детей, которые уже отчаялись увидеть отца – и вскипел. И оповестил я сотрудников фонда, что не сойти мне с этого места, пока кто-либо меня не примет, и что пусть они вызывают хоть охрану, хоть милицию – но с места я не сойду.

Только после этого кто-то куда-то позвонил, и меня, наконец, удостоили аудиенции. И мне рассказали-таки о необходимых документах и о некоторых, так сказать, подводных камнях. Правда, чтобы получить фондовскую бамажку о рождении второго сына и дарованных ему правах, в пенсионный фонд опять-таки должна приехать жена лично… Но это уже почему-то не удивляло, скорее, веселило.

В коридорах фонда я встретил молодых родителей, и, надо сказать, не все из них использовали цензурную лексику для характеристики ситуации. Те из них, кто никогда раньше не думали о политике, не критиковали общественное устройство, надо думать, именно родив малышей, стали проявлять политическую сознательность… Меня предупредили, что я должен приезжать в фонд заранее и занимать очередь, и что жене моей тоже придётся сюда ездить, и что мы должны быть к этому готовы. Мои двое детей, две моих работы и моя жена представлялись теперь чем-то далёким – впереди была масса более важных, с точки зрения государства, дел и масса потраченного времени. Впереди еще были какие-то «снилсы», страховки, путёвки и еще масса столько необходимых бумаг…

Потомки крепостных

Как быть в условиях, когда жёны сидят дома с двумя детьми, а мужья вынуждены сутками мотаться по инстанциям да ещё и кормить свои семьи, – мне непонятно. Но это ладно – как-нибудь, как говорится, выдюжим! Это – не трагедия. Трагедия же, на мой взгляд, заключается в другом – в перспективе. Когда я пробовал возмутиться в ЖЭУ (куда затребовали предъявить мою жену), девушка из очереди сказала, что возмущаюсь я зря, что я – не прав, и что в стране такие правила. И что она, мать двоих детей, точно так же ходила всюду – и ничего! И я не знал, что ей ответить. Я стоял и думал о том, что, покуда мы остаёмся потомками крепостных крестьян, прав и мнений не имеющими, – перспектива наша будет все такой же. Мы молча и перманентно будем ходить во все эти учреждения, простаивать очереди, униженно доказывать свое право на капитал. И даже святое дело - рождение ребенка - будет превращаться в большой государственный флюс. Застарелый, больной и в ближайшем будущем неизлечимый.

Сергей ЗУБАРЕВ

Иллюстрация: Чтение Манифеста 1861 года Александром II на Смольной площади Санкт-Петербурга. Художник А.Д. Кившенко. 

 

Поделиться: